Жаркое свидание в Майами - Гонсалес Надин. Страница 8

— Не за что, Анджелина, — ответил он. — Я делаю, что могу.

Ей хотелось, чтобы он перестал называть ее Анджелиной. Он, видимо, делал это намеренно, чтобы дистанцироваться, и внезапно ей это не понравилось.

— Я бы очень хотел увидеть твое мастерство в деле, — вдруг сказал Сандро. — Расскажи мне о вашей экспозиции.

В его словах таился личный вызов, и Энджел приняла его. Она огляделась и наугад выбрала кусочек. Их коллекция представляла собой смесь разных стилей творчества, яркую и броскую, но были и скрытые жемчужины.

Энджел повела его к экземплярам текстового искусства.

— Представляю вам популярный ныне девиз «Живем лишь раз!» молодого местного художника. — С этими словами Энджел указала на броские желтые буквы.

Алессандро кивнул с такой важностью, будто этот девиз был для него истиной в последней инстанции:

— У меня где-то есть такая татуировка.

Энджел подавила смех.

— Нет, ее у тебя нет.

Он скользнул по ней взглядом.

— Откуда ты знаешь? — серьезно спросил Сандро.

Ее щеки начали пылать.

— Ну, не могу же я тебе ее показать при всех, — продолжил он, — но мы можем обсудить это позже.

Его взгляд не отрывался от Энджел, удерживая ее на месте, — иначе она бы разлетелась на куски.

— Я работаю.

Он указал на большие желтые буквы.

— Ты живешь только один раз, Энджел. Во сколько ты заканчиваешь работать?

— Выставка завершается в полночь, — сказала она, не успев подумать. — Давайте продолжим. — Она показала ему акриловую картину на холсте с лимоном и лаймом под названием «Лимонный лайм», коллаж с бульдогом под названием «Брюс» и мигающую неоновую вывеску со словами «Извините».

На этой работе он остановился.

— В последний раз, когда я сказал эти слова, все закончилось совсем не весело.

— Плохое расставание? — спросила она.

— А есть еще какие-нибудь?

На этот раз Энджел не погрузилась в свои трагические воспоминания. Вместо этого она мысленно пролистала каталог великолепных актрис и моделей, с которыми Алессандро фотографировался на протяжении многих лет. Что-то внутри ее сжалось. В обычных обстоятельствах ее самооценка была несгибаемой, но сейчас неприятные эмоции были вполне логичными.

— Могу я задать вам вопрос? — спросила она.

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Именно в этот момент к ним подлетела, словно на крыльях, Палома. Она вручила Алессандро бокал шампанского.

— Мистер Карденас, это вам!

Только взмах его ресниц выдавал нетерпение, и Энджел была уверена, что Палома ничего не заметила. Он принял бокал, кивком поблагодарил Палому, которая наконец-то упорхала вглубь зала.

— Ты что-то говорила, — сказал он Энджел.

Энджел перевела дыхание.

— Пожалуйста, пойми меня правильно, — тихо сказала она, переходя с официального тона снова на «ты».

— Я постараюсь.

— Что тебе от меня нужно? Здесь так много… очаровательных женщин. — В мыслях Энджел по-прежнему перелистывала альбом с фотографиями Алессандро в окружении известных персон.

Алессандро некоторое время изучал ее, потом отвел глаза и стал рассматривать стеклянную скульптуру дельфина.

— Знаешь, чем я занимался шесть лет назад?

— Нет.

— Подавал напитки очаровательным женщинам.

— Ты был барменом?

Сможет ли он приготовить приличную «Маргариту»? Не слишком кислую, не слишком сладкую?…

— Я был барменом, официантом и всем, что только можно придумать, — сказал он. — Эти очаровательные женщины не интересовались борющимися за выживание официантами-актерами.

— Ты больше не борешься за выживание? — с непониманием спросила Энджел.

Он провел большим пальцем по плавным изогнутым линиям скульптуры. Лучше бы он этого не делал, прикасаясь к искусству, особенно потому, что оно напоминало ей о его прикосновениях прошлой ночью.

Энджел не дождалась ответа, а стоять молча было бы слишком подозрительно, и она сменила тему.

— Вот кое-что, что может вас заинтересовать. — Она вернула официальный тон и подвела его к противоположной стене, где была выставлена серия черно-белых фотографий под названием «Опустошение». В серии были представлены фотографии Гаити после землетрясения 2010 года, Багамских островов после урагана «Дориан» и Пуэрто-Рико после того, как прошлым летом остров пострадал от обоих видов стихийных бедствий.

Алессандро изучал каждый снимок.

— Мне это интересно.

— У вас есть возможность приобрести серию полностью или частично.

— Серия еще не закончена, — сказал он, — она в любом случае будет неполной.

— Что вы имеете в виду?

— Где фотография Кубы после урагана «Ирма»?

Он был кубинцем. Недостающая фотография, должно быть, раздражает его.

— Путешествие на Кубу затруднено, особенно после катастрофы.

— Трудно, но не невозможно.

Кошмар! Она умудрилась оскорбить своего бывшего любовника искусством своей галереи.

— Я возьму, — сказал он, удивив ее. — Всю серию.

— Разве вы не хотите узнать цену?

— Я уверен, что ты мне расскажешь.

— Каждая оригинальная фотография стоит девять тысяч долларов.

— Покупаю.

Слова, которые она произнесла дальше, противоречили ее должности.

— Ты не обязан этого делать.

— Почему? — спросил он.

Она огляделась, чтобы убедиться, что Паломы нет поблизости.

— Если вы делаете это, чтобы помочь мне, то вы уже сделали достаточно.

— Почему ты думаешь, что я не хочу этого?

Его тон заставил ее усомниться, о чем именно они говорят.

— Я только хотела сказать, что тебе не нужно притворяться.

— Притворись, что хочешь того, чего хочу я.

— Вы должны быть уверены… — Она колебалась. — До того, как будут допущены ошибки. Это солидная инвестиция.

— Это — хорошая работа, и у меня есть на нее планы.

— В таком случае я вам позвоню.

— Энджел, — сказал он, останавливая ее прежде, чем она успела отвернуться. — Ты очаровываешь меня. И я не думаю, что это ошибка.

Энджел встала как вкопанная.

В этот момент снова возникла Палома. Да, она не подведет, если надо испортить кому-то важный момент.

— Мистер Карденас, вы, случайно, не хотите приобрести еще какие-нибудь работы вашего деда? Мы были рады, что Энджел смогла завершить продажу в отсутствие Жюстины. Но Жюстина всего в телефонном звонке отсюда.

«Прошу прощения? Что? Его дедушка?» Энджел была потрясена.

Палома, вероятно, не упустила ни растерянного выражения лица Энджел, ни возможности унизить ее перед клиентом.

— Хуан Давид Валеро — дед мистера Карденаса.

— Понимаю.

Почему она узнала об этом только сейчас? Почему Жюстина не предупредила ее?

Или Палома включила этот важный факт в подготовленную презентацию, которую Энджел вчера так своевольно проигнорировала? И, ради всего святого, почему Алессандро не сказал ей об этом?

— Если вам интересно, просто дайте мне знать. Мы не слишком часто сталкиваемся с Валеро, это можно сказать с уверенностью. И все же Жюстина могла бы навести кое-какие справки. Вам это интересно?

— Да. — Алессандро протянул ей визитку. По тому, как она просияла, можно было подумать, что он вручил ей выигрышные билеты лотереи.

— Если что-нибудь найдете, свяжитесь со мной.

Тут зал наполнился громким восклицанием:

— Сандро! Наконец-то! Вот ты где!

Энджел обернулась как раз вовремя, чтобы поймать зеленоглазую брюнетку, проталкивающуюся сквозь толпу. Одетая в «Шанель» с головы до ног, она выглядела… богатой. На ее лице был искусный макияж, подчеркивающий тонкие черты.

— Джиджи, — обратился Алессандро без всякого энтузиазма. — Ты нашла меня.

Джиджи достала телефон и набрала номер, отменяя, очевидно, групповые поиски Сандро.

— Я его поймала. Встретимся у входа в пять.

— Ты говоришь так, будто я беглец, — сказал Алессандро.

— Нам пришлось разделиться, чтобы найти тебя, — укоризненно отозвалась она. — Ты не отвечал на телефон.