Купол надежды - Казанцев Александр Петрович. Страница 68

Летчик из Атланты припомнил рассказы отца, ветерана второй мировой войны, о скрытых аэродромах, откуда истребители так же вылетали из-под земли, как сейчас лайнер из ледяного грота.

Самолет сразу же начал набирать высоту. Внизу виднелась зеленоватая бухта с беленьким пятнышком антиштормового корабля «Иван Ефремов», который уплывет теперь обратно уже без членов Особой комиссии ООН, но с непонятно почему опоздавшим Генри Смитом на борту.

Воздушный лайнер ушел в стратосферу, где и развил свою сказочную скорость.

— О Бермудском треугольнике рассказывают много басен, — со смеющимися глазами говорила стюардесса, — но, поверьте мне, мы десятки раз пролегали над этими будто бы гиблыми местами и, как видите, с прежним комфортом доставляем вас в Нью-Йорк. Не угодно ли кому-нибудь из вас виски с содовой, коньяку, пива или кока-колы?

К удивлению стюардессы, даже мужчины попросили кока-колу.

Раздав всем фигурные бутылочки безалкогольного напитка, Бетти остановилась перед чемоданом, лежавшим на кресле опоздавшего пассажира, и с очаровательной улыбкой, которая украсила бы экран, сказала:

— Ну вот вам, леди и джентльмены, еще одно опровержение страшных легенд. Мы вполне благополучно пролетаем над Бермудским треуголь…

Она не договорила.

Страшный взрыв разорвал в клочки бедную девушку с ее заботами и мечтами, уничтожил и обожаемую ею Шали Чагаранджи и всех остальных членов Особой комиссии ООН, находившихся в салоне.

Взрывной волной вышибло дверь в радиорубку и оглушило радиста, который ничего не успел передать в эфир.

Только пилоты в своей вынесенной вперед кабине, похожей на голову птеродактиля, остались живы.

— Бермудский треугольник, — многозначительно сказал первый пилот, спокойно снимая ненужный шлем с наушниками и потирая пальцем ямку на подбородке. — Уровень океана, парень, здесь на целых двадцать пять метров ниже, чем в любом другом месте. Мы проживем, пожалуй, на доли секунды дольше. О'кэй?

— Не так ли кончали и наши предшественники, шеф? — невозмутимо отозвался второй пилот, с трудом удерживаясь в наклоненном вперед кресле и глядя на приближающиеся снизу свирепые волны океана.

Глава седьмая. «ЧУДОМ УЦЕЛЕВШИЙ»

«Все мы в Городе-лаборатории были потрясены известием из Нью-Йорка. Самолет с комиссией ООН исчез…

Генри Смит успел передать по радио, будто комиссия на своем завершающем заседании вынесла решение об отрицательном отношении к эксперименту, разукрасив репортаж описанием ужасов отравления искусственной пищей всех членов комиссии.

Николай Алексеевич не выдержал и, вне себя от горя и гнева, слег.

Как же я была слепа, выслушивая пошлые любезности американского журналиста! И вот столкнулась теперь с его подлинной сущностью, с наглой ложью, спекуляцией на проведенной кем-то диверсии! Все это подкосило Николая Алексеевича. Ведь лорд Литльспринг, прощаясь, сообщил об одобрении комиссией деятельности Города-лаборатории вопреки результатам диверсии.

Я ничего не могла выяснить на заводе. Кто, когда и как мог совершить это гнусное злодеяние, которое ставило весь наш Город Надежды в затруднительное положение. Мы не только срывали поставки питательных продуктов в голодающие страны, мы не могли теперь даже прокормить население города. Я была в отчаянии.

Николай Алексеевич послал в ООН свое опровержение газетной «утки» Генри Смита, в ответ на что опубликовавшие «утку» газеты обрушились на академика Анисимова, который якобы не в состоянии опровергнуть факт компрометирующей искусственную пищу дегустации и все же решается якобы «в своих целях фальсифицировать решение погибшей комиссии. Бог да упокоит их души! Однако чудом оставшийся в живых единственный свидетель показывает иное!»

«Оставшийся чудом в живых!»

Я задыхалась от ярости, уподобилась львице, защищающей детенышей. Честное слово! Я стала «следователем», хотя никто не уполномочил меня на такую деятельность. Решила вывести на чистую воду этого «пирата печати», сумевшего обмануть и усыпить меня! Я почти ненавидела себя! Право-право!

Конечно, теперь, спустя какое-то время, я допускаю, что моя «самодеятельность» могла принести больше вреда, чем пользы. Я делала все неумело, непрофессионально, давала виновным шанс укрыться! Выяснить по горячим следам то, что я была в состоянии, все-таки полезно. Даже пусть меня осудят за мои действия, но я такая, какая есть. Тем более что даже Николай Алексеевич, видимо, допустил ошибку, слишком доверяя завербованным в Антарктиду энтузиастам. У нас не имелось в городе, насчитывающем несколько тысяч жителей, ни полиции, ни судебных органов, как нет их в обычных научных поселениях — полярных станциях, экспедициях и тому подобное. Так решили в ООН.

Неожиданно Генри Смит явился сам, решил наглой прямотой «разоружить» меня.

Он был возбужден, одет неопрятно, небрит, говорил отрывисто, перебивая сам себя, изображая человека, перенесшего величайшее потрясение.

— Мэм! Именно к вам я хотел прийти к первой! — начал он. — Перед вами чудом уцелевший. Я знаю, как волнуется сейчас весь Город-лаборатория. Не мне решать его судьбу. Достаточно того, что я сам определил собственную судьбу, не разделив участи тех, кто оказался на борту злосчастного самолета. Он исчез, исчез в районе Бермудского треугольника. И этим сказано все, ибо нет в мире места страшнее.

Я слушала Смита в кабинете Николая Алексеевича. Больного мужа осматривал сейчас в спальне доктор Танага.

Я сидела на диване, а Генри Смит расхаживал по ковру между письменным столом и книжным шкафом, размахивая руками и то дело поминая бога.

— Да! Только вмешательством божьей силы могу я объяснить свое чудесное спасенье, мэм!

— Но, кроме божьей силы, вам, очевидно, помогло и то, что вы трусливо не явились на самолет? — с достаточной холодностью спросила я.

— О да! Именно вам, мэм, я могу признаться в этой так называемой «трусости»! Я лично объясняю ее внушением свыше. И не боюсь в этом признаться, ибо это сохранило мне жизнь, а она для меня, поверьте, представляет некоторую ценность. Не то я вместе с недавно гостившими здесь почтенными членами Особой комиссии ООН метался бы сейчас за решеткой гнусного зоопарка.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я. — Шутки неуместны.

— Помилуйте, какие шутки! Ведь я вам сказал о Бермудском треугольнике. Позвольте мне напомнить вам о нем. Прошу вашего внимания. Это очень важно.

— Безусловно, — согласилась я, едва преодолев неприязнь к этому человеку.

Журналист достал записную книжку и стал цитировать:

— Я приведу лишь несколько случаев из многих сотен. Но они наиболее впечатляющи и, безусловно, безупречны. Итак: «Исчезновение самолетов 5 декабря 1945 года, уже после окончания второй мировой войны, с военной базы на полуострове Флорида, США. Пять военных самолетов с опытными летчиками вылетели в обычный патрульный полет с возвращением обратно. Вылетели в 14 часов. В 15 часов 15 минут легли на обратный курс, все время поддерживая связь с военной базой. И вдруг такой разговор по радио:

База: Каковы ваши координаты?

Командир звена: Не можем сообщить, не понимаем, где находимся.

База: Держать в сторону запада.

Командир звена: Не можем установить, где запад.

Командир базы: Определите по солнцу.

Звено: Не видим солнца. Не знаем, в какой оно стороне».

И дальше отрывочные радиосигналы терпящих бедствие. И все…

Я поежилась. Смит продолжал:

— С базы вылетел специальный спасательный гидросамолет, оборудованный на случай помощи при всяких катастрофах, способный сесть на воду, спустить лодки, гасить пожар и прочее. Он был снабжен самыми надежными приборами связи и локаторами.

— И что же? Он вернулся ни с чем? — спросила я.

— Он не вернулся. Он исчез, как и пять предыдущих. Это нельзя себе представить, но, увы, это так. В Бермудском треугольнике нарушаются обычные представления. Там возможно все!.. Вы можете прочесть об этом событии, обошедшем всю американскую прессу, и в книге исследователя загадочных аномалий Чарльза Бернина «БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК» начиная со 2-й страницы по 20-ю!.. Волосы поднимаются дыбом, когда читаешь!