Навеки твоя (СИ) - Устинова Мария. Страница 2

— Ну, здравствуй, — прошептала я, целуя теплый, нагретый южным солнцем, памятник. — Скучал без меня?

Положила черные каллы на могильную плиту, и опустилась на колени, ощущая внутреннюю пустоту. Сколько времени пройдет, прежде чем станет легче? Почему мне кажется, что ты живой? Это безумие одинокой женщины, которая ночами ждет шаги мужа в коридоре или я правда чувствую тебя? Мне бы хоть каплю надежды. Улику, намек, что угодно и я буду ждать тебя вечно. Искать правду, какой бы ни была цена.

В сонной горячей тиши кладбища я провела несколько часов и оттуда поехала к юристу.

Глава 2

В офисе Алексея Юрьевича кондиционер работал на полную катушку. После солнцепека голова гудела, а перепады температуры едва меня не добили.

— Присаживайтесь. Кофе? Воды?

Я упала в кожаное кресло и помотала головой. После адского дня пот густел и застывал на коже.

— Вы говорили со следователем? — спросила я, пока юрист копался в сейфе.

— Да, — с прозрачной папкой и большим конвертом из коричневой бумаги, он сел напротив. Это и есть тот пакет? Я не отрывала от него глаз. — К сожалению, мы не сможем помешать. Жертв насильственной смерти могут эксгумировать без согласия родственников.

— Зачем они это делают?

— Я отправил запросы, но это время, госпожа Кац. Бюрократическая машина раскачивается медленно. По своим каналам я выяснил, что они хотят повторно провести судебно-медицинскую экспертизу… Что-то их насторожило.

Я нахмурилась.

— Например, что? Они думают, что… вместо Эмиля похоронили другого?

Я боялась спрашивать прямо. Знаю, как это выглядит со стороны. Но Алексей Юрьевич отреагировал спокойно.

— Сомнительно. В Следственном комитете работают материалистичные люди. Для подобных выводов нужны основания. Его опознали родственники, ДНК-тест был однозначным, — он развел руками и добавил, словно знал, что разрушает мечты. — Сожалею.

— Его просили опознать снова.

— Скорее всего, причина другая. Зачастую это просто формальность.

Когда говоришь с юристом, быстро спускаешься с небес на землю. Эти люди обеими ногами стоят на земле и в облаках витать не любят.

— Мне неофициально намекнули, что кто-то подтолкнул дело к пересмотру, госпожа Кац. Подозревают, ваш муж стал зачинщиком бойни в «Фантоме», при этом не ясно, кто застрелил его. Это все, что удалось узнать на уровне слухов. Дождемся официальных ответов.

— Что значит — неясно? Они думают, там был кто-то еще?

— Возможно.

Если они исключили всех, от кого Эмиль получил пулю?

Та злополучная встреча в клубе должна была стать беседой сильных криминального мира. Я знаю, что Эмиль шел туда убивать. Он защищал семью, у него не было другого выхода. Что произошло на самом деле, осталось загадкой. Бандиты собрались в отдельном зале, Эмиль пошел туда с напарником. Охрана и возглавлявший ее Иван остались снаружи. Прямо перед бойней Иван сбежал. Все, кто были внутри — погибли. Кроме Антона, которого все считали правой рукой моего мужа. После перестрелки начался пожар, но он успел выбраться из огненной ловушки. Если кто и сможет рассказать, каким был план и что произошло, то только он. Проблема в том, что Антон в коме уже полгода. Выжил, но сильно пострадал. Я читала, чем дольше длится кома, тем меньше у человека шансов выкарабкаться. Он может на остаток жизни оказаться прикован к больничной койке.

Я платила за частную клинику и хороший уход, помогала его матери. Чувство вины или, может быть, признательности. Нужно будет заехать к нему — проведать.

Это все, что я знала — не очень много. После того, как мне сообщили о смерти мужа, я была не в себе, до сих пор те события оставались в тумане.

— Вы можете собрать для меня заключения по старому делу?

Юрист поднял брови — раньше я не проявляла интереса к подробностям, но кивнул. Вот и хорошо. Не хочу ничего объяснять.

— Закончим с наследством. Вам нужно подписать здесь, — он пододвинул несколько бумаг и я нацарапала инициалы, не глядя. Все внимание было приковано к конверту на краю стола. — И я передам пакет. Предоставить вам комнату, чтобы вы могли ознакомиться с содержимым?

— Нет, спасибо.

Мне не терпелось узнать, что внутри, но, сунув пакет подмышку, я встала. Лучше сделать это одной, когда буду уверена, что не разревусь, и не упаду в обморок.

— Позвоните, когда что-нибудь прояснится.

Я вышла в пыльный горячий воздух. Садовая в солнце, а мои дорожные джинсы и простая футболка не были рассчитаны на жару. В фойе бизнес-центра было зеркало. Я заметила, что кожу на руках и лице напекло после кладбища.

Я села на заднее сиденье такси и задумчиво помяла пакет.

Внутри бумаги. Стопка не толще тетрадки, разных размеров. Было у меня несколько предположений. Зная Эмиля, это, скорее всего, финансовые документы или инструкции на случай смерти. Мой муж всегда был продуманным и дальновидным. В детстве сирота и беспризорник, он из нищеты поднялся до вершин материального благополучия. Одно это говорит, что за человеком он был.

Разумно даже то, что инструкции я получу спустя полгода. Первое время после смерти мужа я была полностью невменяема…

— Куда едем? — таксист вернул меня в реальность.

Я назвала адрес частной клиники.

— Заедем за цветами, — предупредила я. — Нужно навестить знакомого.

Антону мои цветы не нужны, но я взяла букет голубых гортензий. Не могу прийти к человеку в больницу с пустыми руками.

Хотела поговорить с лечащим врачом, но в простой одежде, с покрасневшим лицом и пыльными волосами меня не узнали, и предложили назначить прием через неделю. Стоило показать документы, все мигом переменилось. Администратор связалась с главврачом и через минуту я уже была в небольшом, со вкусом обставленном кабинете. Он больше напоминал офис. О том, что он принадлежит врачу, напоминали лишь сертификаты и дипломы на стенах.

— Состояние Волкова стабильно тяжелое, — врач посмотрел карту в ноутбуке, но думаю и так прекрасно знал состояние Антона. — Хуже ему не становится, но…

— И лучше тоже, — пробормотала я, опустив голову. — Он реагирует? На родных, на голос, хоть на что-то?

Букет гортензий лежал у меня на коленях.

— Нет, госпожа Кац. Будем надеяться на лучшее, шансы есть всегда.

Почему бы и нет, пока я плачу за палату?

А я вдруг дико, страстно захотела, чтобы Антон вышел из комы и рассказал, что случилось в клубе, о последних минутах мужа. Вот он, совсем рядом: ответ на все вопросы. Лежит за соседней стеной, подключенный к горе аппаратуры. Его мозг жив, только ни один вопрос мне не ответят.

— Хотите его увидеть? — а когда я кивнула, врач продолжил. — Идемте за мной.

Я не ошиблась с выбором цветов. Бледно-голубая гортензия подходила к холодной гамме больничного интерьера. Я шла по коридору за главврачом. Он отпер дверь со светонепроницаемым матовым стеклом, и мы попали в затемненный коридор. Всего две палаты и сестринский пост. Коридор охраняли двое амбалов в форме частной охранной фирмы.

— К нам влезли, — пояснил главврач. — Я распорядился усилить охрану. Это палата Волкова.

— Влезли? Ему что-то угрожало?

Врач покачал головой.

— Влезли не к нему, а в соседнюю палату. Три недели назад. Медсестра подняла шум. Просто мера предосторожности, госпожа Кац.

Он распахнул дверь, и я оторопела. Когда близко знаешь человека, а потом видишь его беспомощным на больничной койке, это шокирует. Крупный молодой мужчина, но из него словно вынули скелет. Антон лежал под простынкой, как неживой, глаза закрыты повязкой. Изо рта торчала трубка. Грудная клетка поднималась мерно и тяжело. Руки и грудь тоже опутаны проводами.

— Ожоги, черепно-мозговая травма, — начал перечислять врач. В ушах шумело то ли от насыщенного дня, то ли от жары… Или я не готова к этому зрелищу.

Антон служил в армии, был не робкого десятка. Сейчас он лишь напоминание о самом себе…