Анархист (СИ) - Ежов Сергей. Страница 29

Войну их дивизия встретила достойно: несмотря на измену, вообще лишившую аэродромы и войска зенитного прикрытия, несмотря на вредительство, выразившееся в нарушении военной властной вертикали и правильного снабжения частей и соединений, смешанная авиадивизия, прежде чем сгореть в пламени войны, уничтожила столько же вражеских самолётов, сколько имела в своём составе. А может быть и больше, об этом станет известно только после войны, никак не раньше.

Эвакуация госпиталя обернулась жутким кошмаром: эшелон, в котором вывозили её отделение, был разбомблен с воздуха и расстрелян их пулемётов засады, организованной фашистскими диверсантами.

Ирина, Лариса и три пожилых санитара сумели вырваться из смертельного кольца, и они видели своими глазами: среди диверсантов почти не было немцев, а были русские.

Бывшие русские.

Белогвардейцы и их прямые потомки.

Бывшие русские из пулемётов расстреливали вагоны с нанесёнными на них красными крестами, добивали русских раненых, убивали русских врачей, русских медсестёр… Бывшие русские знали, что в Россию они могут вернуться, только перебив всех русских людей любой национальности.

Больше месяца маленькая группа уходила на восток по лесам и оврагам, но, в конце концов, голод, в очередной раз, выгнал их на картофельное поле, и потерявшие бдительность беглецы были схвачены эсэсовцами. Вернее, попались только женщины, а мужики были тут же убиты.

Ирина уже ожидала мучительной и постыдной смерти, но тут из зарослей вышел ОН — тот самый добрый дядя доктор из её детства, только не в белом халате, а в серо-голубом, похожем на лётный, комбинезоне, и с немецким пулемётом в руках. Одно длинное-предлинное мгновение, и нелюди, уже готовые надругаться ней и убить её, были перебиты, а бедная Лариса, мёртвая больше чем целую вечность, вдруг ожила.

Потом Ирина увидела и нечто вовсе невероятное — она увидела, как с нею заговорил комэск штурмового авиаполка, а такого не могло быть даже теоретически — Ирина видела следы свежих ранений на теле лётчика, и, судя по проекции, содержимое грудной клетки должно представлять собой фарш. Но Юрий был жив, хотя и очень слаб.

Потом была демонстрация содержимого рюкзака Антона Петровича — настоящая сокровищница, в которой уместилось и неведомые доселе медицинские приборы немыслимой сложности, и культуры неведомых микроорганизмов, позволяющих вырастить хлеб, мясо, резину и клей… Но больше всего Ирину поразило яйцо, из которого вырос огромный и прекрасный Лебедь. А когда Антон Петрович разрешил ей и Ларисе полетать на Лебеде, счастье было достигнуто — вот оно, в ладонях.

Перелёт в гондоле шасси был не слишком комфортным, зато довольно быстрым. Правда, в конце, уже над аэродромом, их самолёт угодил в нелёгкий воздушный бой, но Ирина его не видела, лишь слышала рёв моторов, грохот пушек и пулемётов, да получала шишки, стукаясь о всякие выступающие части во время манёвров. Да уж, швыряло её знатно.

Им повезло, что возвратились в ту же авиационную часть, в которой служили и до войны. Нет никаких сомнений, что попади они в другую часть, с ними быстро бы разобрались и приставили к делу, но тут и разбираться не пришлось: они тут же отправились в медсанчасть полка, помогать обрабатывать раненых.

Вскоре к сотрудникам медсанчасти присоединился и Антон Петрович, причём он взялся за мёртвых и безнадёжных раненых. Ирина, конечно же, удивилась, но потом вспомнила о Ларисе и Юрии, да и успокоилась. И была права: полк тогда потерял всего двоих бойцов, которые ко времени оказания помощи просто истекли кровью.

Тогда-то Ирина и придумала, как интенсифицировать использование микрохирургов и прочих приборов, имеющихся у Антона Петровича. По её мысли, микрохирурги латали бы самые тяжёлые повреждения и прекращали свою работу с тем, чтобы их переместили в следующего раненого, а всё остальное, не столь тяжёлое и серьёзное, уже доделывают обычные люди-врачи.

Ирина немедленно выяснила важнейшее обстоятельство: сколько могут проработать те или иные приборы, сколько времени им требуется для отдыха, восстановления и перезарядки. А ещё, она вполне случайно, узнала, что микрохирурги имеют функцию самовосстановления. Впрочем, это было немного позже.

Был ещё один любопытный эпизод вечером того же бесконечного суматошного дня: военврач, начальник медсанчасти, когда увидел воскрешенных Антоном Петровичем раненых, испытал сильнейший культурный шок, и его хватил апоплексический удар. Хорошо, что Антон Петрович оказался рядом, ещё лучше, что оказались свободны микрохирург и кое-что из аппаратуры.

Тогда Антон Петрович только лишь повернулся к ней, а Ирина уже по-ученически вскинула руку: «Да, я согласна учиться управлять вашими аптечками». Добрый дядя доктор улыбнулся и поманил рукой: садись сюда. И начал объяснять, как при помощи умственного усилия управлять работой приборов из аптечки. Во время этой работы Ирина и Антон Петрович говорили мало, больше обменивались мыслеформами: «Взять так», «Направить так», «В такой ситуации следует делать то-то и то-то» ... Да, у них сразу и легко установился мысленный контакт, возможность обмениваться целыми блоками сведений. Работа пошла ещё легче, когда к Ирине присоединилась Лариса. Они как бы дополнили друг друга, принимая на себя некую часть общей работы, причём не линейно, а как бы выхватывая из объёма некий массивный фрагмент, который лучше поддаётся кому-то из них двоих. У Ларисы хуже получалось общение при помощи мыслеформ, зато она легче воспринимала пиковые взаимодействия аппаратуры из аптечки с организмом раненых. «Вы вдвоём являете собой идеального оператора лечебно-восстановительного комплекса. Хотя, насколько я знаю, такой комплекс обслуживает человек пять-шесть» — хвалил их Антон Петрович.

Военврача они тогда вылечили по высшему разряду. Все накопившиеся наслоения в кровеносных сосудах, непорядок в печени, нарушение функционирования почек, ненужные осадки в лёгких, в лимфатических узлах и протоках — всё вычистили. Заодно укрепили сердце и восстановили правильный баланс микроорганизмов в кишечнике. Мужчина он, конечно, неплохой и специалист знающий, но, скажем откровенно: под раздачу волшебных подарков он попал совершенно случайно — Антон Петрович просто на примере этого военврача показал Ирине и Ларисе возможности медицинской аппаратуры из будущего.

Потом Антон и Юрий остались в расположении авиаполка, а Ирину и Ларису командование отправило в тыловой госпиталь. Разумеется, тамошние деятели сходу попытались отнять у Ирины с Ларисой такую интересную и многообещающую аппаратуру. Но ничегошеньки у этих хитрецов не вышло: аппаратура оказалась закреплена за Ириной и Ларисой, в том смысле, что просто не реагировала на чьи-либо ещё попытки управлять и вообще хоть как-то взаимодействовать. Быть бы преогромному скандалу, но приехал комиссар госбезопасности, разбиравшийся с ними после прилета в авиаполк, и запретил, кому бы то ни было даже приближаться в Ирине и Ларисе.

Сделано всё было чрезвычайно просто и эффективно:

Комиссар привёз с собой из Москвы приказ о формировании нового госпиталя, в котором указывались всего две штатные единицы: начальник госпиталя Стрельникова Ирина Михайловна и её заместитель Смирнова Лариса Авдеевна. Всех остальных сотрудников они вольны набирать откуда угодно, но с тщательной проверкой по линии госбезопасности. Комиссар представил Ирине и Ларисе начальника особого отдела, целого капитана госбезопасности, что по армейским меркам соответствовало полковнику. Впрочем, оно и понятно — дело затевалось серьёзнейшее.

Тут ведь дело в чём: сначала хотели организовать относительно небольшой госпиталь для лечения старших командиров и генералов, ну ещё наиболее ценных специалистов, однако Ирина сразу взяла быка за рога и предложила едва ли не конвейерный метод восстановления раненых. Когда комиссар посчитал на бумажке количество возможно восстановленных военнослужащих, он тут же умчался в Москву и спустя сутки вернулся с приказом.

Примерно неделю Ирина и Лариса налаживали дела, набирали персонал, отлаживали методики. Средний и младший медперсонал им дали тут же, даже с некоторым запасом. Оборудование для палат, процедурных, операционных и прочих помещений выделили щедрой рукой. Сразу же передали в их ведение роту санитарных машин, а к ним ремонтное подразделение. Рядом с госпиталем немедленно оборудовали аэродром, куда могли приземляться лёгкие самолёты типа санитарных У-2 или Р-5, а потом рядом построили ещё одну полосу, так что стало возможно приземление и взлёт санитарных версий бомбардировщиков СБ и ДБ-3. Оказалось, что как только появилась необходимость, для них, вернее для их госпиталя, тут же создали необходимую версию самолётов.