Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 86

Глашатай отвечал со всей серьезностью, положенной высокому званию:

– Ваше погребение будет самым пышным, достойным великого князя Аралионского. Княгиня Ба’Дияр знает в этом толк.

Покивав, я подцепила ткань и стянула через голову верхнюю часть платья, украшенную вышивкой. Снорре и Лоркан синхронно отвели глаза. Нижняя рубашка, почти прозрачная, трепетала на прохладном ночном ветерке и ничуть не помогала согреться.

– Так и будете медлить, князь? Помнится, вы говорили, что мои прелести вас не интересуют, – голос дрожал, но не от страха – от холода.

– Что ж, если нам придется пройти через обряд, – медленно, по слогам, проговорил Лоркан, дергая за шнурок, стягивающий горловину сорочки, – будем сохранять достоинство.

В реку мы вошли вместе, рука об руку. Закрыв глаза, я чувствовала, как ее воды плещутся, оборачиваются вокруг щиколоток, поднимаются выше. Нижняя рубашка намокла, прилипла к телу, и ледяное прикосновение реки к заиндевевшей коже ощущалось легкой щекоткой. И только теплые пальцы Лоркана, касавшиеся моей ладони, дарили крохи тепла.

Я оглянулась на берег – Снорре с тревогой вглядывался в туман, повисший над рекой и поглотивший наши силуэты. В руках комкал мундир, сброшенный с плеч, и я на мгновение ощутила укол вины: он был готов укутать меня, как ребенка, едва ступлю обратно на берег.

– Простите, что из-за меня испытываете подобное унижение, – прошептал Лоркан, старательно отводя глаза. Я старалась не смотреть на него – в отличии от меня, князя заставили разоблачиться полностью, – но шрамы, покрывающие плечи и спину, притягивали взгляд. На них было смотреть почти больно, даром что большинство давно превратились в узкие белые полосы. Шрамы выцветали, но на смену им придут новые, куда более страшные, пока однажды пламя Лоркана не вырвется из-под контроля и не уничтожит его.

Сделав несколько шагов, я оказалась по шею в воде, и тогда стало тепло, словно река решила согреть озябшее тело. А вот легкое свечение вокруг я поначалу приняла за мираж. Воды были так темны, что поглощали любой источник света.

– А это еще что? – услышала я бормотание Лоркана за спиной. Туман сгущался, отделяя нас от берега непроницаемой завесой. И свечение усиливалось, становясь таким ослепительным, что резало глаза. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как оно проникает под кожу, торопливо бежит по венам, словно стремилось как можно скорее добраться до сердца.

Вскрик, плеск. Перебарывая боль, поразившую меня от макушек до пят, я попыталась подобраться ближе к Лоркану. Его голос, искаженный до неузнаваемости, прозвучал над рекой похоронным набатом.

– Мой князь! – еще один приступ боли, сконцентрировавшийся в груди. Едва не теряя сознание, я успела схватить за хвост слабеющую мысль: “Так чувствуют себя люди, которым вырвали сердце”. Или те, кто лишился чего-то важного. Да, именно так я себя и чувствовала, когда через боль и слезы, выступившие на глаза, двигалась в плотном потоке реки к Лоркану. А когда добралась, замерла на месте.

Лоркан стоял по пояс в воде, пораженно разглядывая свои ладони. Он был похож на ребенка, который только что лишился родителей – растерянный взгляд, лицо застыло неподвижной маской, рот искривлен судорогой.

– Что случилось? – я коснулась мокрыми пальцами его плеча, и тут же отдернула руку. Кожа Лоркана была ледяной, словно он был вылеплен из снегов Тюрра. Подняв на меня глаза, опустошенные и несчастные, князь прошептал:

– Его больше нет.

– Выходите, – скомандовал глашатай, непонятно отчего усмехаясь. Снорре зыркнул на него с откровенной ненавистью, какой я не видела у него и в самую жаркую перепалку с Одханом. Лоркан обреченно цеплялся за мою руку, разжал пальцы только ступив на берег. Но даже тогда он не поднял глаз, придерживаясь истинно княжеского благородства – он не мог позволить себе наблюдать меня в мокрой нижней рубашке, которая почти ничего не скрывала.

Снорре накинул мне на плечи свой мундир – как будто укутывал ребенка, замерзшего на прогулке. Тепло от его ладоней чувствовалось даже сквозь плотную ткань – я и не заметила, как озябла. Натягивая платье, я оглянулась через плечо: Лоркан в одних штанах застыл на месте, вновь разглядывая свои руки, как будто линии на ладони могли дать ему подсказку.

Я подошла ближе, чувствуя как голые ступни щекочет сухая трава под ногами. Лоркан был растерян, и он стоял передо мной, обнажив истинные чувства.

– Что-то не так, – прошептал он, не поднимая глаз. Вся его фигура, и темная коса, свесившаяся с плеча, и карие глаза, потускнели, словно припорошенные пеплом. Из него ушел весь свет, до той минуты согревавший окружающих. – Я не чувствую его!

Повинуясь внезапному порыву, я взяла Лоркана за руку, переплетаясь с ним пальцами. Ладонь его была ледяная, пугающе безжизненная.

– Что не чувствуешь? – от испуга я забыла о титулах. Тревога охватила мое сердце паутиной, и оно забилось маленькой пташкой в охотничьих силках. Отчаяние, звенящее в голосе Лоркана, было подобно скрежету ножа по стеклу – невозможно слушать, хочется зажать уши и сбежать. Но я не могла и с места сдвинуться.

– Мой огонь, – одними губами произнес князь, поднимая на меня глаза, – его больше нет.

Но не он один лишился чего-то важного. Мой дар тоже не откликался, сколько бы я не звала. Вместо него в груди была неаккуратная дыра – прислушайся и услышишь, как свистит внутри ветер. Чувство потери не ослабевало, наоборот, с каждой минутой становилось все пронзительнее, а под кожей разливался мертвенный холод.

Снорре вошел в воду одним прыжком, в три гребка достигая середины реки. И теперь барахтался там, то ныряя, то поднимаясь на поверхность. Туман, рассеявшийся, когда мы покинули водоем, растаял, и даже шумно плещущийся на одном месте Снорре не заставил его вновь появиться. Река даже не думала светиться.

– Я что, не прошел? – Снорре почесал голову, оглядывая реку, которая выглядела безжизненной и спокойной. Зачерпнул черную воду в горсть, заглянул туда, надеясь увидеть свое отражение.

– Выходите, капитан, – хмыкнул глашатай и потерял к Снорре всякий интерес. Прикрыв глаза, он застыл недвижимым изваянием, погрузившись в себя. Неужели он сообщал о том, что гости прошли обряд?

Гадать долго не пришлось. Ба’Дияр показалась из-за терновника, с немыслимой грацией отводя от лица шипастые ветки. Платье она успела сменить, только цвет остался прежний – черный, как ночь. Княгиня была чрезвычайно довольна собой – широкая улыбка не сходила с лица, когда она придирчиво оглядела наши опрокинутые лица.

– Последний вопрос: кто из вас и с какой целью притащил с собой девчонку? – судя по тону, мы должны были сознаться сразу же, но речь шла не обо мне. Мое присутствие, конечно, княгиню оскорбляло, но дело было в другом.

Лоркан, придя в себя, был раздражен, если не сказать – зол. И слова цедил с большой неохотой, намеренно ведя себя неподобающе, словно надеялся разозлить Ба’Дияр. Отыграться за перенесенную утрату.

– Какую девчонку? Вы в своем уме? Что вы сделали со мной? – Лоркан сделал шаг вперед, игнорируя тревожный звон доспехов. Солдаты сомкнулись вокруг Ба’Дияр щитом, не позволяя приблизиться. – Ваш ритуал…

Миниатюрная правительница Кулунтара не доставала ему и до плеча, но даже так она смотрела на Лоркана сверху вниз.

– Теперь вы полностью готовы обменяться со мной обручальными браслетами, – легко отмахнулась она, даря Лоркану веселую улыбку. А затем обожгла меня взглядом, в котором читалось только обещание. Обещание прикончить меня в самое ближайшее время. Я думала, Аста скора на расправу? Сильно ошибалась.

Лоркан тряхнул головой – лопнул шнурок, стягивающий косу, и по плечам растрепались темные локоны. Потерявший свой огонь, но не сдающийся, он все равно был прекрасен. Любая была бы счастлива стать его женой, и я поражалась его выдержке – сама хотела вцепиться Ба’Дияр в лицо. Она украла у меня единственное, что было мне дорого, а в такие моменты забываешь о правилах хорошего тона.