Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 82

Я приняла из рук капитана деревянную плошку с похлебкой – блюдо простое, но сытное. К тому же, восхитительно вкусное! Стряпня Снорре оказалась, на удивление, выше всех похвал.

Лоркан присел рядом, принимаясь за еду. Краем глаза он заглядывал в карту, разложенную на моих коленях и хмурился, словно не мог определиться. Когда с ужином было покончено, он, наконец, изрек:

– Если сейчас свернем к Лигоду, нам придется уехать раньше, чем начнется Карнавал. К тому же, предпочитаю заканчивать все неприятные дела как можно раньше.

Легкий взмах руки был устремлен в сторону дороги, ведущей к Кулунтару. Я подавила вздох – темные заросли, шустрые тени, скользящие между искривленными стволами деревьев, не обещали легкой, приятной дороги. И только теплое пламя костра не позволяло теням, живущим своей жизнью, налипнуть на плечи и ладони. Они прятались за деревом, цеплялись за сучья, наблюдали издалека, выгадывая подходящий момент. Но, казалось, только я замечаю их странность.

Гвардейцы переговаривались вполголоса, перекидывались шутками и сетовали, что нельзя размять крылья. Им не хватало ежедневных пролеток, пламя внутри ворчало и требовало выхода. Но обращаться к князю с просьбой о полетах мальчишки не решались, молчали в тряпочку.

Треск ломающихся веток нарушил хрупкую иллюзию спокойствия, воцарившуюся на поляне. Кто-то продирался сквозь заросли терновника, не видя ничего перед собой. Мы повскакивали с мест, до рези в глазах всматриваясь в шевелящиеся кусты, пока перед нами не показался нарушитель тишины. Снорре схватился за меч, так же как и гвардейцы, выстроившиеся перед князем цепочкой. Они были готовы защищать Девятого Дракона до последней капли крови.

У лошади, которая с трудом преодолела преграду из ветвей терновника, был вид животного, которое вот-вот отправится в мир иной. Торчащие ребра, запавшие глаза под набрякшими веками и серые нити в тусклой гриве красноречиво говорили о преклонном кобылы. Острые иглы терновника расцарапали шкуру, выдрали из хвоста несколько длинных прядей, но ее внешний вид прекрасно сочетался с наездницей. Девушка, обессиленно схватившись за шею животного, без седла соскальзывала на землю, но раз за разом возвращалась на место

– Она-то что здесь делает?! – рыкнул Снорре, выдвигаясь вперед. За меч он больше не хватался, но лицо его выражало всю гамму чувств, на которую капитан был способен.

Лошадь, не выдержав испытаний, выпавших на ее долю, рухнула на землю, увлекая за собой и всадницу. Девица в рваном платье дрожала и прижималась к боку лошади. Между ее пальцев прыгали искры, и кобыла, которая еще минуту назад едва дышала, стала выглядеть куда здоровее. Бока ее больше не вздымались так лихорадочно, глаза, подернутые сизой пленкой, прояснились.

– Тшшш, хорошая моя, – ворковала ведьма, зарываясь пальцами в скудную гриву, прижимаясь лицом к боку животного, – все будет в порядке!

– Следишь за нами?! – Снорре возвышался над ней во весь свой громадный рост; ладонь нервно бродила по рукояти меча, но нападать он не спешил. Я ощутила, как в груди сжимается горячая пружина – пусть только попробует сделать хоть одно резкое движение в ее сторону!

Марна медленно подняла голову, сжимаясь в комок у ног капитана. В глазах ведьмы дрожали слезы, она была напугана. Между ними, в смутных отсветах костра, дрожала тонкая и хрупкая золотая струна.

Снорре напугал Марну до ужаса – она дрожала перед ним, словно кролик, встретивший на своем пути голодную змею. Струна между ними дрожала и вибрировала, откликаясь на каждый вдох, стук сердца и взмах ресниц. Поморщившись, Снорре потер место у сердца, терроризируя бедную ведьму устрашающим взглядом.

– Может хватит девчонку кошмарить? – я проскользнула мимо него, помогая Марне встать на ноги. – Ты в порядке?

Марна не отвечала на вопросы, только отчаянно хваталась за мою ладонь: то ли в поисках защиты, то ли в ожидании поддержки. Ее взгляд, словно магнитом, притягивало лицо Снорре. С угрожающе насупленными бровями, отчетливым шрамом и поджатыми губами, оно не казалось мне образцом красоты и очарования, но Марне было безразлично мое мнение. Она, как завороженная, гипнотизировала рану Снорре, шевеля пальцами в воздухе.

– Вы ранены, – голос Марны был еще тише, чем обычно. Она тянулась рукой к лицу капитана, под длинными ногтями залегли черные полукружья грязи. – Позвольте мне помочь. Я могу…

Снорре изменился в лице, едва сдерживая брезгливую гримасу, и отвернулся. Одна только мысль о прикосновениях ведьмы внушала ему отвращение.

– Пожалуй, обойдусь, – процедил он сквозь зубы, возвращаясь к костру, но не сводя с Марны подозрительного взгляда. Ведьма лишь тяжело вздохнула, опуская глаза в землю.

– Ты голодна? – я приобняла Марну, чувствуя как под платьем прощупываются ребра. Она смотрела изможденной, едва стоящей на ногах. Но магия бурлила в ней, проходя током под кожей, вырываясь наружу всполохами искр здесь и там. Они скользили между пальцев, скакали по волосам. Лоркан взглядом указал на место рядом с собой, не произнося ни слова. В котелке еще осталась похлебка, а от жалости у меня сжималось сердце.

– Будешь есть?

Марна кивнула, позволяя усадить себя перед костром. И накинулась на еду с такой жадностью, как будто неделю до этого питалась лишь воздухом и ягодами. Я еще смогла различить разводы от ягодного сока на рукавах ее платья.

– Марна, куда ты направляешься? – ласково спросил Лоркан, стараясь не совершать резких движений. Ведьма напоминала загнанного, дикого зверя – вот-вот сорвется с места, испуганная громким звуком. В ответ она лишь помотала головой, утыкаясь в плошку, как будто кто-то собирался ее отобрать.

– Ну, не пытать же ее, – вполголоса сказал Снорре, швыряя в костер полено. Пламя фыркнуло снопом искр, а его острая, танцующая верхушка потянулась к Марне, как будто чувствовала в ней что-то родное.

Снорре не спускал с Марны взгляда, хмурился недовольно. Они уже встречались, и не раз, – кто как не капитан гонял ее из замка, куда она упрямо возвращалась? Но она успевала улизнуть раньше, чем он приближался. Едва завидя на горизонте белый мундир с серебряными звездами, ведьма шныряла в только ей известный лаз, скрываясь с места преступления. Скрываясь, чтобы позже вернуться.

Но еще никогда они не оказывались так близко. Теперь Снорре, не подозревающий о золотой нити, мог разглядеть каждую прореху на стареньком, грязном платье, каждый колтун в длинных, спутанных волосах. Я ощущала его замешательство. Недоумение от тягучего ощущения, поселившегося в груди – это шалила золотая струна, натягиваясь и вибрируя. Снорре выглядел как человек, давно потерявший что-то, но не способный вспомнить – что именно. Один только раз на его лице появился намек на улыбку – когда Марна протянула ему плошку, бормоча похвалу. Ее восхищение простой стряпней льстило капитану. Я спрятала улыбку за рукавом. Быть может, не все еще потеряно?

К полуночи костер почти догорел, слабо полыхая углями, и тени разгулялись. К счастью, в палатки они лезть опасались, бродили снаружи, сплетались в клубки и гонялись друг за другом.

Марна, лежащая рядом, пошевелилась, оглядываясь на меня. Аккуратно тронула за плечо, проверяя, сплю или нет. Я сквозь дрему вздохнула, кутаясь в колючее походное одеяло. Помедлив, Марна выскользнула из палатки, распугивая теней, и прокралась к лошадям. Те сонно бродили, стреноженные на ночь, и еле слышно фыркали, отпугивая наглых теней, норовящих вплестись в гривы, словно ленты. Быть может, она решила проверить свою клячу, которая грозила вот-вот откинуть копыта, но что-то мне подсказывало, что не все так просто.

– Куда?! Стоять! – окрик Снорре согнал с меня последние крохи сна. Если до этого момента я принимала силуэт Марны на тонкой ткани палатки за порождение сновидения, то сейчас стало понятно, что все было слишком реально. Я вылетела из палатки, как была, в одной ночной сорочке, но Снорре не было никакого дела до моего белья: он с досадой смотрел, как Марна, на скорую руку оседлавшая коня одного из гвардейцев, скачет в сторону Кулунтара.