Земля после (СИ) - Симоненко Юрий. Страница 15

Антон ответил не сразу. Он молчал некоторое время, пытаясь сосчитать попадавшиеся в свет фонаря черепа. Потом спросил:

— Что?

— Пацана, лет одиннадцати-двенадцати, — спокойно добавил Лисов. — Он принес мешок с костями матери Степана и Ваньки, собирался красиво сложить… вон… — он указал рукой на тщательно уложенную костницу, поверх которой останки были навалены как попало, — видишь, как сложено?.. Это у пацана хобби такое было. А тут я…

Антон медленно покивал, потом сказал:

— Правильно сделал. Это уже не ребенок был, а нелюдь.

— Да. Потому и пристрелил.

— А мне ты это рассказал зачем?

— Чтобы ты был готов. Там, — Илья сделал неопределённый жест в сторону опущенной ролеты, — будут не только взрослые…

— Я тебя понял, — после короткой паузы произнёс Антон. — Можешь не сомневаться во мне, Лис. Я сделаю то, что должен сделать каждый нормальный человек, встретивший людоеда. Невзирая на возраст этого людоеда.

— Это я и хотел услышать, Антон, — сказал Илья.

Снегоходов на прежнем месте перед четырёхэтажным домом не оказалось, но они, скорее всего, в запертом гараже рядом. Уже почти заметенные следы перед гаражом тому подтверждение. Или нет? Или снегоходы ушли из посёлка? Проверить гараж не получалось. Окон нет, ролета открывается изнутри, а дверь сбоку гаража заперта на замок и просматривается из окон дома, — стоит кому-то подойти к окну и посветить фонариком… Пусть лучше снегоходы окажутся в гараже.

А если нет, придётся потом дождаться их возвращения.

Огневую точку решили устроить на втором этаже дома по соседству с четырёхэтажным, который напротив «караулки». Место удобное: можно и по «караулке» бить прямо в упор и по «столовой», чуть правее. Посадить сюда Николаича с его «Веслом» (РПК бы ему…), с ним Степана с «Ксюхой». Сила! Женщин с Ванькой оставить бы вообще в автосервисе… Да не согласятся… Придётся «в оцепление» за пару домов от места боя усадить. Если кто из каннибалов побежит, пусть бьют.

Заполночь выдвинулись назад. Дождались, когда патрульный собачник вернулся в «караулку» и пошли дворами. В автосервисе уже наверняка начали волноваться, — обещали вернуться до двенадцати. Но ждать будут до двух часов, потом Николаич с братьями пойдут на выручку.

Метель не стихает. Термометр на бушлате показывает минус двадцать восемь.

Резкий звук мотора возник из ниоткуда. Только что ничего кроме ветра не было слышно, и вот он, мотоцикл, газует. За ним ещё один. Снегоходы!

Возле сгоревшей проходной вспыхнул свет фар, затем по улице, поднимая облако снега, промчался сначала один снегоход, за ним второй. Илья с Антоном, пригнувшись, быстро прошли вдоль кирпичного забора и присели за накрытым кованным навершием угловым столбиком.

На каждом снегоходе сидели по двое, и каждый тащил за собой довольно длинный — чуть короче самого снегохода — крытый прицеп-сани.

Подъезжая к дому с костницей, первый снегоход сбросил газ и, замедлившись, свернул во двор «столовой», второй последовал за ним. Немного порычав на низких оборотах, двигатели один за другим заглохли, послышались голоса, залаяла собака, кто-то вышел со двора четырёхэтажного дома с керосинкой в руке и пошёл во двор «столовой», за ним ещё несколько темных силуэтов.

— Ну вот, теперь все дома, — сказал Антон. — Во сколько начнем?

— Часа в четыре, — ответил Илья. — Идём! Наши уже заждались.

Пошли по дороге, прямо по следам снегоходов. Вряд ли за теми двумя в отрыве идут ещё, — было бы их больше, шли бы вместе. И те назад вряд ли поедут в метель. Зато по следам этим идти куда быстрее. На развилке след не свернул влево, как ожидалось, а вправо — в направлении автосервиса. Получалось, что людоеды сделали круг — выехали в сторону Славянска-на-Кубани, а вернулись по М-4. Со стороны Крымска или Краснодара?

Со стороны Краснодара. На трассе «Дон» следы снегоходов свернули в направлении автосервиса…

Шли быстро, молча. Поравнявшись с заправкой, перешли на бег. Когда из темноты появилась коробка здания автосервиса, обоим стало ясно, что случилось плохое.

Множество следов перед воротами уже начало заметать.

Скинули снегоступы, бегом внутрь…

Внутри боксов никого. Палаток нет. На полу в паре мест следы крови, но гильз не видно. Никого. Ничего. Только вьюга воет в щели между створами ворот, за которыми раньше были палатки. По боксу кружат редкие снежинки.

— Это они наших везли… — опустив голову, говорит Антон. Под глазами у него льдинки. — А мы…

— Спокойно, брат, — Илья положил Антону руку на плечо. — Сейчас мы вернемся за ними.

— Клянусь! Я! Убью! Каждого! Из этих! Ублюдков! — выплевывая каждое слово, рычит Антон. — Каждого!

— Каждого, брат… — рука Ильи в толстой перчатке сжимается на плече товарища, на его глазах тоже лед. — Каждого. — Антон поднимает глаза на лицо товарища и в свете однодиодного фонаря видит, как тот улыбается. Антону стало страшно от этой улыбки.

Из проема, ведущего в соседние с боксом помещения, где раньше были какие-то бытовки, кладовые и небольшой магазинчик автозапчастей, слышится какой-то посторонний звук, похожий на шарканье. Илья вскидывает автомат, щелкает предохранитель, широкими беззвучными шагами идет к проему. Две секунды и он уже за дверью.

— Лапы в гору! Завалю на хер!

— Не стреляй, Лис, это я… — Ванька. Стоит, выставив перед собой ствол ружья, но в Илью не целит. — Это я, не стреляй!

— Что здесь произошло, Ваня?

— Мужики на снегоходах, четверо… — отвечает мальчик. — Я до ветра отошёл туда… — он кивает куда-то назад, — в магазин… А они появились… Тихо подошли и… Они без снегоходов поначалу были. Это потом, когда всех повязали, двое отошли куда-то и подъехали… Я в окно вылез и снаружи за углом прятался… Я мог бы по ним стрельнуть… — голос Вани задрожал, — но побоялся… — он всхлипнул и разревелся.

— Тихо, парень… — Илья подошёл и обнял мальчика. — Не хнычь. Ты всё правильно сделал.

Подошедший сзади Антон стоит молча, видя как страшное перед этим лицо Лиса снова изменилось. Видно, что Лис не тянет время и не придается рефлексии. Лис думает.

— Если бы высунулся, — продолжает Илья, похлопывая мальчика по спине, — подстрелили бы тебя в два счёта. И не побил бы ты тогда людоедов… — он отстраняется от Ивана и смотрит тому в глаза. — Понимаешь?

Арсений заступил дежурить с восьми вечера вместе со своими двоюродными братьями Прохором и Германом. В восемь утра их сменят Артём, Тимофей и Никита, а тех завтра вечером — Данила с Матвеем и Ярослав. Следующая смена через сутки с утра. Так они жили последние полгода после нападения неизвестных на их хутор. Отдежурил, отоспался, примерно через раз или через два съездил на охоту с Борисом, старшим на хуторе и первым охотником, и снова на дежурство…

Но охоты в ближайшее время теперь не предвиделось. Борис с сыном-вдовцом Ярославом и родными братьями Данилой и Матвеем вернулись с охоты с хорошей добычей. Отловили четверых бодычей. Еды теперь хватит надолго. Придётся сидеть на хуторе безвылазно хорошо если месяц, а то и все полтора. Арсения это огорчало. Итак день и ночь — сплошная темень, считай и нет того дня… по привычке днями время считают… так теперь и не выбраться с хутора. Охота для хуторских мужчин как праздник, аналог базарного дня у предков. Арсений любил охоту. То зайца подстрелишь, то лисицу, а то и бодыча живьем изловишь — благодать!

Прошлым днём, как началась метель, на Бориса словно нашло что-то. Поднял едва проспавшуюся смену, приказал собираться на охоту. Борис — мужик непростой, чуйка у него на такие дела. С ним не пропадешь. Что значит потомственный казак! С начала осени, когда пять больших и дружных между собой семей собрались вместе под рукой Бориса, и до этого самого дня никто из них не мерз и не голодал. И целы все… кроме жены, невестки и двенадцатилетнего внука самого Бориса. После же нападения собрал Борис всех мужчин в трапезную и объявил, что отныне заживет их хутор по новым правилам. «А кому не по душе, вот Бог, вот порог… никого не держу», — добавил Борис тогда. Никто не ушёл. И не зря. Жили теперь как настоящие мужики — несли службу, охраняли семьи, добывали пропитание. А слово Бориса стало для всех теперь как Слово Божье. Сказал: «собирайтесь, через полчаса выезжаем на охоту», и через двадцать минут все у снегоходов. А что метель — так и бес с ней.