Свободные отношения (СИ) - Джокер Ольга. Страница 31

Пока поднимаюсь в лифте, чувствую, как трепыхается сердце. Прижимаю ладонь к левой половине груди, пытаюсь успокоиться. Такого не было даже тогда, когда я впервые пришла к Паше в гостиницу. Возможно, потому, что я не знала, что именно меня ждёт наедине с ним.

— Привет! — весело произношу, когда Скориков открывает массивную входную дверь.

Он в брюках и белой рубашке. Улыбается, рассматривает. Я его тоже. Пробегаюсь взглядом с головы и до ног, замечаю многодневную щетину на щеках. Похоже, у Скорикова много работы, раз нет времени на бритьё.

Паша шире открывает дверь и пропускает меня в квартиру. Когда я прохожу внутрь, то ненароком задеваю его локтем. Волнуюсь так сильно, словно это первый опыт общения с мужчиной.

— Подержи, пожалуйста, торт, — прошу Скорикова. — Только не открывай, мне нужно кое-что поправить.

Вручаю коробку, снимаю куртку и сапожки.

— С Днём рождения, Настя? — удивляется Паша.

— Вот что ты за человек такой? — спрашиваю с нотками раздражения. — Я же попросила не открывать…

Снова возвращаю себе торт и прохожу по длинному широкому коридору в направлении кухни.

Квартира у Скорикова просторная и стильная. Ремонт в светлых тонах, минимум мебели. Я рассматриваю обстановку мимолётом, не концентрируясь на мелочах. Но становится очевидно, что Паша живёт здесь один. Если бы была женщина, то уверена, что она придала бы квартире необходимых деталей и красок в виде статуэток, свечей или картин.

Мы попадаем в кухню-студию с барной стойкой и мягким диваном. Атмосфера напряженная, искрящая. Кажется, что ток пробегает по коже и обостряет ощущения.

Ставлю коробку с тортом на стол, достаю из бумажного пакета кондитерский мешок и лопатку. На изделии действительно написано «Настя», но это легко исправить. Достаточно стереть имя неизвестной девушки и с помощью крема написать «Паша».

Я связываю волосы в хвост, тщательно мою руки и приступаю к выполнению задачи. Скориков тем временем садится на высокий барный стул и неотрывно за мной наблюдает. Подумать только, я приехала поздравлять человека, которого в университете считала мерзким, отвратительным и некрасивым. Теперь же мне льстит его внимание и интерес. И внешность будто бы сглаживается. Я ищу в ней достоинства, а не минусы.

— Так в чём же причина твоего нежелания отмечать День рождения? — спрашиваю, старательно прорисовывая буквы.

— Долго рассказывать.

— Коллективу тоже запрещаешь накрывать на стол и дарить подарки?

— Да. Все давно в курсе и даже не пытаются.

— Боятся.

Скориков кивает и подходит к барной стойке.

— Выпьешь что-нибудь, Влада? — спрашивает он.

— Я за рулём.

— Могу отвезти домой.

— Это лишнее.

— Тогда воспользуемся услугами драйвера. Смелее.

Он так настаивает, что я сдаюсь. Тем более, я и правда хотела бы выпить, чтобы немного расслабиться в новой обстановке.

— Ладно, но максимум один-два бокала.

Подрагивающими от волнения руками, старательно вывожу имя Паши. Он в этот момент достаёт бутылку шампанского из бара. С глухим хлопком открывает её и наполняет бокалы.

— Готово! — сообщаю о проделанной работе. — Даже не скажешь, что с тортом было что-то не так, правда?

— Правда. Иди ко мне, — просит Скориков.

Бесшумно ступая по тёплому кафельному полу, я обхожу барную стойку и подхожу ближе. Беру бокал, смотрю в пронзительные зелёные глаза. Забронировал целый ресторан, ждал. Сумасшедший. Несмотря ни на что, он не обижается и не предъявляет претензий.

— Поздравляю с Днём рождения, — произношу с лёгкой улыбкой на губах.

— Хочешь сказать тост? — выгибает бровь Паша.

— Ну что же. Почему нет?

Я делаю шаг навстречу и упираюсь бёдрами в колени Скорикова. Дыхание рвётся, а пульс срывается с ровной отметки и взлетает на максимум.

— В первую очередь хочу пожелать тебе любви. Большой, чистой и искренней. От которой твоё сердце будет стучать во много раз чаще.

— А любовь-то взаимная?

— Обязательно. Как только ты её испытаешь, то станешь самым счастливым — вот увидишь.

Тянусь к бокалу Скорикова, слышу тихий звон и делаю несколько мелких глотков, ощущая как колючие пузырьки щекочут горло.

Паша проделывает то же самое, после чего берёт меня за запястье и притягивает к себе. Одну ладонь опускает на талию, другой обхватывает затылок и касается меня губами. Сначала нежно и едва ощутимо. Осторожно пробуя. После чего, увидев ответную реакцию, раздвигает мои губы языком и целует увереннее и настойчивее. Так, что подгибаются ноги. Ох, мамочки.

Упираюсь ладонями в твёрдую грудь, мну белоснежную и идеально выглаженную рубашку. Возбуждение накатывает моментально, а внизу живота становится адски горячо и влажно. Я в красках представлю, как вскоре займусь сексом с этим мужчиной. Для этого ведь приехала?

Нахожу пуговицы на рубашке и начинаю их расстёгивать, не прекращая поцелуи и издавая тихие жалобные стоны. Кончики пальцев покалывает от того, как сильно я хочу коснуться кожей к коже.

Тороплюсь, сбиваюсь. Чувствую дрожь по телу, чужой и приятный запах на волосах и одежде. Настойчивость Паши, его прикосновения и жажду. Спонтанность, свободу и похоть. Всё в совокупности даёт эффект лёгкого опьянения.

Но я резко отшатываюсь, когда слышу громкий мелодичный звонок во входную дверь.

Глава 27

Слышу щелчок замка, затем топот ног. Вздрагиваю от громкого басистого голоса.

— С Днюхой, Паш!

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спрашивает Скориков.

Я стараюсь не подслушивать, но мне помогут разве что беруши.

Подхожу к окну, смотрю на ночной город и пью шампанское мелкими глотками. Нам со Скориковым пришлось прерваться, когда в дверь позвонили. Паша подумал, что это курьер, но нет. Очевидно, кто-то близкий.

— Как что? — удивляется парень. — Пришёл поздравить старшего брата!

— Ты же знаешь, что я не праздную и в этот день в гости никого не жду.

— М-м, ну да. То-то у тебя женские сапоги стоят в прихожей.

Паша в грубой форме отвечает, что его это волновать не должно. Обращается к парню по имени — Стас.

Мне становится интересно узнать, кто этот гость. Правда, брат? О жизни Скорикова я ничего не знаю. Какие-то короткие отрывки из университета могу вспомнить, но более глобальные вещи — нет. Где родился, кто родители. Был ли женат, есть ли дети. Это обычный женский интерес. Ничего личного.

Стас ни капли не смущается и в ответ на грубость начинает выразительно зачитывать стихи-поздравления. Будь я мужчиной, то непременно бы оценила.

— Лет до ста ебись и здравствуй, посылай все беды на хер. Будь здоровым и при теле, чтоб невзгоды очумели…

Мой рот плывёт в улыбке, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не захохотать в голос. Крутое поздравление, видно, что парень подготовился. Не то, что я.

— У тебя есть минута для того, чтобы объяснить зачем пришёл, — вздыхает Скориков, явно не обрадовавшись стихам.

— Вот — это тебе! — довольно произносит Стас.

— Шоколадка? Очень мило.

— На что хватило денег.

— Тридцать секунд, — поторапливает Паша. — Может и открытку от руки нарисовал?

— Нет, открытку не догадался. Слушай, Паш, у тебя есть что перекусить? Голодный как собака — дома холодильник полностью пустой.

Я прекрасно понимаю, почему Скориков прогоняет Стаса. Потому что я здесь. Потому что мы целовались, трогали друг друга. Потому что были возбуждены и даже не думали останавливаться, если бы не звонок во входную дверь. Но в данный момент мне становится жутко жаль голодного Стаса, поэтому я смело направляюсь в прихожую и рассматриваю его.

— Привет, — здоровается со мной молодой симпатичный парень.

Он высокий — почти как Паша, но тощий. Тоже светловолосый, зеленоглазый. Лет двадцать — не старше.

— Я брат Пал Олеговича — Станислав. А вы кто?

— Влада.

— Очень приятно.

— Хочешь торт, Станислав? — спрашиваю, скрестив руки на груди.