Болотник 2 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич. Страница 5

Я отогнал разгулявшегося и мешающегося под ногами Батона как можно дальше и осторожно приоткрыл ящик с кричащей надписью «Dynamit!», надеясь, что это просто ящик и в нем находится что-то другое, но нет: что написано, то и лежало. Я разглядел на темных квадратных шашках капельки влаги и осторожно прикрыл ящик обратно. Охренеть! Хранить его можно только при температуре не ниже +10 и не выше +22 градусов, защищая от солнечного света, в хорошо проветриваемом помещении, причем вентиляция допускается только естественная. Но во всех случаях не более одного года. По истечении этого срока из динамита начинает выделяться нитроглицерин, что крайне опасно. При температурах ниже + 8 градусов он замерзает с повышением чувствительности к взрыву до опасных величин. А вот при температурах выше +30 градусов из динамита также начинает выделяться нитроглицерин, и даже просто дотронувшись до него, можно взлететь на воздух.

Ну, вот какого хрена, спрашивается, этот ящик тут валяется? Насколько я помню, Германия динамит не производила и не применяла во Второй мировой войне и вообще его не производила после 1915 года! Ему что, уже шестьдесят лет?! Мало мне проблем, так ещё и это! Чуть на мелкий фарш не разлетелся! Вернусь в посёлок, у меня к Савельичу будет много вопросов.

Первоначально у меня была мысль вывозить содержание тайника частями, то теперь придётся брать всё: второй раз я в эту лотерею играть не буду!

Загрузив все запасы из тайника в лодку и снова тщательно замаскировав его, я на максимальной скорости выдвинулся в сторону прохода на болото. С таким грузом в лодке случайные встречи на реке мне сейчас не нужны, так можно и погореть не за грош. Всю груду оружия, боеприпасов и гранат прикрывал только тент от лодки, наброшенный сверху.

До прохода я дошёл благополучно и, не задерживаясь, свернул в уже привычные заросли осоки. Новая аэролодка шла хорошо и ходко, несмотря на запредельно большой груз. Проскочив заросший участок и сориентировавшись по компасу, я снизил скорость и, осторожно объезжая все препятствия на моём пути, направился к острову диверсантов.

Привычный путь, а на душе неспокойно и тревожно. Что меня ждет впереди?

Как только островок появился в пределах видимости, я остановился и достал бинокль. Вроде ничего подозрительного. Я осторожно, по большой дуге, направил аэролодку в обход острова, останавливаясь время от времени и рассматривая подозрительные места. Глупо, конечно, над болотом шум разносится далеко, и даже если меня кто-то ждет, они могли уже сто раз спрятаться, но я с маниакальным упорством осматривал берег, выискивая возможные следы жизнедеятельности людей, которых тут раньше не было.

Только через час я причалил к острову и вышел на берег. Как я ни искал, ничего подозрительного в пределах видимости не было.

Разбив лагерь и наскоро перекусив, я, захватив фонарь и вооружившись миноискателем и лопатой, отправился к развалинам избушки. До полуночи длился мой поиск, но ничего путного откопать не удалось: группа Толика поработала на славу, царства им небесного. Ничего не найдя, я отправился спать. Завтра предстоял трудный и скорбный день, впереди меня ждали обломки вертолёта.

Утро я потратил на то, чтобы спрятать на острове часть оружия и гранат. В качестве тайников выбрал наиболее сильно перерытые сапёрами участки. Возле планера и развалин избушки, надеюсь, никто не догадается искать тут второй раз. Одна штурмовая винтовка с заряженными наполовину магазинами, револьвер, цинк с патронами и одна граната надёжно улеглись в деревянном ящике из-под консервов возле обломков планера. Во второй тайник отправилась винтовка Маузер 98 и ещё одна граната, надеюсь, они остаются тут навсегда и мне никогда не понадобятся.

Покончив с делами, замаскировав тайники, я оправился к следующей точке, намеченной мною для остановки. Любой островок, замеченный мною по дороге, не оставался в стороне: я высаживался на каждый, и на каждом оставалось что-то из оружия, в основном или пистолет, или винтовка. По моему плану, к моменту, когда я доберусь до своего участка, оружия в лодке должно почти не остаться, только то, что я спрячу вблизи своих охотничьих угодий. Ну а впереди меня ждал сгоревший вертолёт.

Теперь я знаю, что чувствуют преступники, возвращаясь на место преступления. Адреналин бурлит в крови, чувство беспокойства, предвкушение того, что я сейчас узнаю, удалось ли мне замести следы, был ли кто-то тут после меня, и желание испытать облегчение и сбросить груз неопределенности — вот что чувствовал я, когда увидел остов вертолёта.

За прошедшее с момента пожара время болото отвоевало себе обратно всё то, что забрал огонь. Это место отличалось от остальных только обилием зелени и отсутствием старой, пожухлой прошлогодней растительности. Казалось, что среди топи появился ещё один остров, только молодой и ещё не успевший зарасти лесом, и на этом острове стоял разрушенный каким-то чудовищем замок или памятник ушедшей цивилизации. Абсолютно апокалипсическая картина.

Процедура, которую я проделал перед высадкой на остров диверсантов, повторилась. Только что тут можно рассмотреть? Обломки лежали в болоте, погрузившись уже до самых иллюминаторов, но, тем не менее, я не стал заниматься самоуспокоением и терпеливо рассматривал в бинокль каждую подозрительную трещину или пятно. Плохо то, что после того, как огонь погас, я не задержался на этом месте: запоминая расположение всех деталей и приметных мест, я проскочил обломки на максимальной скорости, стремясь покинуть это место поскорее, и теперь я просто не знал, что тут могло поменяться за время моего отсутствия.

Тяжело вздохнув и собравшись с духом, я направил лодку к обломкам.

Глава 3

Огонь основательно поработал над винтокрылой машиной. Покрытые копотью и частично расплавленные газотурбинные двигатели почти полностью просели в остатки салона, удерживаемые на бортах только обломками посеревших от жаркого пламени винтов. Кабина пилотов, которая и так серьёзно пострадала от падения, вообще прекратила своё существование и почти полностью погрузилась в воду. Створки грузовых люков, которые при последнем моём посещении места крушения, еще были хоть и сильно покорёженные, но на своих местах, сейчас отсутствовали, очевидно, отвалившись после пожара или последовавших за ним взрывов, после чего утонули в болотной жиже.Высота вертолёта уменьшилась чуть ли не вдвое, а учитывая то, что он продолжал, судя по всему, медленно погружаться в топь, то уже в следующем году это место смогу найти только я.

Осмотрев остов вблизи, я немного успокоился: скорее всего, и с воздуха его сейчас будет довольно трудно найти. Осталось только проработать обходной маршрут, так как к месту катастрофы с посторонними людьми на борту лучше не приближаться.

Осмотр внутренностей вертолёта через зияющие дыры иллюминаторов и проломы бортов ничего не дал. Внутри только стоячая, черная от копоти с масляными пятнами вода, на поверхности которой нет ни единого плавающего предмета. Останков экипажа и оборудования не видно.

Две водяные лилии, сорванные мной по дороге, легли на развороченный борт. Я открутил фляжку с коньяком и сделал большой глоток, поминая погибших. Теперь это не боевая машина, а просто братская могила для пятнадцати человек, и пусть из них я лично знал только одного, а ещё двое утонули где-то неподалёку, но это не важно: я поминал их всех. Они выполнили свой долг до конца, и именно эти обломки теперь для них всех будут обелиском.

Я уже заканчивал осмотр вертолёта и готовился к отплытию, когда мой взгляд непроизвольно зацепился за что-то неправильное в зарослях осоки примерно метрах в двухстах от меня. Воспользовавшись биноклем, я рассмотрел заинтересовавшее меня место. Ярко-оранжевое пятно то появлялось, то снова пропадало, скрываясь за колышущейся на ветру растительностью. Да что за ерунда? Что там, мать его, ещё на мою бедную голову? Только вроде немного успокоился и вот опять! Я быстро закончил сборы и направил лодку прямо к подозрительному месту.