Тигана - Кей Гай Гэвриел. Страница 115

Привратник быстро вытер глаза и расправил плечи.

— А куда, по-вашему, мы идем? — огрызнулся он, заговорив почти прежним тоном. Он резко повернулся кругом и зашагал по дорожке.

— Хорошо, — пробормотал Алессан в спину жреца. — Очень хорошо, друг мой.

Идущий за ними Дэвин увидел, как при этих словах Торре поднял голову. Он бросил взгляд на Эрлейна, но на этот раз чародей не ответил на его взгляд, лицо его было задумчивым.

Они миновали кухню, а потом приходскую школу, где подопечные Саванди — дети вельмож или богатых купцов, присланные на учебу, — занимались и спали. По всей Ладони такое обучение было частью обязанностей духовенства и щедрым источником доходов. Святилища соперничали друг с другом, стараясь привлечь учеников, а значит, деньги их отцов.

В просторном здании сейчас стояла тишина. Если, кроме той дюжины мальчиков на поле с Саванди, здесь больше не было учеников, то дела святилища Эанны в Нижнем Корте шли неважно.

С другой стороны, думал Дэвин, кто из оставшихся в Нижнем Корте мог теперь позволить себе обучать детей в святилище? И какой ловкий делец из Корте или Кьяры, купивший дешевую землю здесь, на юге, не отошлет своего сына учиться домой? Нижний Корте представлял собой место, где умный человек со стороны мог заработать на разорении жителей, но здесь не стоило пускать корни. Кто захочет пустить корни на земле, ненавидимой Брандином?

Торре повел их вверх по лестнице крытого портика, а затем в открытые двери жилища Верховного жреца. Казалось, все двери распахнуты навстречу весеннему солнцу после священного затворничества только что закончившихся дней Поста.

Они стояли в большой, красивой гостиной с высоким потолком. Огромный камин занимал ее юго-западную стену, множество удобных кресел и небольших столиков было расставлено на пушистом ковре. Разнообразные вина стояли в хрустальных графинах на буфете. Дэвин увидел два книжных шкафа у южной стены, но в них отсутствовали книги. Шкафы стояли удручающе пустыми. Книги Тиганы сожгли. Об этом ему рассказывали.

Арки дверей в восточной и западной стенах выходили на крыльцо, куда светило солнце утром и на закате. В дальнем конце комнаты находилась закрытая дверь, которая явно вела в спальню. В стенах виднелось четыре ясно очерченных квадратных ниши, и еще одна, поменьше, над камином, где некогда, должно быть, стояли статуи. Они тоже исчезли. Лишь вездесущие серебряные звезды Эанны служили украшением комнаты.

Дверь спальни открылась, и из нее вышли два жреца.

Казалось, они удивились, но не слишком, увидев ожидающего привратника с тремя посетителями. Один был среднего роста и средних лет, с резкими чертами лица и коротко стриженными, густо присыпанными сединой волосами. На его шее, на ремне, висел лекарский поднос с травами и порошками, который он поддерживал снизу руками.

Но Дэвин смотрел на второго. Именно второй держал в руках жезл власти Верховного жреца. Но он бы и без него привлек к себе внимание, подумал Дэвин, глядя на человека, который должен был быть Данолеоном.

Верховный жрец оказался громадным, широкоплечим мужчиной, его грудь напоминала бочку, а спина была прямой, несмотря на возраст. Длинные волосы и борода, закрывающая половину грудной клетки, белели, как свежевыпавший снег, даже на фоне белых одежд. Густые прямые брови сходились посреди безмятежного лба, над глазами, синими и чистыми, как у ребенка. Рука, сжимавшая массивный жезл, держала его так, словно это всего лишь ореховый прутик пастуха.

«Если они были такими, — подумал Дэвин, с благоговением глядя на человека, который был Верховным жрецом Эанны в Тигане, когда пришли игратяне, — если вожди были такими, то, значит, до падения в этой провинции действительно жили великие люди».

Они не могли настолько отличаться от нынешних, разумом он это понимал. Все произошло всего лишь двадцать лет назад, пусть многое изменилось и исчезло. Но даже в этом случае трудно было не чувствовать себя смущенным, присутствие этого человека подавляло. Дэвин повернулся и взглянул на Алессана, на его стройную фигуру, растрепанные, преждевременно поседевшие волосы и спокойные, зоркие глаза, на поношенное, запыленное, покрытое дорожной грязью платье.

Но когда он снова посмотрел на Верховного жреца, то увидел, что Данолеон крепко зажмурился и прерывисто вздохнул. И в это мгновение Дэвин понял, с волнением, странно похожим на боль, кто из этих двоих олицетворяет истинную власть, несмотря на внешность. Именно Данолеон, вспомнил он, много лет назад увез мальчика Алессана, последнего принца Тиганы, на юг и спрятал за горами.

И не видел его с тех пор. В волосах усталого человека, стоящего сейчас перед Верховным жрецом, сверкала седина. Данолеон это видел и пытался примириться с этим. Дэвин почувствовал, как болит у него душа за этих двоих. Он думал о годах, обо всех потерянных годах, которые падали, кружились и летели, словно листья или снежинки между этими людьми, тогда и сейчас.

Он хотел бы быть старше, мудрее, понимать все глубже. В последнее время так много истин и открытий ждали на самой границе его сознания, казалось, стоит лишь протянуть к ним руку — и он поймет.

— У нас гости, — своим ворчливым голосом объявил Торре. — Трое музыкантов, недавно образованная труппа.

— Ха! — кисло буркнул жрец с медицинским подносом. — Недавно образованная? Наверняка, раз они рискнули забраться сюда в самом начале весны. Не могу даже припомнить, когда в святилище заглядывал кто-нибудь талантливый. Вы трое в состоянии сыграть хоть что-нибудь так, чтобы слушатели не разбежались?

— Это зависит от слушателей, — мягко ответил Алессан.

Данолеон улыбнулся, хотя, казалось, старался сдержать улыбку. И повернулся ко второму жрецу.

— Идризи, есть небольшая вероятность, что если мы окажем им более теплый прием, то наши гости с большей готовностью покажут свое искусство.

Жрец пробормотал нечто, отдаленно напоминающее извинение, под пристальным взглядом этих спокойных синих глаз.

Данолеон снова повернулся к троим гостям.

— Простите нас, — пробормотал он. Его голос был низким и успокаивающим.

— Мы недавно получили неприятное известие, и сейчас один больной человек очень страдает. Идризи ди Корте, наш врач, всегда в таких случаях очень огорчается.

Лично Дэвин сомневался, что огорчение имеет какое-то отношение к грубости жреца из Корте, но промолчал. Алессан с коротким поклоном принял извинения Данолеона.

— Мне очень жаль это слышать, — обратился он к Идризи. — Возможно, мы сможем помочь? Давно известно, что музыка помогает облегчить страдания. Мы были бы рады сыграть для любого из ваших пациентов. — Пока что он проигнорировал слова Данолеона о полученном известии, как заметил Дэвин. Маловероятно, чтобы Данолеон случайно назвал им полное имя Идризи: он дал им знать, что тот из Корте.

Врач пожал плечами.

— Как пожелаете. Она не спит, конечно, и вреда от этого не будет. В любом случае я уже почти ничем не могу ей помочь. Верховный жрец приказал перенести ее сюда против моей воли. Я уже ничего не могу поделать. По правде говоря, она уже принадлежит Мориан. — Он повернулся к Данолеону. — Если они ее утомят, тем лучше. Если она уснет, это будет благословением. Я буду в больнице или у себя в саду. К вечеру зайду к ней, если вы не пошлете за мной раньше.

— Значит, вы не останетесь нас послушать? — спросил Алессан. — Мы могли бы вас удивить.

Идризи скорчил гримасу.

— У меня нет времени на подобные вещи. Может быть, сегодня вечером, в трапезной. Удивите меня. — На его лице внезапно сверкнула улыбка, но исчезла так же быстро, как появилась, он прошел мимо них быстрой раздраженной походкой и скрылся за дверью.

Ненадолго воцарилось молчание.

— Он добрый человек, — тихо произнес Данолеон, почти извиняющимся тоном.

— Он из Корте, — мрачно пробормотал Торре.

Верховный жрец покачал красивой головой.

— Он добрый человек, — повторил он. — Он злится, когда умирают его пациенты. — Он снова перевел взгляд на Алессана. Рука на жезле немного сдвинулась. Он открыл было рот, чтобы заговорить.