Порочный святой (ЛП) - Идэн Вероника. Страница 32

Он выглядит чертовски грязным.

— Алек.

Марисса морщит нос, усмехаясь: — Остынь. Ты что, его мама?

Тяжелый вздох шипит между моих зубов.

— Неужели ты не видишь, что ему сейчас нужно, чтобы вы двое его поддержали? — Я тянусь к Алеку, но он издает воинственное невнятное мычание и отпихивает меня. — Алек, какого хрена, чувак? Мама тебя убьет. Она снисходительна, но это слишком.

— Нет, — бормочет Алек, обращая свой взгляд на меня. — Давай!

— Ладно. Тебе нужно, типа, очень много воды. И прилечь. — Я нюхаю алкоголь, исходящий от него. Он просачивается из его пор вместе с потом. — Фу. И чертов душ. Зачем ты это сделал?

Марисса и другая девушка впиваются в меня когтями.

— Не будь такой ханжой, — огрызается подруга Мариссы тоном злобной девчонки. Она — точная копия Мариссы, одета в такую же черную кожаную мини-юбку и фиолетовый свитер. У них даже волосы собраны в одинаковый высокий хвост с веселым бантиком. Я решаю называть ее Марисса-2. Она щиплет моего брата за щеку. — Алек в порядке. Правда, малыш?

И тут у меня в животе бурлит, чего я так долго ждала. Я кривлю губы и оттаскиваю брата от них.

— Если в твоем понимании хорошо — это бессознательное состояние и неспособность дать согласие! — Сила моего собственного травматического опыта вливается в мой гнев. Девушки отступают назад. — Идите танцевать с кем-нибудь другим. Я собираюсь помочь брату.

— Неважно, — бормочет Марисса. Большая часть ее внимания прикована к парням в углу, где Лукас и его когорта крутятся вокруг бочонка. — Пойдем, Кел. Там охота за членами получше.

Марисса и Марисса 2 держатся за руки и оставляют меня поддерживать весь вес Алека, когда они толкают его в меня. Я стискиваю зубы и неловко маневрирую на диване. Никто не подает мне руку и не делает ничего, чтобы убраться с моего пути.

— Нужна помощь?

Я подпрыгиваю от голоса Лукаса, не ожидая, что он материализуется позади, когда я только что видела его в другом конце комнаты. Пытаюсь пожать плечами, но это невозможно, когда мой брат тяготит меня.

— Вот. — Лукас берет другую руку Алека, и мы вместе устраиваем его на диване. Алек стонет. — Да, я слышу тебя, приятель. — Лукас похлопывает Алека по плечу. — Я принесу ему бутылку воды.

— Спасибо.

Я вожусь с толстовкой Алека, стягивая ее через голову, чтобы помочь ему остыть.

— Если тебя стошнит на меня, ты официально останешься моим пожизненным должником.

Алек издает невнятный стон. Его лицо раскраснелось, и он не может долго смотреть в одну точку. Я вытираю пот с его лба его толстовкой.

— Во что ты ввязался?

Алек ворчит бессвязные фразы под нос. Может быть, в его голове эта тирада имеет смысл, но я слышу только тарабарщину. Я не могу забрать его домой в таком состоянии. Мама с папой перестанут доверять нам в плане ответственности и вернутся к роли родителей-вертолетов.

Наши родители убьют его, а потом, возможно, придут за мной.

Может, Алек сможет переночевать здесь. Этот дом огромный, здесь должно быть много свободных спален.

Убедившись, что о нем позаботились, я могу уйти отсюда и вернуться к трехдневному марафону Netflix, который я запланировала.

Руки обхватывают меня за талию, и на секунду я думаю, что это Лукас, но мой взгляд падает на него на кухне, достающего бутылку воды из холодильника.

Мои мысли сбиваются с ритма, когда горячее дыхание с запахом пива покрывает мою шею.

— Привет, малышка Тернер, — говорит Картер. Он тоже пьян. Едкий запах его дыхания заставляет мой позвоночник напрячься. — Ты пришла к нам на вечеринку?

— Нет. Просто помогаю брату.

Картер бормочет что-то, что я не могу расшифровать, слишком хорошо осознавая, что его руки сжимают мой живот. Я делаю вид, что танцую, чтобы освободиться от его рук, но он крепко сжимает их вокруг меня и издает ободряющий звук.

— Да, девочка. Покажи мне, на что ты способна.

Дрожь пробегает по каждому сантиметру моего тела, моя кожа ползет по коже от рук Картера. Руки, которые прокладывают тот же путь, что и руки Мэтта. Это вызывает странное чувство воспоминания, и я задыхаюсь.

Картер принимает это за удовольствие и прижимает свой полутвердый член к моей заднице, насаживаясь на меня.

— Н-нет, — хриплю я.

Мой испуг переходит в висцеральную реакцию, когда Картер пытается расстегнуть пуговицу на моих джинсах. Я впечатываю локоть ему в брюхо, нанося хороший удар. Он падает вдвое, и мои ноги несут меня прочь, а слезы затуманивают зрение.

Не могу дышать, даже когда попадаю на холодный, влажный воздух снаружи. Я не перестаю бежать, резкое эхо моего болезненного дыхания громко звучит в моих собственных ушах.

Мои природные инстинкты держат меня в удушающем захвате, пока я бегу. Я почти не осознаю, что делаю, пока не мчусь на своей машине по дороге, ведущей из Силвер-Лейк-Форест-Эстейтс. По моему лицу катятся слезы, а горло перехватывает от напряжения. Мои фары прорезают потоки дождя, который снова начался, когда я была внутри.

Беги, беги, беги, — кричит мне мозг.

Боже, я оставила Алека там. Ему нужна была моя помощь, а я просто ушла.

Костяшки пальцев болят от того, как крепко я сжимаю руль. Сколько бы я ни кричала на себя, чтобы повернуть назад, потому что я слишком остро реагирую, я не могу ни развернуться, ни затормозить.

Машина зловеще шатается, когда я слишком быстро вхожу в следующий поворот. Я втягиваю воздух и заставляю себя сбавить скорость, чтобы не погибнуть на горных дорогах под проливным дождем.

— Давай, Джемма, — уговариваю себя неровным голосом, который звучит так натянуто, что кажется чужим.

Я сбрасываю газ, борясь со всеми своими мышцами, заблокированными на месте, и кричу, чтобы вырваться.

На следующем повороте я жму на тормоза и испускаю дикий крик. Огромное поваленное дерево преграждает мне путь, его выкорчеванное основание тянется ко мне, как шишковатые пальцы, готовые поймать меня в ловушку.

Мои глаза болезненно расширились, и я сильнее нажимаю на педаль тормоза, чтобы остановиться и не врезаться в дерево, к которому несется CR-V.

— Нет, черт, нет, нет, нет, нет!

Шины визжат, затем прокручиваются. Я вскрикиваю, когда машина срывается в стремительный рыбий хвост, неминуемая смерть прямо передо мной. Я либо врежусь в огромный ствол дерева, либо машина покатится по склону горы.

По какой-то больной счастливой случайности колеса скрежещут по гравию на узкой обочине, и меня трясет, когда CR-V скребет по стволу дерева и наконец останавливается.

Моя грудь поднимается и опускается вместе с хриплыми вздохами, когда звук крупных капель дождя без устали бьет по капоту передо мной, дымчатый туман клубится в свете фар.

Я не умерла.

Святой. Твою мать.

Я фыркаю так сильно, что мой нос горит от резкого дыхания, и разжимаю руки на руле, чтобы протереть глаза.

Адреналин, кажется, разом покидает меня. Я начинаю плакать сильнее, ударяясь лбом о руль. Мои руки болят от смертельной хватки, а мое сердце бьется так сильно и быстро, что я даже немного беспокоюсь, что у меня может произойти остановка сердца.

Я должна позвонить маме и спросить. Она знает, как медсестра. Но тогда мне придется обрести голос, а я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Рыдания царапают мне горло.

Мне требуется несколько минут, чтобы выплеснуть большую часть этого, взрыв эмоций — сочетание всего, что произошло за последние двадцать минут. Немного успокоившись, я протираю глаза и вглядываюсь в унылый шум дождя.

По обе стороны от дерева на дорогу хлынул поток мутной воды и мусора. Черт. Должно быть, оползень выкорчевал дерево.

Дорога полностью заблокирована. Это единственная дорога от дома Лукаса у озера.

Это значит, что все остальные тоже застряли.

На трясущихся ногах я выхожу из машины и, спотыкаясь, как новорожденный олененок, иду к дереву, которое могло лишить меня жизни. Ледяной дождь в считанные секунды промочил мою одежду, обдавая меня крупными каплями. Я моргаю сквозь них, мои ресницы слипаются. Волосы прилипают к лицу, когда я пытаюсь стряхнуть дождь с глаз.