Песенка про любовь (СИ) - Гойдт Юлия. Страница 5

Нас прервала Елена Моисеевна, потому что окончание перерыва мы пропустили.

- Баринов! – ахнула замдекана. – Что за поза? Перед носом у девушек! Невероятно!

Вовка поспешно соскочил со стола и напустил на себя смущённый вид.

- Простите, Лена Моисеевна, - забормотал он. – Больше никогда, Лена Моисеевна!

- Ах, оставьте ваши формы! – отмахнулась замдекана. – И ступайте уже на место! А вы, девушки?..

- Я вами удивляюсь! – вполголоса сказал Юрик со своего места.

Во внезапно наступившей тишине его восклицание прозвучало отчётливо на всю аудиторию.

- Вы таки антисемит, Марков, - ухмыльнулась Елена Моисеевна и движением руки погасила начавшееся хихиканье.

Я оглянулась на Юрика. Он сидел красный как рак. По части шуток у него всегда мало что получалось. Юрик поймал мой взгляд и стеснительно двинул плечом. Я неудержимо улыбнулась. Всё-таки он был славный. И Юрка улыбнулся в ответ.

- Ух ты! – едва слышным шёпотом сказала Лариса.

Она тоже смотрела на Юрика.

- Просто заглядение, - добавила она.

В перерыве Юрик первым оказался у нашего стола и попросил у меня разрешения взглянуть на последние расчёты. Он занимался геномикой, я – биоинформатикой. Мы пересеклись на уровне эксперимента. В этом проекте я обеспечивала секвенирование патогенной зоны некоего микроорганизма, а Юрик – синтез антигена. Проще говоря, мы моделировали сыворотку против модифицированного возбудителя инфекции. Собственно, мы сейчас были на завершающем этапе. Я выпала ненадолго из процесса на стадии формирования моделей. Юрик работал в это время методом тыка с помощью моих коллег из соседних проектов. Кто-то из них перепутал исходную РНК, и результаты увели исследование не в ту степь. Вот из-за таких штук я собственно и взялась за биоинформатику. Чтобы в будущем ни от кого не зависеть.

Я извлекла из сумки ноутбук и открыла папку с расчётами. Пока Юрик просматривал последний отчёт, успела заметить мигающее сообщение в правом нижнем углу экрана. Мне прислали письмо.

- Вот! – Юрик нашёл слабое звено. – И как это я прохлопал! Теперь с этого места придётся начинать заново.

- Ты сильно продвинулся? – поинтересовалась я.

- В общем, да, - сказал Юрик. – И там получился любопытный эффект, сужение полярности. Собственно, кажется, получилось определить направление мутаций.

- Да ты что! – мы с Лариской ахнули в голос.

Юрик снова улыбнулся.

- Одно из направлений, - поправился он. – И знаете, этот штамм выглядит как искусственно сломанный.

Мы насторожились и испуганно уставились на Маркова. Он зябко поёжился.

- Но всё это надо сто раз проверить. Я сказал отцу. Он предлагает собрать новую группу. И будет сам руководить проектом. Полька, пойдёшь?

Я медленно кивнула. Это были не шутки. Сильно потянуло международным скандалом.

- А я, - жалобно сказала Лариска. – А меня возьмите…

Юрик пообещал. Лариска обрадовалась и что-то залепетала, такое, нежно-благодарственное. Юрик стал отвечать. А я подключила модем и полезла проверять почту. Писала моя приятельница из Сорбонны, Мишель. Мы с ней познакомились два года назад, когда она приезжала к нам на целый семестр по студенческому обмену.

Мишель в то время изучала русский, а я испанский. На том и сошлись. Поначалу приспособиться к манере друг друга было ужасно трудно, но очень весело. Мы научились использовать идиомы, имеющие одинаковый смысл, и задействовать в процессе весь свой словарный запас. Когда появлялись трудности перевода, в ход шли английские, немецкие, испанские, ну, и конечно французские и русские слова и выражения, почерпнутые из книг и кинематографа. Нам это ужасно нравилось. В конце концов, мы научились понимать друг друга.

Сама себя Мишель называла Бариола. Она и в самом деле оказалась невероятно пёстрой из-за дикого количества веснушек и манеры одеваться. А ещё у неё был тициановский цвет волос. Расставаясь, мы всплакнули, и я пообещала когда-нибудь её навестить. Писала мне Бариола часто, и писала по-русски. Она далеко продвинулась в изучении языка и была этим очень горда. Сейчас она спрашивала, куда я провалилась, и сообщала, что познакомилась там у себя с русским парнем и что меня это очень заинтересует, а почему, она не скажет, пока я не отвечу. Я тут же вспомнила про утренний разговор с Артёмом и сильно заподозревала, что Бариола пересеклась каким-то образом с Евгеном. Невероятно! Я кинулась писать ответ, но меня окликнула Лариса.

Началась новая лекция. И преподаватель в упор смотрел на меня. Это был Чингачгук, и он терпеть не мог, когда его лекции записывали иначе, нежели шариковой ручкой в общей тетради. К тому же огонёк модема у меня весело пульсировал на всю аудиторию. Я поспешно выключила ноутбук. Фамилия Чингачгука была Змеев. И он обожал на любое наше завиральное высказывание отвечать брезгливым «н-ну пусть». Он был совсем молодой и безнадёжно плешивый. Ещё он у-умный был и вообще – титан. Меня он терпеть не мог из-за того, что волшебному естествознанию я предпочитала информатику. У него было два курса лекций, и ещё он вёл семинарские занятия по селекции. Пересекались мы часто.

Сейчас он принялся говорить размеренно и очень чётко. И если не занимался размашистым начертанием формул на доске, то пристально таращился на меня сквозь просветлённые линзы своих цейсовских очков. Так он поступал всегда. Выберет какого-нибудь, по его мнению, разгильдяя и прожигает в нём дырки весь академический час. Я дождаться не могла, когда закончится его лекция. Неприятно это, когда тебя сознательно прессуют.

В большой перерыв к нам с Лариской подошла Манера и позвала в студенческую столовую. Лариса согласилась. Я тоже собиралась кивнуть, но вмешался Хмурик.

- Не-е, - громко объявил он. – У нас сегодня заседание НСО. Мне нужна не травленая партнёрша, – и повернулся ко мне. - Пошли в кафе!

- Ладно, - сказала я. – Только письмо напишу. А то забуду.

Девчонки помахали нам и ушли. Юрик уселся рядом и погрузился в какой-то журнал. Я раскрыла ноутбук и на одном дыхании отщёлкала длинное письмо, нажала отправить. И в ту же минуту меня взяли за подбородок и заставили повернуться. Хмурик прихватил мои плечи и закрыл мой рот своими губами. Теперь он не суетился, он пробовал меня на вкус, неторопливо и тщательно. Это оказалось неожиданно приятно. Я сначала замерла, потом потихоньку начала отвечать.

Естественно, было бы удивительно, если бы нам не помешали. Послышался отчётливый многозначительный кашель, и мы отпрянули друг от друга. С преподавательского места на нас взирал Чингачгук. Я взглянула на него и содрогнулась. В этом ничего обычно не выражавшем рыбьем взгляде читалось столько ненависти!

- Пошли отсюда! – нервно сказал Юрик.

Я захлопнула ноутбук, не выключая, кое-как дрожащими руками запихнула его в сумку, Юрка схватил её, и мы кинулись вон из аудитории. Только возле гардероба мы затормозили, перевели дыхание, посмотрели друг на друга и засмеялись. Гардеробщик постучал пальцем по стойке.

- Эй, детишечки! У вас осталось меньше получаса!

Мы протянули номерки, и нам незамедлительно была выдана одежда.

- Никогда не видел Змея таким свирепым, - пробормотал Юрик.

Я согласилась.

- Весь урок меня давил. Больше не буду доставать ноутбук в его присутствии. У него, что, машинная фобия что ли?

- Ты полагаешь? – с сомнением спросил Юрик.

В нашей любимой кафешке было полно народу. Мы затормозили на пороге, высматривая свободный столик. И вдруг я увидела, что нам машет хозяйка. Мы устремились к ней, и были водворены на почётное место в самом уютном уголке зала. Хозяйка сама приняла заказ и удалилась в кухню.

- Чего это она? – шёпотом спросил у меня Юрик.

А я, кажется, догадалась и быстро рассказала про наш с Артёмом завтрак.

- Любительница сериалов, значит, - хмуро сказал Юрик. – Ты тоже?

Я пожала плечами.

- Видела пару серий из разных мыльниц. Но вообще-то мне некогда на них отвлекаться. А что?