Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых) (СИ) - Лесневская Вероника. Страница 43

Глубокий вдох. И тщетная попытка отвести взгляд от манящей груди, которую украшают антикварные часики. Я будто частицу себя чертовке оставил в надежде, что это когда-нибудь нас сблизит. Хрупкая связь – в агатовых часах.

- Но ты же старалась найти? – задаю вопрос с подковыркой.

Не в состоянии побороть порыв, все-таки поднимаю руку, провожу пальцами по цепочке к кулону. Подхватываю его, а сам поглаживаю жаркую кожу тыльной стороной ладони. Спускаюсь к ложбинке груди, которая лихорадочно поднимается.

Тело Агаты остро реагирует на меня, здесь она меня не проведет, но разум мешает ей поддаться. Может, и правильно… Мне бы тоже здравый смысл вернуть себе надо.

- Да, но… - дыхание чертовки срывается. И она сдерживается из последних сил. Накрывает мою руку своей, чтобы отстранить. Но медлит. - Я думаю, в итоге ты уедешь ни с чем, - ее взгляд внезапно леденеет.

Стерва. Не сдается.

Дрожит от моих прикосновений, покрывается мурашками, едва сознание не теряет от недостатка кислорода. Но стоит на своем. Крепко держит броню.

- А вот я так не думаю! - срываюсь неожиданно сам для себя.

Стоп, Адам! Стоп!

Нельзя так с Агатой. На порыве. На желании.

С ней или серьезно, или никак.

Тройное табу… Мой диагноз… Тест ДНК… И ответ, который решит все.

Надо дождаться.

Но упругое женское тело уже грубо впечатано в мое, из сексуальной груди выбит тонкий ошеломленный стон, а сочные губы завоеваны.

Целую.

Сам целую женщину.

Жадно пробую на вкус. Вторгаюсь в ее ротик. И жду самую малость – отклика.

Со студенческих времен подобной хренью не занимался. Меня обслуживали, удовлетворяли, продавались мне, но не более того. Ни с одной бабой я не шел на сближение. Знал, что меня не любили, и не давал ничего взамен. Кроме денег.

Слабый укус ни хрена не приводит в чувства.

– Адам, - лепечет Агата в мои губы. Заводит срывающимся шепотом, жарким дыханием и прикосновением маленьких ладоней к моему торсу. Оттолкнуть меня хочет, но я не могу ее отпустить. Своим сопротивлением она заставляет меня усилить напор.

Осознание того, что Агата не хочет быть моей и даже не пытается имитировать некое подобие страсти, наносит почти физическую боль.

Купил бы, черт! Все коллекции собрал и сдал бы в ломбард, лишь бы денег хватило. Оплатить каждый ее час, каждый день. До конца жизни.

Но она не продается. Недосягаемая. Мечта.

И этот наш первый поцелуй, скорее всего, станет единственным. Поэтому беру от него все, как смертник в последний день перед казнью. Как провидец, узнавший о грядущем конце света.

По максимуму. Сейчас и больше никогда.

Запускаю руку в мягкие, как шелк, волосы. Срываю, наконец, проклятую резинку, освобождаю смоляные пряди, которые достигают ее пояса. Веду по ним вниз по напряженной спинке, до самой поясницы. Сгребаю локоны, наматывая их на кулак.

Я полностью сосредоточен на губах Агаты. Я и забыл, как приятно и вкусно целовать женщину. Или это она такая особенная. Сладкая, мягкая, ароматная. Дразнит аппетит.

Не останавливаюсь ни на миг. Вбиваюсь языком в ее рот, игнорируя сиплые вздохи. Больше и шанса не выпадет такого, точно знаю.

Агата скорее убьет меня и закопает, чем простит нападение и подпустит еще раз к себе. Я посягнул на ее свободу, которой она так гордилась.

К моему удивлению, в какой-то момент Агата отвечает. Слабо, неуверенно. Ведет ладошками к моей шее, обнимает. Включается в поцелуй, принимает мои атаки, впускает в себя. Вздрагивает и постанывает, сводя меня с ума. Касается язычком моих губ, немного неловко скользит по зубам, проявляет инициативу.

Мы не переступаем грань. Не позволяем себе лишнего. Я даже не касаюсь ее упругого тела так откровенно, как хотелось бы. Сжать грудь, скользнуть по прессу на животике, поласкать накачанную попку. Воплотить в реальность все, что я вытворял с Агатой в своих фантазиях.

Но нет…

Между нами - всего лишь поцелуй.

И его хватает, чтобы я захотел Агату так остро и болезненно, что в брюках дымит, а крыша слетает.

Продолжаю пожирать чертовку, как лучший деликатес в моей жизни, а в голову лезут самые смелые, но нереальные способы продолжения вечера.

Отнести ее в дом и перебудить детей криками? А кричать Агата будет, гарантирую. Если не от страсти, то от злости и ненависти. Равнодушной ко мне она не бывает.

Не вариант.

Затолкать в машину и взять ее там? Я в том состоянии, что мне по хрен, где. Но Агата недостойна того, чтобы грязно иметь ее на заднем сиденье.

На каком, к черту, заднем? Там три автокресла!

Мать вашу. Мы как муж и жена со стажем супружеской жизни. Вот только страсть и влечение, как у подростков, взрываемых гормонами.

Улыбаюсь в ее губы, но не отрываюсь. Терзаю, пока она теряет контроль, обнимаю податливое тельце крепче, насколько возможно. Наслаждаюсь здесь и сейчас.

До тех пор, пока звук двигателя и яркий свет фар не заставляют нас отстраниться друг от друга. Агата, прикрыв ладонью лицо, поворачивается в сторону ворот, откуда во двор въезжает машина.

Несложно догадаться, кто пожаловал в столь поздний час. И застал нас, как школьников.

Но если мне начхать на чье-либо мнение, то реакцию Агаты ловлю настороженно. Чертовка поправляет платье, мельком касается зоны декольте, но оставляет украшение на месте. Внутренне ликую, что она не вернула мой подарок. Но эйфория длится недолго.

Агата с легкостью обламывает все мои порывы. Обдает морозом и яростью.

- Надеюсь, теперь ты доволен и поставил галочку напротив моего имени в своей бесконечной «коллекции», - выплевывает ехидно. И я осознаю, что она явно не о часах сейчас речь ведет.

- Нет, я только распробовал и не готов останавливаться, - раздраженно парирую.

И хоть я примерно такого «ответа» на поцелуй и ожидал, но все равно злюсь. Агата железную стену между нами ставит. Не собирается слушать меня, но и сама правду открыть не торопится. Просто подводит черту.

- Тогда вынуждена тебя разочаровать, - убирает волосы в хвост, завязывает на голове резинку, после чего вздергивает подбородок. - Я больше не подпущу тебя к себе. Мне твои игры неинтересны, Адам, - шипит негромко, чтобы родители, которые выходят из машины и направляются к нам, не могли уловить сути разговора.

Вот только мне плевать становится на всех окружающих. К жгучей неудовлетворенности прибавляется гнев.

- Ты говоришь мне об играх? – рычу ей в лицо. - Лжешь, выкручиваешься, пользуешься положением. Из нас двоих я хотя бы действую напрямую и искренне…

Повисает короткая пауза, во время которой Агата испуганно округляет адски черные глаза, а я грубо ругаю себя. Надо тормознуть наш разговор. Ни к чему хорошему он не приведет.

- Добрый вечер, Адам Альбертович, - на помощь мне вовремя приходит старшая Береснева. – Какими судьбами? – тянет таким тоном, будто не видела из машины, чем я занимался с ее дочерью.

- Подвез, - цежу с трудом.

- Похвально, - снисходительно постановляет Алевтина, но при этом прожигает меня взглядом. Внимательным, подозревающим, неоднозначным. Будто препарирует и внутренности перебрать пытается. Выбросить из меня все ненужное. А потом проникнуть в мозг. Найти ответы на только ей ведомые вопросы. Вот только там бардак. Я и сам ни хрена не понимаю!

- Что же, мне пора, - спускаюсь по ступенькам. – Спокойной ночи, - бросаю Агате с особой интонацией.

В свете фар видно, как пылает ее лицо. Она тоже будет вспоминать наш поцелуй. И от этой мысли я усмехаюсь.

Ускоряю шаг, по пути здороваюсь с отцом Агаты. И сразу пытаюсь попрощаться, но он опять вызывается меня проводить, как в тот вечер, когда я спящую дочь к ним привез.

Береснев уже тогда меня невзлюбил.

Но сейчас…

Замирает рядом с маздой, в которую я заскакиваю. Хмыкает, когда в салоне зажигается лампочка и подсвечивает автокресла. Задумчиво почесывает подбородок, пока я завожу двигатель. Словно до последнего не верит, что это моя машина.