Жест Лицедея (СИ) - Моури Эрли. Страница 15

— Ты когда-нибудь пила игристое вино? — спросил я, неторопливо выкручивая пробку.

— Тебя будто подменили. Ты слишком не такой, — она пронзительно глянула на меня. — Вообще стал какой-то…

— Верно. Я не шучу, что стал другим человеком. Я не тот затравленный мальчик, кушающий мухоморы и несущий бред. И я хочу, чтобы ты это поняла, — я налил полчашки шипучки и протянул ей. — Извини посуда только такая. Только маме не говори про вино.

— Мне это не нравится, — сказала она, приняв чашку и глядя как лопаются в вине крошечные пузырьки.

— Что не нравится? Это вино, или то, что я стал другим? — я знал ответ, но хотел услышать от нее.

— Все не нравится. Я открою конфеты, — отпив несколько глотков, она поставила чашку на стол и вскрыла коробку.

— Наташ,.. — я присел на корточки возле нее и осторожно положил ей руку на колено.

Она дернулась от моего прикосновения и уставилась на меня глазами… нет, не напуганными, а какими-то настороженными и внимательными. Глазами выжидающей хищницы.

— Я знаю, что в тебе много беспокойства. Иногда, кажется, ты взорвешься от напряжения. Не хочешь поговорить об этом? — спросил я.

— Это не твое дело! Ясно! — она оттолкнула мою руку.

— Ведь я мог бы помочь, — взяв чашку со стола, я допил шипучку и налил еще, протянув ей.

В этот раз она выпила больше половины даже с какой-то жадностью и сразу откусила кусочек конфеты.

— Ты мне очень дорога. Давай сделаем наши отношения добрыми? И тебе так будет приятнее и мне, — предложил я.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь? — почему-то на ее губах проступила улыбка, хотя она не вязалась со строгим взглядом синих глаз.

— Хочу тебя поцеловать и наладить отношения, — сказал я, придвинувшись к ней.

— Ты правила знаешь, поцелуй ниже колена. Делай! — повелительно сказала она. — Сегодня я позволяю тебе сказать, что ты меня любишь.

А вот этого я не ожидал. Нет, я ожидал нечто подобное, после многократных прочтений сведений о ней в меню, но… не был к такому повороту готов.

Поцелуй ниже коленей… Как интересно. Дозволенной области коснулись мои пальцы и я, нежно касаясь ими провел по ее лодыжке. Ее глаза расширились, а я, забирая инициативу, вдруг спросил:

— Ты же ревнуешь меня к нашей служанке Леночке?

— Ты вообще, что ли дурак? — она занервничала, уже нее обращая внимания на мою руку, ласкавшую ее ножку. — Как я могу тебя ревновать к какой-то служанке? Тебя?! С ума сошел?

— Ладно, если не имеешь ничего против, то я завтра куплю такие же конфеты для Леночки, — я взял с коробки конфету, чувствуя, как растет волнение юной графини. Только бы не переиграть, только бы не взорвалась. Как там говорил Весериус: «нередки случаи спонтанного раскрытия на пике эмоций». Вдруг раскроется сейчас и превратиться в какую-нибудь Бабу-Ягу.

— Я не понимаю, ты издеваешься надо мной что ли? — наконец отозвалась она, голос чуть подрагивал.

— Наташ, я просто хочу наладить с тобой отношения. Правда, ты мне дорога, — я взял ее руку, и она ее даже не вырвала. — Я тебя поцелую в щечку в знак наших добрых отношений.

Помните, спрашивать такое не надо? Я и не спросил: обнял ее и прижался губами к ее тепленькой, бархатистой щеке. Она неуверенно пыталась отстраниться, за что получила будто случайный поцелуй в губы. Когда я ее отпустил, госпожа графиня, казалась полностью сбитой с толка: щеки красные, глаза сверкают и растерянно бегают по сторонам.

— А ты знаешь, кто такой Лаврик? — спросил я, налив в чашку вино и протянув ей.

— Саша… — она покачала головой, взяв чашку. — Не понимаю, что происходит.

Саша?! Ого! Я был уверен, что сусла она никогда не называла по имени. Если я прав, то теперь в наших странных отношениях действительно произошли большие перемены. А еще, несмотря на ее растерянность, непонимание, выпитое вино ее глаза словно стали осмысленнее, взрослее.

— Давай мы это потом обсудим. Все сложное оставим на потом. Мне нужно сказать тебе очень многое, но сейчас давай просто расслабимся. Расслабимся в том приятном мире, который между нами восстановился, — предложил я.

Она неуверенно кивнула и сделала несколько глотков их кружки.

— Не вздумай маме пожаловаться, что я тебя поил шипучкой, — как бы в шутку сказал я.

— Я не дурочка, — ответила она, не возражая против моей руки на своей коленке.

И этот ответ мне очень понравился. Он означал, что между нами уже есть кое-какие доверительные отношения, которые я постараюсь сделать прочнее.

— Откуда ты знаешь про Лаврика? — неожиданно спросила она.

— Потом объясню. Сначала скажи, кто он? — я поднес к ее губам конфету, и поводил ей, дразня ее.

Глава 6. Как стать Лавриком

После нескольких попыток Наташа поймала конфету зубками. Откусила прямо из моих пальцев и долго молчала, о чем-то размышляя — это было видно по ее глазам, смотревшим куда-то мимо меня. Потом сказала:

— Не знаю, кто он. Имя, дурацкое, как у клоуна. Меня это имя мучает много лет.

Снова поймала конфету ртом, и добавила:

— Лавриком я назвала игрушку в детстве. Тебя тоже так называла, когда злилась. Мне очень нужен Лаврик. Хочешь стать им? — она улыбнулась, и это, пожалуй, впервые, выглядело мило, по-доброму. Видно, шипучка расслабила ее.

— Как мне им стать? И как он выглядит? — пожалуй, больше не стоит наливать ей вино, решил я. Хотя осталось там меньше четверти бутылки.

— Не знаю. Во сне он такой урод, — она хохотнула: — Как ты. Шерсть темная, рыжая с боков, морда обезьянки. Уши длинные, как у зайца. В общем жуткое чудовище — таким он иногда снится мне. И я его ругаю, за то, что он меня оставил, когда был так нужен. Но это же только сон, правда?

— Правда, забавный сон. Но у меня же нет шерсти, — теперь и мне стало весело.

— Но ты же тоже урод, — привела она свой убедительный аргумент. — Урод и чудовище. И уши у тебя тоже большие, жаль, что не длинные.

— Но я же заметно похорошел, и скоро стану красавчиком. Смотри на меня, — я приблизил к ней лицо.

— Красавчиком? — она рассмеялась, качая головой. — Но, если честно, ты стал лучше.

Неужели, действует заготовка «Я хороший»? Или вино?

— Давай поцелуемся? — я еще приблизился к ней. И зачем было спрашивать?

Чуть раньше, чем она это проговорила, мои губы успели коснуться ее губ.

— Разрешу, только если станешь Лавриком, — она оттолкнула меня.

— Что я должен делать? — меня ее близость начинала дразнить.

— Подчиняться мне во всем. Выполнять мои приказы, — она потянулась к чашке вина. — Ты должен быть полностью моим как игрушка.

— Ого, какие серьезные требования! — я едва сдержал смех. — Какая будет награда, властная госпожа? Мы будем целоваться? — как же мне хотелось это сделать сейчас всерьез. По-взрослому, чувствуя ее приоткрытый рот, язык и трепет юного тела.

— Только ножки, — она мило улыбнулась.

— Выше колена, — я поднял ставки.

— Если я сама того захочу, — она сделала глоток из чашки, не отрывая взгляда от моих глаз.

— А тебя не смущает, что мы брат и сестра? — я прищурился.

— А тебя смущает? Ты же трус, правда? Ах, как ты боишься! — она усмехнулась. — Ты всегда меня боялся, даже когда я была совсем маленькой. Помнишь, как я тебе разбила нос палкой, и ты плакал, бежал жаловаться папочке? А помнишь, как ты описался, когда я в темноте зашла в костюме ведьмы?

— Не помню, — вовсе не соврал я. — И я теперь вовсе не трус. Хочешь, проверь, — во мне шевельнулось желание рассказать о сегодняшнем случае в цирюльне, но я сдержался. Слишком о многом нужно было с ней поговорить, но нельзя все выплескивать за раз, то, знаете, нервные клетки не восстанавливаются. И так сказано слишком много. Даже неожиданно много. Главное, мне очень нравилось то, что происходило, между нами. Случилась какая-то феерия: отношений, чувств и сладких предвкушений. Чтобы расслабиться и уйти от эмоций, я рассказал ей пару забавных анекдотов, неизвестных в этом мире. Один Наташа не поняла, хотя он казался простым. А над вторым от души смеялась. Кажется, после этого анекдота она начала понимать, что сусел, вовсе не идиот, как представлялось раньше, и вдобавок обладает неплохим чувством юмора.