Звезды царской эстрады - Кравчинский Максим Эдуардович. Страница 17

…Более строгие совсем не считают искусством русско-цыганскую песню, менее строгие и более снисходительные называют этот жанр легким и второстепенным.

Это не только в наши дни, это было и раньше. Я помню профессоров консерватории, со снисходительной улыбкою жрецов говоривших о цыганщине; а между тем в этой цыганщине столько чувства, столько безмерной печали и таких же безмерных удали и размаха! Цыганщина нашла себе отражение в классической русской литературе. Как увлекался цыганским пением гениальный Пушкин! Как увлекались им и Лев Толстой, и Апухтин? Лучшие страницы толстовской повести «Два гусара» посвящены высокохудожественному описанию именно этой самой цыганщины, которую не признают лишенные вкуса и чуждые русскости академически образованные музыкальные люди.

А толстовский «Живой труп», весь густо насыщенный цыганщиною и на ней весь построенный?..

Вспомним изумительную повесть Лескова «Очарованный странник». И там целая глава потрясающей силы отведена впечатлению от цыганского пения в одном из ярмарочных трактиров.

Кованым апухтинским стихом воспета ночь у «Яра» в «Старой цыганке».

Можно было бы привести еще много таких же примеров из образцовой русской литературы, но и указанных довольно для посрамления тех, у кого вместо сердца – какой-то шаблонный механизм. Приведу характерный случай со мной. Это было в Петербурге, задолго еще до войны. Я был гостем на рауте в одном светском доме. Был среди гостей и известный профессор консерватории Дубасов. Хозяйка дома попросила меня спеть что-нибудь. Я спел романс «Ямщик, не гони лошадей». Вышло это у меня с настроением, с надрывом, с душой. Не успели смолкнуть аплодисменты, подходит ко мне Дубасов и крепко жмет руку.

– Господин Морфесси, я должен честно покаяться перед вами. Всю мою жизнь я не признавал цыганщины, считал ее каким-то ресторанным увеселением, не более. Но сейчас, под впечатлением только что пропетой вами вещи, я резко меняю свой взгляд. Вы дали столько чувства, столько волнующих настроений, что никак нельзя было остаться равнодушным! Вы всего меня всколыхнули, всего меня взволновали! Благодарю вас! Отныне я поклонник цыганского пения вообще и ваш в частности…

Дальше я убедился, что это ничуть не красивая фраза: почтенный профессор весь вечер не отходил от меня и с напряженным вниманием вслушивался в мое пение…

Дивертисмент

Николай Северский & Cыновья: «Поющие пилоты»

…Годы давно прошли, страсти остыли,

Молодость жизни прошла,

Белой акации запаха нежного,

Верь, не забыть мне уже никогда.

«Белой акации гроздья душистые». Из репертуара Н. Г. Северского (стихи А. А. Пугачева)

Николай Георгиевич Северский был фактически «крестным отцом» Юрия Спиридоновича в мире большой эстрады.

В 20 лет начал ездить по российской провинции в составе труппы, куда входили гармонист-куплетист Петр Невский и певец Сеня Садовников. Возглавлял этот небольшой коллектив композитор Яков Пригожий.

Но кафешантанная эстрада с ее маргинальной публикой и нравами была тесна для амбициозного провинциала. Вскоре Николай Северский дебютировал на сцене петербургской оперетты.

Карьера была стремительной. В 1895–1898 гг. он уже выступал с Раисой Раисовой в московском «Буффе» Шарля Омона, пел партию Антипа в оперетте-мозаике «Цыганские песни в лицах». С 1899 года занял ведущее положение в петербургском «Буффе», став партнером А. Вяльцевой. Журнал «Граммофонный мир» публикует эпиграмму на любимца публики:

Он летом в «Буффе» – баритон,

Зимой в Панаевском – любовник,

И круглый год, бесспорно, он —

Сцен романтических виновник.

В 1906 году Николаи Георгиевич организовал в Петербурге Екатерининский музыкальный театр, на сцене которого прошла премьера новой созданной им «мозаики» «Цыганские романсы в лицах». Известные произведения цыганского репертуара разыгрывались как законченные драматические сценки, что заложило основы особого – эстрадно-театрального жанра – театрализованного песенного концерта. Для участия в спектакле была приглашена юная Мина Дулькевич – впоследствии любимая певица А. И. Куприна. Особый успех имела оперетта-пародия «Жизнь человека», в главной роли был. приглашенный из провинции Юрий Иорфесси. Северский много гастролировал по стране с концертными программами, записывал на граммофон цыганские романсы и арии из оперетт.

В канун Первой мировой войны Николай Георгиевич увлекся авиацией.

Из газеты «Русское слово», 1910 год:

«Опереточный певец Северский начинает на днях обучаться полетам на моноплане “Блерио”. Для этого он переезжает на временное жительство в Гатчину. Весною Северский предпримет большое турне по России в качестве дипломированного летчика».

Николай Северский за штурвалом «Фармана» в Гатчинской школе

В 1911 году «король оперетты» окончил авиационную школу. С началом войны добровольно вступил, в армию. Назначен в эскадру воздушных кораблей. Заболев воспалением легких, попал в госпиталь. Позднее его вернули на инструкторскую работу в Гатчину. Сыновья Северского – Александр и Георгий – пошли по стопам отца, став отличными пилотами. После октябрьского переворота Северский-старший воевал на стороне белых, а в 1920 году эмигрировал во Францию. Был режиссером Русского театра в Париже. Осуществил постановки «Ревизора» и «Дней Турбиных». Снимался в кино. Старший сын, Александр, превзошел всех родственников в области авиации. Потеряв ногу в Первую мировую войну, он, невзирая на ранение, продолжил службу. В 1927 году стал гражданином США. Основал компанию, на базе которой сконструировал уникальный самолет-амфибию. Б дальнейшем – советник правительства США. Считался лучшим военным специалистом по боям в воздухе. Был удостоен многочисленных наград.

Н. Г. Северский с сыновьями. Справа – Александр, слева – Георгий

Его именем названо одно из подразделений Нью-Йоркского технологического университета. Младший сын, Жорж, с которым был особенно дружен Юрий Морфесси, унаследовал музыкальность отца и стал довольно известным певцом не только в среде русской эмиграции, но и на берегах туманного Альбиона. В Гражданскую Жорж воевал в Добровольческой армии генерала Деникина. После разгрома белогвардейских войск прикрывал на самолете с воздуха отступление и эвакуацию оставшихся частей Белой армии. Не желая отдавать самолеты большевикам, он с группой других пилотов перегнал самолеты на военный аэродром в Грузию – этот трудный перелет проходил на высоте 5000 метров над заснеженными горами Кавказа. После прилета на аэродром грузинские офицеры, восхищенные смелым подвигом русского летчика, строем отдали ему честь.

В начале 1920 года отважный летчик эмигрировал в Константинополь, где работал механиком в автомастерской. Затем переехал в Париж. Георгия всегда тянуло в небо, однако летной работы для него не нашлось, и несколько лет он трудился таксистом. Случайно встретив в Париже директора русского ресторана «Эрмитаж», еще в России знавшего о том, что Георгий неплохо поет и аккомпанирует себе на гитаре, тот пристроил его работать в «Кавказский погребок», затем Жорж Северский пел в «Самарканде» и других русских кабаре.