Поединщик - Савенков Роман. Страница 25

– Да! – заорал Риордан.

– Да! – закричали все остальные во главе со Скиндаром.

– Да!!! – грохнула вся площадь так, что со шпилей домов снялась туча птиц и с криком взвилась в небеса.

– Да!!! – звучало, казалось, над всей столицей королевства Овергор.

Мастер войны уже пожелал всем удачи и удалился, а в голове Риордана еще звучало эхо от их безумного вопля и молотками отсчитывал удары пульс. Похоже, что Скиндар верно оценил состояние рекрутов, потому что он сначала хлопнул в ладоши, а потом начал говорить.

– Это Сфаррон, кастелян школы, – он легонько подтолкнул вперед сухонького пожилого человечка с лицом завзятого пройдохи. – Он выдаст вам форму, покажет, где ваша комната, а также проведет экскурсию по школе. Прошу обратить внимание на стол для экзекуций. Обычно он у нас не простаивает. В школе не галдеть! Сейчас у курсантов время отдыха. Ужин уже был, так что покормят вас в маленькой столовой. Советую хорошенько выспаться, потому что завтра начинаются тренировки, а для вас сейчас – каждый день решающий. Наутро, после завтрака явитесь ко мне, Сфаррон покажет, где мой кабинет. Вопросы есть?

– Нет, господин капрал, – довольно слитно ответили рекруты.

Скиндар кивнул.

– Сфаррон, они твои. Забирай.

Глава 5

Низкие люди

Когда под крики и аплодисменты зрителей они вслед за кастеляном поднимались по ступенькам главного здания школы, Хоракт наклонился к Риордану и прошептал:

– Тут явно не все так просто с этой самой смертью. Я кое-что слышал раньше об этом. Сдается мне, что все будет по-настоящему.

Риордан скосил на него удивленные глаза:

– Конечно же по-настоящему! На Парапете Доблести поединщики умирают.

– Нет, я про смерть.

– Чего?

– Похоже, что нам реально предстоит ее трахнуть. На самом деле.

– Ты шутишь?!

Хоракт многозначительно помотал головой. Риордану осталось только в изумлении пожать плечами.

Через полчаса они, чистые и умытые, в одинаковых темно-синих рубашках и просторных черных штанах, сидели на деревянных скамьях в небольшой столовой на первом этаже и наблюдали, как поварята расставляют по длинному столу из струганого дерева для них вечернюю снедь. И глотали слюни, поскольку еды было много, и ее разнообразие поражало. Все их имущество, включая сами походные торбы, отправилось в мусорную бочку. Они без сожалений расстались со своим скарбом, разве что Дертин промямлил что-то об амулетах, которые подарила ему его возлюбленная, но Сфаррон только хихикнул и решительно заявил:

– Вот и кидай. С амулетами это барахло лучше горит.

Голос у кастеляна был как скрип несмазанной двери – резкий и пронзительный. Потом Дертина увели на прием к доктору, а остальные рекруты отправились на ужин. И вот теперь они расселись за обеденным столом, мысленно прикидывая, сколько видов мяса поставят перед ними. Сфаррон устроился напротив, вертя в руках короткую трубку с изогнутым мундштуком, и разглядывал новобранцев с нескрываемой иронией.

– А жратва-то здесь знатная, – не выдержал долгого молчания Тиллиер.

– Отменная, – подтвердил кастелян. – Только погодите лопать, дождитесь здоровяка.

– Форма очень красивая.

– Ага. И пятна крови на ней не заметны, – присовокупил Сфаррон, и Тиллиер испуганно примолк.

Кастелян школы неторопливо достал из наружного кармана мундира кисет и начал набивать свою трубочку, периодически бросая на новобранцев взгляды.

– Значит, вы те самые самородки, появления которых так ждет наш уважаемый Мастер войны, – наконец промолвил он.

Он не задавал вопроса, а утверждал с изрядной долей сарказма в голосе.

– Самородки? – переспросил Тиллиер.

Кастелян высек огнивом искру, прикурил, и по помещению потек сизый дымок с ароматом благовоний. Он с наслаждением затянулся и заговорил, лениво прикрыв глаза:

– Десятилетиями в Овергоре складывалась система подготовки воинов. В столице, Гроендаге и Венбаде ребятишки с пяти лет приучаются владеть оружием. А к вашему возрасту они уже настолько натасканы, что могут на равных сражаться с третьей десяткой. Я помню прошлогодний призыв. Там попадались парни, которые так быстро вращали меч, что клинок сливался в единую стальную сферу. Но Биккарт считает себя очень умным. Он сумел убедить короля и остальных, что в школу попадают не самые талантливые, а те, у родителей которых больше знакомств и денег. Да и сама система подготовки, по его мнению, больше закрепощает, чем развивает. Поединщиков учат сражаться по шагам, по арифметике. В Овергоре бой – это точная наука. Это убивает импровизацию в битве, так считает Мастер войны. Все наши отработанные годами стойки, блоки и удары по разумению Биккарта – мура собачья. Наши противники давно изучили систему боя Овергора, просчитали каждый шаг поединщиков, поэтому и побеждают. Ему нужны не хорошо натасканные воины, а уникумы в плане рефлексов и принятия решений, которые от природы превосходят среднего обученного бойца. Поэтому мы проигрываем три последних года, так говорит Биккарт. У нас нет выдающихся воинов, а только хорошо подготовленные середнячки. Вот я и спрашиваю, вы правда те самые самородки, на появление которых так надеется Мастер войны?

Риордана поразило, с какой нескрываемой неприязнью Сфаррон отзывается о третьем человеке в королевстве. Ему вдруг представилась сценка – некто в темном плаще передает Сфаррону туго обвязанный жгутом сверток со словами:

– Значит, договорились?

А кастелян, торопливо запихивая взятку в карман мундира, ободряюще отвечает:

– Не сомневайтесь, я найду местечко для вашего парня.

Да, похоже, что Биккарт нажил себе сотни врагов не только в Гроендаге, а по всему королевству. Мастер войны очень рискует, ломая все, что строилось годами. Видимо, система прогнила настолько, что ничего другого ему просто не оставалось. Риордан с сомнением окинул взглядом своих товарищей. Справятся ли они? Подходят ли для такой роли?

Дверь в столовую распахнулась, и вошел Дертин. Кисти рук силача были обмотаны бинтами, а на физиономии застыло озадаченное выражение.

– Слушайте, парни, тут такая штука… – начал здоровяк, но Тиллиер его оборвал:

– Доложись сначала Арбитру.

Маленькие глазки Сфаррона напряженно прищурились. У Хоракта было такое лицо, словно он едва удерживался, чтобы не влепить болтуну хорошенькую затрещину.

– Риордан, доктор Пайрам осмотрел мои кисти. Он говорит, что освобождает меня от занятий на неделю. И еще он подтвердил, что я обладаю… – Дертин замер, мучительно вспоминая слова врача. – Исключительно низким откликом на алгезию.

– Что это значит? – нахмурился Риордан.

– То самое, о чем ранее говорено. Типа того, что я не чувствую боли.

– Дертина в драке никто не сможет одолеть, – хохотнул Тиллиер. – Даже не по причине силы, а потому что ему любые удары нипочем. Это знает каждый забияка в Вейнринге.

– Ты в первую очередь, – огрызнулся Хоракт, не спуская глаз с кастеляна.

– Давайте есть, – предложил Дертин. – У меня все кишки уже переворачиваются.

Риордан согласно кивнул, и новобранцы приступили к трапезе. Кастелян следил за ними с недобрым выражением своей плутовской мордочки.

Стол ломился от еды. Риордан, пожалуй, впервые за свою жизнь видел такое изобилие. Несколько видов мяса, по-разному приготовленного, птица, речная рыба, большая тарелка с сыром, два подноса с овощами, и еще перед каждым поставили плошку с наваристым супом. Слуги вынесли два кувшина из настоящего прозрачного стекла – в одном плескалось вино, в другом вода.

– Вечером курсантам разрешено выпить пару кружек разбавленного вина, – пояснил Сфаррон в ответ на вопросительные взгляды. – Оно хорошо снимает усталость и боль в мышцах. – Утром мы будем вас потчевать настоями по рецептам доктора Пайрама, а на обед только родниковая вода.

Когда новобранцы насытились, кастелян повел их в казарму, которая располагалась на третьем этаже. Они шли по гулкому коридору, на стенах которого висели светильники в роскошных канделябрах из бронзы. Перед дверью с табличкой «Призыв» Сфаррон остановился, несколько раз стукнул кулаком о полотно, подождал пару мгновений, а потом дернул на себя дверную ручку. Рекрутам открылось длинное прямоугольное помещение с двухъярусными кроватями по стенам. Между кроватями стояли тумбочки и кое-где низкие квадратные столы. Слева треть стены занимал общий платяной шкаф. В комнате находилось полтора десятка их сверстников или чуть больше. Как только дверь открылась, все разговоры умолкли, а коротко остриженные головы повернулись к входу.