Порочный святой (ЛП) - Идэн Вероника. Страница 34

Лукас делает паузу и поднимает на меня бровь, когда видит, что я не сдвинулась с середины комнаты.

— Тебе вода в уши попала?

Я качаю головой.

Лукас указывает на занавеску. — Тогда иди в этот чертов душ.

Он снова поворачивается ко мне спиной, что-то бормоча про себя. Похоже, он не собирается оставлять меня здесь одну. Я слежу за ним ястребиными глазами, пока он кладет несколько пушистых серых полотенец на вешалку рядом с душем.

— Эм... — Мои руки обвиваются вокруг моей середины, когда я привлекаю его внимание. Я могу сказать, что его терпение находится на грани срыва. — Ты... Ты собирался принять душ после меня?

Горячая пульсация распространяется от моего живота, когда он буравит меня взглядом, защитная забота переписывается откровенным желанием.

— Я не уйду, пока ты не примешь душ. — Он расстегивает пуговицу на своих грязных джинсах и стряхивает их, демонстрируя мускулистые бедра и вьющиеся золотистые волосы на ногах. — Теперь полезай. Или тебе нужно, чтобы я снова взял контроль?

— Нет. — Я прикусила губу. — Ты не можешь повернуться или что-то в этом роде?

Лукас шагает через ванную, прямо мне в лицо. Он выдыхает через нос, затем снимает с меня куртку. Он дергает за подол моего тонкого, влажного свитера, и он поднимается над моей головой. Мои губы сжаты вместе, я дрожу в черном хлопковом бюстгальтере и рваных узких джинсах.

Единственный звук в комнате — это шипение душа и наше дыхание, когда пар заполняет комнату, и мы смотрим друг на друга.

— Дальше сапоги.

Я сглатываю, проглотив толстый язык, и вынимаю носок из сапог. Его пальцы идут к моим джинсам. Когда я замираю, расчетливый взгляд Лукаса перемещается по моему лицу. Он наклоняет голову в сторону, затем поворачивается, чтобы прислониться к стене.

— Поторопись.

Прищурившись на Лукасa, чтобы убедиться, что он не подглядывает, я выворачиваюсь из остатков одежды. Немного странно стоять голой, когда он отвернулся. Я обхватываю руками свои груди и провожу рукой перед влагалищем. Заходя в душ, я понимаю, что это совершенно бессмысленно, но в голове это помогало.

Как только горячая вода попадает на меня, я издаю слабый стон облегчения. Затем я понимаю, как холод прижимается к моему телу.

За шумом душа я слышу, как Лукас передвигается.

Неужели он собирается остаться в ванной, пока я принимаю душ?

22

ЛУКАС

Белый шум работающего душа успокаивает меня, и страх увидеть ее боль исчезает.

Я не спешу раздеваться до трусов, давая ей минуту, чтобы согреться. Моя кожа кажется склизкой после снятия грязной одежды, к шее и волосам прилипли мазки грязи и мертвых листьев. Я хватаюсь за края стойки раковины.

Джемма так меня бесит, но в то же время я никогда раньше не чувствовал такой ледяной хватки ужаса.

Когда мы были под дождем, и она боролась со мной, я просто... отключился. Я никак не мог сдержать свою плотскую потребность контролировать ситуацию — контролировать ее. Все, что я знал, это то, что мне нужно было обеспечить ее безопасность. Лучший способ сделать это — взять ее с собой домой.

Я никогда не позволю ей уйти, пока не буду уверен, что она в безопасности.

В глубине моего сознания шепчут, что единственное, что обеспечивает ее безопасность, — это я. Это заставляет меня придумывать опасные, безумные идеи.

Беззвучный смех сотрясает мои плечи.

Я действительно какой-то извращенный король, который держит похищенную принцессу в красивой клетке.

Мой желудок сжимается, и я не могу больше ждать ни секунды. Мне нужно увидеть ее, почувствовать ее в своих руках, чтобы знать, что она вне опасности. Я отодвигаю занавеску и залезаю в душ вместе с ней.

— Что, Лукас! — возмущение и ярость Джеммы встречают меня. Это восхитительно, как ее рот открывается и закрывается, ее брови нависают над зелеными глазами. Она пытается прикрыться, хватаясь за маленькую мочалку, которая ничего не скрывает. Грязная вода стекает с ее тела и закручивается вокруг слива. В ее волосах запуталась ветка.

Мое сердце учащенно бьется, пока мы стоим там. Я держу глаза на одном уровне с ее глазами, но желание заставляет меня посмотреть вниз и взять ее в руки.

Удерживая зрительный контакт, я разворачиваю ее за плечи так, чтобы она стояла лицом к брызгам.

— Мойся.

— Но...

— Мы просто принимаем душ. Я не собираюсь ничего с тобой делать. Расслабься.

Издав неровный звук и взглянув на меня уголком глаза, она неуверенно возвращается к мытью. Когда жесткое сжатие в ее плечах ослабевает, я беру мыло и протягиваю руку через ее плечо, чтобы намочить его. Я улавливаю изгиб ее щек в профиль, и мои губы подрагивают.

— У тебя в волосах палка.

— О. Ты можешь...?

Мои пальцы проникают в ее влажные пряди, чтобы освободить ее. Пока я отвлекаю ее от удаления палки, я провожу бруском мыла по ее спине, куда она не может дотянуться. Она издает слабый звук, но не мешает мне мыть ее.

Душ наполняется свежим ароматом. Она будет пахнуть как я. Эта мысль о собственничестве проникает глубоко в мой пах, и мне приходится сжать челюсти, чтобы не прижать ее к стене и не тереться о ее гладкую кожу.

Джемма расслабляется для меня, ее голова опускается вперед, когда я массирую ей спину. Я не спеша провожу пальцами по всей ее спине, дразняще приближаясь к выпуклости ее попки. У Джеммы перехватывает дыхание.

— Какой из них шампунь?

— Вот этот. — Указываю на него и беру из ее рук. — Я сделаю это, не шевелись и закрой глаза, чтобы в них не попало мыло.

Набрав немного мыла в ладонь, я намыливаю ее волосы, действуя медленнее, чем со спиной. Ее дыхание неровное, но тело расслабляется.

Джемма впадает в тихий транс, когда я забочусь о ней. Каждую минуту, когда мои руки находятся на ней, каждая фибра моего существа поет от удовлетворения.

Закончив, я направляю ее под душ, чтобы ополоснуться.

— Повернись, — урчу я ей в ухо, когда она откидывает голову назад.

Джемма выходит из расслабленного транса.

Ее нерешительность ощутима. Я провожу кончиками пальцев по изгибу ее плеч и стою достаточно близко, чтобы почувствовать поцелуй ее раскрасневшейся кожи на своей груди.

— Повернись и посмотри, что ты делаешь со мной.

Джемма поворачивается ко мне лицом и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Это занимает у нее несколько секунд. Я вижу, как мысли проносятся по ее лицу, пока она набирается смелости. Затем ее глаза опускаются вниз, чтобы посмотреть на мою эрекцию. Они расширяются еще больше, и ее губы раздвигаются.

Я начинаю хихикать.

— Вот что ты делаешь со мной, детка. — Я касаюсь ее подбородка. — А теперь дай мне свои руки.

Ее глаза переходят на мое лицо. — Я не буду тебе дрочить!

Фыркнув, я обхватываю рукой член и лениво потягиваю его.

— Я не это имел в виду.

Джемма наблюдает за движением моей руки на члене, застыв на том, как я сжимаю и поглаживаю его. Она втягивает нижнюю губу в рот, вызывая желание поставить ее на колени и трахнуть ее пухлые губки. Я не могу сдержать легкий стон. Еще один рывок, и я высвобождаю свой член.

— Дай мне свои руки.

Джемма кладет свои израненные руки в мои, и я поворачиваю их. Я удерживаю ее внимание, пока тщательно очищаю царапины. Джемма шипит, когда я вытираю более глубокий порез, но сохраняет храброе лицо. Когда я заканчиваю, я целую обе ее израненные ладони.

— Моя очередь.

Джемма открывает рот, чтобы поспорить со мной. И снова она полагает, что мне нужно только одно. Я не безмозглый засранец, и умею работать в нескольких направлениях.

Я отодвигаю ее в сторону и с довольным гулом шагаю под струю. Мои ладони скользят по телу, быстро смывая грязь.

Джемма кашляет и опускает взгляд. Я ухмыляюсь и поворачиваю лицо в воду, проводя пальцами по волосам.

Правильно, милая. Мы просто тянем время.

Джемма наконец сдастся, и все будет хорошо. Я еще раз докажу, что никто мне не отказывает. Более того, что она не может мне отказать.