Алекто. Сокровище морганов (СИ) - Львофф Юлия. Страница 22

На эти вопросы (или хотя бы некоторые из них) Алекто рассчитывала получить ответы у нынешней графини де Лармор. Хотя, судя по последнему разговору с мадам Бертрадой, надежда на её искренность была слабой.

Перед тем, как войти в столовую залу, где в этот час могли находиться приглашённые на поминальную трапезу, Алекто замедлила шаг. Заставила себя выровнять дыхание, успокоиться – и только после этого шагнула за порог.

К её удивлению, за столом сидели только двое: хозяйка Бруиден да Ре и адвокат Хильден.

- Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы избавить вас от дальнейших хлопот, - говорил мэтр Хильден, изящным жестом расправляя складки висячих рукавов, вшитых в добротный жиппон из бархата. – Нужно признать, что обстоятельства сложились в вашу пользу: отныне, после смерти мадам Арогасты, ваши денежные расходы сократятся ровно наполовину. Договор о пожизненном содержании ваших сестёр подлежит пересмотру – и я займусь этим тотчас по возвращении в Лютецию. Но имейте ввиду, что, согласно эдикта короля Хильперика, после своего совершеннолетия мадемуазель Алекто станет единственной законной владелицей аллода. Вместе с правом владения на неё будет также возложена обязанность содержать мадам Оригону. И вас, мадам. Пожелаете ли вы уехать в Лютецию или остаться на Раденне, в любом случае ваше материальное благополучие будет зависеть от вашей дочери и, в каком-то смысле, от её мужа.

Адвокат привстал, одной рукой потянулся к куску пирога с гусятиной, а другую, с чашей, протянул слуге с кувшином эля.

Трапеза в память о погибшей сестре хозяйки дома была скромной для человека его положения, однако вполне пристойной для обитателей имения. В последнее время графиня и её дочь всё чаще – наравне со слугами – довольствовались трапезой, которая состояла из чечевичной похлёбки с размоченным в ней хлебным мякишем, козьим молоком, сыром и овощами. Иногда на столе бывала свежая рыба, реже – птица или дичь. Но этот случай был особенный, и Бертрада велела птичнице свернуть шею гусю, которого откармливали на праздник Самайна*; гусиными потрошками нашпиговали пирожное тесто, из чего получился отменный сытный пирог с румяной корочкой.

Адвокат с аппетитом уплетал пирог и вытирал руки о кусок полотна, который ему подавал проворный слуга.

Насытившись и утолив жажду превосходным элем, настоянным на местных травах, разомлевший гость стал разговорчивее.

- Но если вы не уверены в благосклонности мессира Данафрида де Туар, можно обеспечить ваше будущее, сделав приписку в договоре о пожизненном содержании. То есть вписать ваше имя в один ряд с именами ваших сестёр.

- Иначе говоря, вы предлагаете мне стать содержанкой моей дочери и будущего зятя, - с мрачным видом произнесла графиня; она нахмурилась, и складка у переносицы стала ещё глубже, ещё заметнее.

- Понимаю, такое положение кажется вам унизительным, - кивнул адвокат. – Тем не менее, исходя из личного опыта, я настоятельно советую вам позаботиться о своём будущем именно таким образом. Когда речь идёт о дележе наследства, мало кто вспоминает о родственных связях. Сейчас вы думаете, что Данафрид де Туар, наследник маркграфского состояния, не позарится на ваше имущество. Я же напомню вам, что Бруиден да Ре – лакомый кусок, и вряд ли Данафрид согласится добровольно делить его с вами. Поэтому я предлагаю вам позаботиться о своём будущем сейчас, пока это возможно сделать. Договор о пожизненном содержании, в котором указано, что наследник Дома папортников обязуется обеспечить ваше благополучие, единственное разумное решение. Мадам, я готов помочь вам и обеспечить успех этому делу...

Тут мэтр Хильден замялся и, пытливо посмотрев на Бертраду, прибавил:

- Однако мне понадобится ваше согласие.

- На что? – Тень набежала на лицо графини, и она вся так и застыла в напряжённой позе.

- Видите ли, для того, чтобы добиться желаемого, некоторые стряпчие действуют противозаконным образом. Что-то подчистить, что-то приписать... – Хильден снова помедлил и, взглянув на собеседницу исподлобья, осторожно прибавил: – Не каждый клиент захочет согласиться на подобные уловки.

- Если от этой маленькой хитрости зависит моё будущее благополучие, то я согласна, - решительно произнесла графиня.

- Дело связано с большим риском... – За этими словами адвоката последовало красноречивое молчание.

- Какова цена вашей услуги? – Правильно истолковав его намёк, осведомилась Бертрада.

Хильден назвал требуемую сумму и, не дав графине опомниться, бодро пообещал:

- Я возьмусь за это дело немедленно! – Он даже потёр ладони от удовольствия. – Договор с подписью графа Харибальда де Лармор у вас?

- Сейчас принесу, - с этими словами Бертрада вышла из-за стола.

Проводив её глазами до лестницы, мэтр Хильден увидел стоявшую у двери Алекто. Не будучи уверенным в том, что девушка слышала не весь разговор, адвокат заметно смутился. Но затем, преодолев смущение, спросил:

- Мадемуазель, разве вы не разделите с нами трапезу в память о вашей тёте Арогасте?

- Мэтр, я хочу поговорить с вами о человеке, которого моя мать наняла управляющим по вашей настоятельной просьбе, - прямо заявила Алекто, не двигаясь с места. – Как давно вы знакомы с Сораном? Где, в каких семьях он служил мажордомом до того, как приехал на Раденн?

- К чему все эти вопросы, мадемуазель? – Мэтр Хильден недовольно выгнул бровь. – Вы недовольны тем, как мессир Соран относится к своим обязанностям мажордома?

- Я подозреваю Сорана в склонности к воровству, - выпалила Алекто, дав себе слово говорить с адвокатом начистоту.

- Это очень серьёзное обвинение, - заметил Хильден весьма сухо. Или, может, как показалось Алекто, он пытался за этой сухостью скрыть своё беспокойство?

Алекто не успела ответить ему: сзади кто-то потянул её за рукав. Девушка обернулась и увидела взволнованное раскрасневшееся лицо Катрин.

- Мадемуазель, вы можете уделить мне минуту вашего времени? – Служанка смотрела на Алекто с горячей мольбой, так что ей невозможно было отказать.

Извинившись перед адвокатом и пообещав продолжить разговор, Алекто последовала за ней в гостиную.

- Я услышала, как вы называли имя Сорана, - шёпотом заговорила Катрин, - и подумала, что вам нужно узнать кое-что о нём. Он очень странный человек! Когда вы с мадам графиней ушли в церковь, Соран бросился снимать все картины, которые висят над лестницей. Я наблюдала за ним отсюда, из тени, и он меня не видел. Зато я видела, как он разглядывал каждую картину со всех сторон и даже прощупывал их, как будто что-то искал.

Алекто, заинтригованная, поднялась по лестнице; стены над ней были увешаны портретами бывших владельцев Дома папоротников – графов Лармор, их жён, их детей. На некоторых были изображены также представители нейстрийской ветви рода: больше воины, рыцари, нежели оседлые дворяне, никогда не покидавшие пределов своего феода. Разглядывая застывшие в вечности лица, Алекто поймала себя на мысли, что прежде не обращала на них никакого внимания. Все эти люди были её предками или дальними родственниками, а она с детства привыкла воспринимать их портреты как непременную неотъемлемую часть домашнего интерьера.

Не переставая думать о таинственной Аталии, Алекто пыталась разгадать, какой из женских ликов, изображённых на портретах, принадлежит ей.

- И он нашёл то, что искал? – наконец, вспомнив о Соране и поправляя косо висевший портрет, обратилась Алекто к служанке.

- Нет, мадемуазель, не нашёл, - ответила Катрин, мотнув головой, от чего из-под её холщового чепца выпрыгнули тугие рыжие кудряшки. – Не нашёл и так разозлился, что начал ругаться на чём свет стоит! Правду говорю, мадемуазель: топал ногами и чертыхался похлеще нашего истопника, пропойцы Дидье...

Ещё одно полезное наблюдение не в пользу Сорана, - заметила про себя Алекто и тут услышала разговор в гостиной.

Оказалось, мэтр Хильден решил откланяться, и мадам Бертрада вышла, чтобы проводить его до двери.