Черные сказки железного века - Мельник Александр Дмитриевич. Страница 25
Да только он все равно не ушел в тень — не такой был человек, чтобы в тень уйти. Другие выигрывали гонки и получали чемпионские звания, а популярность Брюса отнюдь не шла на убыль.
И больше всех его ценили инженеры, механики и хозяева гоночных команд. Ведь Брюс показал себя выдающимся гонщиком-испытателем. Он работал на «Ягуар», «Астон-Мартин», «Форд», доводил до ума гоночные и обычные легковые машины, даже с прессой сотрудничал. Я как-то спросила: «Тебе не скучно наматывать по полигону круг за кругом — без всякой спортивной борьбы, без интриги, без призов и публики?» А Брюс ответил: «Это полсуток в Себринге гоняться скучно — только пьешь апельсиновый сок и колу и потеешь, как дурак». «Гоночный автомобиль, — говорил он, и глаза становились мечтательными, будто Брюс не о железяках рассуждал, а вспоминал наш медовый месяц на Таити, — очень похож на пианино. Его создатели всё правильно рассчитали, подобрали верные материалы и нужную длину струн. Но инструмент никогда не зазвучит так, чтобы тронуть души людей, прежде чем за него не возьмется настройщик. Я обожаю настраивать машину — круг за кругом, час за часом, день за днем. А разве может наскучить любимое дело?» «После серии тестов, — как-то сказал мне Рой (Рой Лан, он в шестидесятые был в начальниках гоночной программы «Форда» в Ле-Мане), — Мак-Ларен способен точно определить проблему. Но главное, он уже знает, как ее нужно решить! В Брюсе превосходно сочетается пилот, гоночный инженер и конструктор-проектировщик. Он умеет слушать и умеет донести до других свои замечания и идеи». И это Рой говорил задолго до того, как Мак-Ларен, три года убивший на то, чтобы довести до ума «Форд-GT40», все-таки выиграл «24 часа Ле-Мана».
С его-то мозгами, с его гоночным опытом и инженерными знаниями Брюсу прямая дорога была собственные автомобили строить. Началось это еще в конце шестьдесят второго, когда он выкупил у Куперов старое шасси «Формулы-1» и решил установить на него мотор помощнее и обтекаемый кузов. На мысль-то его навел Роджер Пенске, американец, гонщик, бизнесмен, миллионер и очень хороший парень — они как-то встретились в аэропорту, когда Брюс возвращался из Штатов, и проговорили весь полет.
Скоро стало ясно, что с Куперами надо расставаться — они не поспевали за прогрессом, который шел тогда семимильными шагами, они вели дела по старинке и не хотели ничего менять. Но Брюс по своему обыкновению не мог сказать в глаза человеку нечто, что может того сильно расстроить. И долго мучился, прежде чем наконец решился — когда в шестьдесят пятом занял в чемпионате мира только восьмое место, не то что ни одного Большого приза не выиграв, однажды всего на пьедестал поднялся, в Бельгии, И потом еще не раз говорил и писал, как он любит Куперов, как он им признателен. Да если бы Мак-Ларен в шестьдесят третьем перешел в «Лотос», БРМ или «Феррари», он бы чемпионом мира был как пить дать! Но нет, он не мог — дело чести.
В 1967 году Мак-Ларен считался одним из главных фаворитов Ле-Мана, однако вместе с Марком Доноху финишировал лишь четвертым после того как на их «Форд-GT40-Mk4» обрушилась целая лавина проблем.
«Пыл Гран-при сродни пылу настоящей битвы, — так он написал, решившись наконец, в своей колонке в английском "Автоспорте". — Гонка может сплотить людей покрепче любой сварки или развести их навсегда. За восемь сезонов в команде я не могу вспомнить сколько-нибудь серьезного конфликта между Купером и мной. Когда я пришел к нему, я был еще очень молод и краснел, как девушка, слушая анекдоты Джона. Я провел эти годы ученичества, окруженный такими замечательными людьми, как Джон и Чарльз Куперы, Джек Брабэм, Рой Сальвадори, Кен Тиррелл. И в немалой степени их влияние, пример и успехи помогли мне прийти к мысли основать собственную "конюшню"».
Поначалу-то мало кто верил в успех начинания Брюса. Хитрый старый Черный Джек — он ведь был на одиннадцать лет старше Мак-Ларена и казался нам всем, двадцатилетним, совсем стариком — очень сомневался, что «Брюс способен построить машины такого калибра и такого качества, которые будут выигрывать в "Формуле-1"». Так он, кажется, сказал в одном интервью. Или почти так — смысл, во всяком случае, такой. Не иначе, сказал под впечатлением увиденного — когда приехал взглянуть на нашу первую мастерскую весной шестьдесят четвертого. Это был бетонный ангар, вернее, половина бетонного ангара, с земляным полом, где стояли тракторы, грейдеры, скреперы и прочие дорожные машины. Если у вас хватало сил и мужества пробраться сквозь стадо этих грязных, замасленных железных мастодонтов, то в самом дальнем углу вы могли обнаружить две гоночные машины, верстак, тиски, сверлильный станок и сварочный аппарат. Вместо стенда, на котором устанавливали шасси автомобиля, подобрали здоровенный деревянный ящик. Вся эта жуть называлась «Брюс Мак-Ларен Рейсинг Тим Лимитед».
Но Мак-Ларен непоколебимо верил в успех и заряжал своей уверенностью окружающих. Так что все, кто работал в этом сарае в графстве Сэрри, а потом в Колнбруке, маленькой деревушке, расположенной аккурат в конце взлетной полосы лондонского аэропорта Хитроу готовы были вкалывать сутками напролет. Господи, какой же рев и грохот стоял, когда над нашими головами нависали реактивные «Боинги», только Брюс, похоже, шума не замечал. Наш земляк Хоуден Генли, он несколько месяцев работал у нас водителем-испытателем (а еще — сварщиком, жестянщиком и бог его знает кем), мне тогда признался: «Знаете, Патти, если бы однажды утром Брюс вошел в мастерскую и сказал: "Так, ребята, сегодня мы отправляемся пешком через пустыню Сахара!" — то не дождался бы ни стонов, ни жалоб. Он услышал бы в ответ: "Отлично, Брюс! Когда выходим? Давайте собираться..." Неважно, в полдень или среди ночи, он всегда был здесь, всегда шуткой или добрым словом мог поддержать тех, кто работал с машиной. У Брюса особый талант внушить человеку чувство его важности, необходимости для команды». Талант действительно особый. Знаете, через четыре года, в конце шестьдесят восьмого, когда «Мак-Ларены» выиграли второй подряд Канадо-Американский кубок и наша команда заняла второе место в Кубке конструкторов «Формулы-1», Брюсу присудили «Трофей «Феродо», почетнейшую тогда в спортивном мире награду. И он сказал: «Не знаю, смогла бы команда сделать эту работу без меня, но абсолютно уверен, что сам не сумел бы ничего достичь без них».
Брюс с одним из инженеров в Колнбруке работает над «Мак-Лареном-M7A» для сезона 1968.
Как бы вы относились к такому шефу? Вот-вот... Видимо, однажды утром он пришел в наш бетонный сарай и сказал: «Ребята, нам нужно выиграть чемпионат мира, Кан-Ам, «Формулу-2» и Инди-500. Да, и еще мы построим замечательно быстрое купе, что-нибудь покруче «Феррари» и получше «Мазерати», а потом выиграем на нем «24 часа Ле-Мана»». И, разумеется, услышал в ответ: «Отлично, Брюс! Когда начинаем?» Не зря же Тедди Мейер говорил: «Мы готовы были расшибиться в лепешку, чтобы побить их всех!»
«Мак-Ларен» и вправду выиграл все это. Кан-Ам четырежды, 500 миль Индианаполиса дважды, «Формулу-1» — я уже и со счета сбилась... дюжину раз, не меньше. Брюс даже построил автомобиль своей мечты. Только не успел наладить его производство.
«Здравствуйте, Джино!
Так давно Вам не писала — даже соскучилась. Все, знаете, какие-то дела находятся неотложные каждый день. И то надо успеть, и это не забыть. А дни в старости летят — как минуты. Только утром глаза продрала, глядишь, уже и вечер. Впрочем, Вам это вряд ли интересно. В апреле шестьдесят восьмого, когда разбился Джим Кларк, мы сидели вчетвером, с Керром и Янгом, в кабачке недалеко от дома. Глаза у меня были на мокром месте. И Брюс тогда сказал: «Слишком часто одному из нас приходится расплачиваться собственной жизнью за желание быть хоть чуть-чуть быстрее других. И слишком часто собственной жизнью приходится платить просто за то, что оказался в неподходящем месте в неподходящий момент. И ничего в этом нельзя изменить. Мы это принимаем как должное. Мало того — получаем от своей работы огромное удовольствие».