Поцелуй льда и снега - Лионера Азука. Страница 29

– Не за что, дитя. А теперь давай посмотрим, понравится ли это и Леандру.

Наверно, в этом и состоит причина моей нервозности. Леандр.

Грета цепляется за меня и ведет через деревню. Все хижины кажутся недавно построенными и находятся в хорошем состоянии. Меня это удивляет. Какими бы ухоженными ни выглядели эти дома, в них живут простые люди. «Возможно, – говорю я себе, – эта земля особенно богата, так что местные жители могут построить себе новые дома».

Мощеные дорожки, петляющие между хижинами и чудесными садами с травами, более старые и обветшавшие. Я так занята, смотря по сторонам, впитывая все в себя, что несколько раз спотыкаюсь на неровной дороге. Я думала, Грета держится за меня, потому что старая и ей тяжело ходить, но теперь я благодарна ей за поддержку.

Когда мы приближаемся к деревенской площади, которая – если я правильно понимаю – находится почти в самом центре Бразании, я уже издалека слышу голоса мужчин. Все дороги и тропинки ведут туда.

Грета ворчит:

– Леандр снова должен уладить спор. Вот почему я сейчас не завидую мальчику.

– Спор? – переспрашиваю я.

– О земле, скоте и прочем, – отвечает Грета. – Ты удивишься, когда узнаешь, из-за чего люди могут вступить в спор, когда им захочется. – Она искоса бросает на меня взгляд. – Разве во Фриске нет ничего подобного?

– Может быть, я не знаю.

– Правильно, ты работала при дворе. Там все улаживается по-другому. Позволь мне объяснить. – Она тянет меня за собой, пока мы не оказываемся на площади. – Если Леандру не удастся угодить обеим сторонам, это может перерасти в семейный спор, который будет длиться несколько поколений. Подобные разногласия могут повлиять на всю деревню.

Мы с Гретой стоим в стороне от скопления народа. Я и не думала, что в Бразании так много жителей. Все они, кажется, здесь для того, чтобы взглянуть на своего минхера.

Ни при каких обстоятельствах я не хочу беспокоить Леандра, поэтому держусь на заднем плане, хотя больше всего мне хотелось бы протиснуться сквозь толпу, чтобы увидеть его. Он оставил меня с Гретой всего несколько часов назад, но мне кажется, что мы в разлуке уже несколько дней. Время от времени я слышу его раздраженные вздохи, и мне нетрудно представить его мрачное выражение лица. Двое мужчин обвиняют друг друга в краже коровы, и оба утверждают, что являются законными владельцами, и я слушаю нелепые объяснения о том, как она могла попасть на их пастбища.

Однако не проходит много времени, как местные жители начинают поворачиваться ко мне и Грете – но прежде всего ко мне. Они пялятся на меня с неприкрытым любопытством, и я не могу их винить. С моими белоснежными волосами и заостренными ушами я выделяюсь. К тому же я незнакомка, которой они никогда раньше не видели. В таком устоявшемся сообществе, как эта деревня, я незваный гость, которого они совсем не знают. Хотя больше всего на свете мне хочется втянуть голову в плечи и спрятаться за ближайшую хижину, я высоко держу подбородок и приветливо улыбаюсь. Окружающие толкают своих соседей, и вскоре все оборачиваются ко мне. Я напряженно глотаю и чувствую, как моя улыбка гаснет.

– Вы должны слушать суждения юного минхера, а не сворачивать себе шеи, – ругается Грета. – Но если вы все равно таращитесь, дайте нам пройти.

Толпа тут же расступается. Я удивляюсь, какой вес имеют слова Греты, но не обращаю на это внимания, а следую за ней среди жителей деревни. Мои движения скованны, потому что я все еще отчетливо чувствую их пристальные взгляды. В них нет ничего злого, но тем не менее они все равно заставляют меня нервничать.

Когда я поднимаю глаза и смотрю на Леандра, мое сердце начинает бешено колотиться, и все остальное забывается. Он тоже переоделся и сидит, скрестив руки на груди, у стола посреди деревенской площади. Рукава чистой рубашки закатаны до плеч, так что мне ясно видны мускулы. У него напряженное выражение лица, губы сжаты в тонкую линию, как я привыкла. Он, очевидно, не может даже на секунду дольше слушать препирающихся мужчин.

На мгновение его взгляд устремляется ко мне, и он хочет снова отвернуться, но тут же полностью поворачивает голову ко мне. Его рот слегка приоткрывается, мрачное, напряженное выражение исчезает, когда он осматривает меня. Однако его взгляд не вызывает во мне неприятной нервозности, как было с жителями деревни. Блеск, который приводит в волнение стаи бабочек в моем животе, мерцает в глазах Леандра, когда он поднимается, позволяя двум мужчинам продолжать ругаться. Он быстрым шагом подходит ко мне. Когда он, все еще с удивленным выражением лица, останавливается передо мной, я делаю короткий реверанс. Леандр кладет левую руку за спину и берет мою ладонь, целуя тыльную сторону, изящно склонившись передо мной. Прикосновение его губ легкое, едва ощутимое, но этого достаточно, чтобы мою кожу начало покалывать.

Золотые искорки в его глазах сияют ярче, чем обычно, когда он снова смотрит на меня.

– Миндам, – бормочет он так тихо, что только я могу его понять.

Одно лишь то, как он на меня смотрит и как обращается ко мне, заставляет мое сердце пропустить следующий удар. После этого оно бьется слишком быстро, спотыкаясь, будто отчаянно пытается найти правильный путь. На мгновение я не воспринимаю окружающих. Они размываются, становятся неважными. Я вижу перед собой только Леандра и могла бы провести вечность, погружаясь в его взгляд и согреваясь в милой улыбке, которую он демонстрируют слишком редко, но которая на этот раз предназначена только мне.

– Минхер, – говорит один из спорящих мужчин, кланяясь в мою сторону, когда я нехотя отрываюсь от Леандра. – Простите, но мы… еще не услышали решения.

Леандр закатывает глаза и так быстро возвращается в свое мрачное «я», что я не могу удержаться от усмешки.

– Да, – ворчит другой мужчина. – Вы должны сначала позаботиться о своих подданных, прежде чем проводить время с… иностранкой, у которой, вероятно, пусто в голове и нет ничего кроме хорошенького личика…

Леандр резко втягивает воздух и хочет уже повернуться к мужчине, но я быстро кладу руку ему на грудь. Он тут же останавливается и бросает на меня вопросительный взгляд.

– Вы ссоритесь из-за коровы, верно? – спрашиваю я, отрываясь от Леандра и оборачиваясь к спорщикам.

– Лучшей дойной коровы, какая есть во всей деревне, – горячо замечает один. – И она моя.

– Ложь! Однажды ночью она исчезла с моего пастбища и внезапно появилась в твоем стойле. Ты грязный вор, не более того.

Прежде чем они снова придут в ярость и начнут угрожать испортить мое настроение, я вмешиваюсь.

– Итак, вы оба претендуете на эту корову. Как насчет того, чтобы позволить ей дать теленка? Если это будет тоже корова, она достанется второму из вас. Как приплод этой коровы, она, безусловно, также будет давать хорошее молоко. В конечном итоге это позволит вам вместе разводить лучших молочных коров.

– А если это будет бык? – спрашивает один из мужчин.

Я пожимаю плечами:

– Тогда вы попробуете еще раз, а до того момента будете справедливо делить между собой молоко коровы-матери. В конце концов вы стали бы деловыми партнерами. Даже бык от такой ценной коровы незаменим для разведения. Что бы ни случилось, вы оба выиграете от этого в долгосрочной перспективе. Альтернативой было бы зарезать корову и дать вам поровну мяса.

– Нет! – кричит другой мужчина. – Убивать животное, дающее такое хорошее молоко, было бы большой ошибкой.

– Ссориться из-за этого тоже ошибка, – напоминаю я. – Разделите молоко и постарайтесь получить от коровы столь же хорошее потомство, и вам придется покупать новые телеги, чтобы продать все молоко в соседнем городе.

Они переглядываются, а потом кланяются мне.

– Спасибо за справедливое суждение, миндам.

Явно довольные, они исчезают в толпе, которая нерешительно начинает хлопать.

Леандр кладет руку мне на талию. Я чувствую его за своей спиной и едва сдерживаю потребность прислониться к нему. Но остаюсь сильной и не обращаю внимание на покалывание в венах.