Поваренная книга волшебной академии (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 7

На металлическом столе лежала туша существа, отдаленно похожего на свинью — конечно, если у свиньи бывает рыбий хвост и длинные тонкие ноги, покрытые светло-коричневой шерстью. Ноги оканчивались аккуратными золотыми копытцами — они нервно дергались, словно существо хотело убежать, но Холланд не позволял. Облаченный в белый халат, он склонился над добычей, пристально глядя на нее сквозь причудливые очки с доброй дюжиной линз, и в его руке сверкнул скальпель, вонзаясь в бок существа.

Оно взвизгнуло. Я тоже не удержалась. Холланд бросил недовольный взгляд в мою сторону и свирепо посоветовал:

— Умолкните, миррин!

Брызнула бледно-розовая кровь, и запах сосновых веток сменился тонким ароматом ландыша. Я словно к полу приросла — не могла пошевелиться. Зал наполнил нудный визг. Существо недовольно дергалось под рукой Холланда, крутило мордочкой и не переставало голосить, умоляя о пощаде, но ректор по-прежнему орудовал скальпелем, и вскоре я увидела, как сквозь срезанную груду свиной кожи проглянула голова оленя с крохотными золотыми рожками. Мигнул темно-карий глаз, в последний раз взлетел и опустился скальпель — и освобожденный олень встрепенулся и, спрыгнув со стола, пробежал по залу. От него веяло цветочной свежестью, копытца ударяли в пол и высекали рыжие искры — олень довольно мотнул головой и прянул в сторону приоткрытого окна.

Я стояла, удивленно приоткрыв рот. Нет, я, конечно, видела разных магических существ, но среди них не было такого оленя, которого надо было извлекать из свиньи. Холланд бросил окровавленный скальпель в металлическую кувезу, бросил взгляд в мою сторону, и я запоздало подумала, что он не будет кромсать меня прямо на этом столе.

Или будет?

— А кто это был? — спросила я. Холланд избавился от очков и ответил:

— Это пиранзейский сонный олень. Бегал по миру, нахватался кошмаров. Я их срезал, теперь он будет приносить только хорошие сны.

Сонный олень, надо же. Никогда не слышала о таком. Бабушка много рассказывала мне и о медведе-самоеде, и о волке с пастью в животе, и о восьминогих лантавурах — лосях далеких северных земель, но сонных оленей никогда не упоминала.

— Ему, наверно, легко сейчас, — сказала я. — Вы меня звали, мирр ректор?

— Откуда у вас соль с серебром? — с нажимом повторил Холланд свой вчерашний вопрос. Его взгляд, который смягчился было после освобождения сонного оленя, вновь обрел металлическую твердость и цепкий блеск.

— Я не знаю, — искренне ответила я, понимая, что если Холланду не понравится то, что я скажу, он будет вынимать из меня правду тем скальпелем. От него всего можно было ожидать. — Я почему-то представила, что надо сложить руку вот так. И представила, как из нее сыплется соль с серебром. Я понятия не имею, почему так случилось, мирр ректор, правда…

Холланд подошел ко мне, заглянул в глаза, и мне тотчас же почудилось, что пол растворился под ногами, и я полетела в пропасть. Сердце застучало с перебоями, воздух скомкался в легких — ректор заглядывал в мою душу, словно готовился раскромсать ее на части. Меня охватило такой жутью, что к глазам подступили слезы.

Я не сделала ничего плохого. За что меня мучить?

— Все верно, — устало произнес Холланд. — Вы и сами не поняли, что сделали. Магия, которая скована в вас, каким-то образом сумела освободиться, когда появился харварун.

Он отошел от меня, и я наконец-то вздохнула с облегчением. Сейчас, когда ректор не заглядывал мне в глаза с таким цепким холодом, мир снова сделался устойчивым.

— И что же мне теперь делать? — спросила я и сама удивилась тому, насколько слабым и беспомощным оказался мой голос.

— Для начала пойдемте позавтракаем, — предложил Холланд. — Придется вам немного потерпеть мое общество.

Глава 4

Кружевные блинчики и магия жизни

Майя

Завтрак в академии в выходной день — это зевающие студенты, которые усаживаются за столы и улыбаются, предвкушая два дня отдыха впереди. Никаких тебе лекций, практических занятий, отработок и тренировок. Можно почитать что-нибудь, не предписанное программой обучения, прогуляться, заглянуть в пивную в Веренбурге или пойти в театр — одним словом, отдыхать. Сидя за столом напротив ректора Холланда, я увидела Веру: одетая по-домашнему, в простое темно-синее платье, она прошла к своему месту, сонно потирая глаз, и вдруг увидела меня и резко взбодрилась:

— Майя? — удивилась она. — А ты откуда в академии?

— Долгая история, — ответила я. Холланд так сверкнул глазами в ее сторону, что Веру смело куда-то в компанию девиц, которые с нескрываемым любопытством косились в нашу сторону и перешептывались. Наверняка Вера рассказывала, что я провалила экзамен и работаю доставщицей в «Луне и Кастрюле».

— Вы вроде не живете в общежитии, миррин Ханифут? — осведомился ректор. Вера захлопала глазами и посмотрела на него с самым невинным видом.

— Мы вчера вечером готовили практическую работу по выращиванию мандрагор Дрейка, — пропела она. — Комендант разрешил мне остаться у подруги, нам надо контролировать цветочные горшки, чтобы их не разорвало.

Холланд снова отправил в сторону Веры взгляд, который советовал сидеть тихо, и моя подруга придвинула к себе кружку кофе и принялась о чем-то быстро рассказывать своим приятельницам. Мне в очередной раз сделалось не по себе.

На завтрак подали блинчики — они были такими тонкими, что казались прозрачными. Компанию блинчикам составляла икра, аккуратно нарезанные ломтики слабосоленого лосося, несколько видов мясной и овощной начинки, а для любителей сладкого предложили разноцветные джемы в хрустальных вазочках. Глядя на пиршественное великолепие передо мной, я поняла две вещи: что страшно проголодалась и что маги ни в чем себе не отказывают. Холланд взял блинчик из стопки на блюде, переложил в свою тарелку, щедро удобрил икрой и сливочным сыром с зеленью и, быстрыми хирургическими движениями скрутив его в конвертик, предложил:

— Ешьте, не стесняйтесь.

Я мысленно потерла руки: что ж, за столом я никогда не оплошаю. Икра была удивительно вкусной — скрутив себе такой же блин, как и у Холланда, я отправила кусочек в рот и почувствовала, как меня наполняет бодростью и силой. Краем глаза я заметила, что студенты не сводят с нас пристальных взглядов, и сказала:

— Ну вот, теперь начнутся сплетни.

Холланд вопросительно поднял левую бровь. Соорудил себе второй блин с икрой.

— Это еще почему?

— Потому что я сижу с вами за столом. А меня тут не знают.

Щеки снова начали гореть — мама всегда говорила, что мне немного нужно, чтобы покраснеть, как королевское знамя.

— Узнают. Подозреваю, что вы здесь надолго, миррин Майя.

Первый блин исчез будто бы сам по себе. Я взяла еще — а попробуем-ка мы лососину! К ней хорошо пойдут ломтики огурца и каперсы. Раз уж выдался случай поесть, как следует, нельзя его упускать.

— Почему? — спросила я. — Вернее, я понимаю, что это из-за того, что вы вчера сказали. Что во мне есть магия, она скована и… Как вы назвали того осьминога?

— Харварун. Его убийство не под силу им всем, — ректор обвел ножом столовую, и студенты невольно склонили головы, словно этот нож должен был упасть им на шеи. — А вы его убили. Ваша магия высвободилась, а вы это не контролировали. Так что поживете в академии. Так будет безопаснее и для вас, и для окружающих.

Я машинально отправила кусочек блина с лососем в рот и почти не почувствовала изысканного маслянистого вкуса рыбы. Получалось, я была чем-то вроде ходячей бомбы — и могла рвануть в любую минуту. Вспомнились туманные щупальца монстра, которые поднимались из-под земли — в тот миг что-то шевельнулось во мне, пришло в движение, наполняя душу силой, но я только сейчас окончательно это поняла.

Мне стало жутко. Еда сделалась похожа на пепел, голову наполнил звон.

— Мирр ректор, но что же делать? — спросила я, с надеждой посмотрев на Холланда. Он сильный, он опытный, он знает, как лучше! Холланд неопределенно пожал плечами и сделал глоток из своей кружки с кофе.