Я тебя не помню - Доронина Слава. Страница 7

Особенно, когда вовремя не принимала таблетку, сильно понервничав, но озвучивать этого при Шведове я не стала. Никак не могла взять в толк, зачем он со мной возился, и почему мы не трогались с места.

– Мы поругались с мужем. Он оставил меня одну у ресторана, а когда я вернулась на такси, не пустил домой. Домработница вынесла мне вещи… А Дина осталась с ним… Дина – это наша дочь. Я переживаю, что муж попытается отнять ее у меня…

– У него есть любовница? – вдруг спросил Шведов.

– Я не знаю… После смерти отца в наших отношениях появилась отчужденность, а сегодня, когда он узнал, что Даневич продал свою долю в компании…

– Полагаешь, что твой муж задумал лишить тебя твоей части наследства и выставил на улицу одну, без ребенка, чтобы потом шантажировать девочкой?

– Может быть… Все резко встало с ног на голову в моей жизни. Мне жаль, что я выплескиваю эти проблемы на Вас. Я не знаю, чего хочет мой муж, но до сегодняшнего дня он не позволял себе подобного…

– Все мы до определенного времени скрываем свое истинное лицо, чтобы достигнуть поставленной цели. И что ты собираешься делать дальше?

– Обращаться к юристам, пытаться договориться с мужем о разводе, и чтобы Дина, естественно, осталась со мной… Я подпишу все, что он скажет.

– Это ты напрасно. Думаю, что именно этого он и будет от тебя добиваться. Твоя подруга, к которой ты собралась ехать… Она надежный человек? Ты уверена, что ей можно доверять? Она вхожа в ваш дом?

– Вы намекаете, что она и Глеб… Нет, это исключено. Нет… – я замотала головой, не веря в подобное. – Аня чистый и светлый человек…

– Я просто уточнил, – перебил меня Шведов, и наши глаза встретились, когда он повернул голову. – Но на твоем месте я бы не исключал подобных вариантов. Часто среди близких людей, преданных и самых искренних, встречаются самые подлые враги и обманщики.

Шведов произнес это таким тоном, будто сам ежедневно встречался с подобной несправедливостью, а я была одним из его заклятых врагов, который находился сейчас перед ним.

Он отвернулся, завел двигатель, и машина плавно тронулась с места. Несколько минут мы ехали в полном молчании. Я успела согреться и даже немного успокоиться, но только не прийти в себя. В груди будто образовалась дыра. Я думала над своими дальнейшими действиями, чтобы выйти из этой ситуации с минимальными потерями: Дина была очень сильно привязана к Глебу. И я не представляла, как объяснить маленькой девочке, почему папа и мама больше не будут жить вместе. Если мне, конечно, удастся с ней увидеться и поговорить…

– Куда мы едем? Круглый переулок в другой стороне… – спохватилась я, заметив, что мы повернули в сторону Невского проспекта.

– Я везу тебя в «Коринтию». У нас с Наташей большой номер. Места хватит всем. Даневичу нет смысла звонить, если все так, как ты говоришь. Он тебе уже ничем не поможет, а у меня есть толковый юрист. Свяжешься с ним завтра утром, когда проснешься, а дальше видно будет. Если ты намерена разводиться, то должна быть готова ко всему. В семьях, где много денег, часто из-за них происходят громкие скандалы и суды.

– Спасибо, – выдавила я из себя.

И без его слов я понимала, что меня ждало, если я собиралась дать отпор Глебу.

Спустя пять минут Шведов припарковал машину возле отеля. Открыл дверцу и помог мне выйти на улицу. Я едва стояла на ногах от слабости. Испугавшись, что упаду, я вцепилась в рукав черной мужской ветровки. Глубоко втянула в себя прохладный ночной воздух, призывая остатки мужества, чтобы успокоиться, но перед глазами постоянно всплывало заплаканное лицо дочери, которая просилась ко мне…

Шведов молча взял мою сумку в одну руку и, слегка поддерживая меня за талию другой, повел в здание.

– Максим, спасибо Вам, – тихо проговорила я, когда мы остановились у лифта. – Мне неловко принимать Вашу помощь… Я не уверена, что смогу отплатить Вам за эту доброту, потому что денег сейчас у меня нет…

– Для начала перестань мне «выкать», – слабо усмехнулся он, хитро прищурив глаза. – И с чего ты взяла, что я добрый?

Все же мне следовало настоять на том, чтобы он отвез меня к Ане. Зря я позволила ему привезти себя в отель. Но раз уже дала согласие, оставалось надеяться, что Шведов не конченый мерзавец, и не станет требовать от меня расплаты за помощь этой же ночью на глазах у младшей сестры.

После всего, что учинил сегодня Глеб, я больше не могла доверять ни одному человеку.

7

– Уснула? – спросил я у Наташи, когда она заглянула ко мне в комнату.

Сестра кивнула, подошла к кровати, и молча забралась ко мне под одеяло. Обняла, положив голову мне на грудь. Она часто так делала, когда чувствовала, что я был сильно напряжен или чем-то огорчен. А ее присутствие всегда меня успокаивало.

– Представляешь, даже переодеваться не стала. Максим… Когда ты собираешься сказать ей правду? – спросила она.

– А нужно? – я шумно выдохнул, чувствуя, что снова хочу курить. – Похоже, она и в самом деле ничего не помнит, – хмыкнул я.

– Ты уверен в этом? Скажу тебе честно, мне не очень приятно ее общество… Особенно после всего, что нам пришлось пережить из-за нее и ее семьи…

– Вряд ли она притворяется, Наташа. Для начала я все же разберусь, что там случилось у них с мужем, вдруг мне этот конфликт только на руку? А еще мне очень интересно, почему она меня не помнит.

Но Наташа, конечно, была права, – причин помогать Наде у меня не было и нет. Наша с ней связь и все последующие события в моей жизни стали ужасным кошмаром, который продолжался на протяжении нескольких лет.

– А если она потом вспомнит?

– Тем хуже для нее. Я не собираюсь ей вредить, а судя по тому, что знаю о новой Наде у нее, кажется, появились зачатки совести. Наташ, я ведь прошу не так много: потерпеть ее присутствие с нами день или два. Я сам не ожидал такого поворота событий. И действительно полагал, что она притворяется или делает вид, что не помнит меня. В любом случае, это ничего не меняет в моих планах. Как решу все дела, мы улетим в Москву.

– Ну хорошо, – она протяжно вздохнула и прижалась ко мне еще теснее.

Все четыре с половиной года, пока сидел в тюрьме и не имел возможности даже увидеться с сестрой, я надеялся, что выйду на свободу и разрушу жизнь Ворошилова, как и он мою пять лет назад. А недавно выяснилось, что и рушить-то особо было нечего: мерзавец уже полгода как лежал в могиле, бизнес Хабарова трещал по швам, а Надя… Она без пяти минут нищая разведенка. Жизнь сама наказала моих обидчиков. Там, где были замешаны большие деньги и серьезные люди, с которыми связался Ворошилов, а впоследствии и Хабаров, всегда маячили неприятности.

Спустя несколько минут Наташа ушла к себе в комнату, пожелав мне спокойной ночи, а я долго не мог уснуть. Хотелось подняться с кровати и пойти в комнату, где спала Надя. Не знаю, зачем. Ведь чувств как таковых не осталось, все выжгло ненавистью за эти несколько лет, которые мы не виделись. Она не просто так боялась меня и смотрела с презрением весь вечер в ресторане. Когда-то я мечтал разрушить ее жизнь, но за меня это сделал ее муж. Хабаров и так почти все развалил.

Внутренний голос подсказывал мне не вмешиваться в ее дела с мужем, довести начатое до конца, сдать Глеба следователю и забыть об этой семье, как о страшном сне. Не знаю, зачем я пожалел Надю и привез этой ночью к себе. Большие голубые глаза и потерянный взгляд, которым она смотрела на меня, когда пришла в себя в моей машине сделали свое дело… На секунду мне показалось, что передо мной все та же светлая и чистая девочка, какой я увидел ее впервые в доме у Ворошилова пять лет назад… Жаль только, что это была всего лишь иллюзия, потому что за ангельской внешностью скрывалась расчетливая личина стервы.

В итоге я так и не смог заснуть. Вышел из комнаты и направился в соседнюю, где спала Надя. Она не сняла с себя одежду и не смыла косметику. Металась по кровати и что-то тихо шептала бледными губами. Невольно я потянулся рукой к ее лицу и убрал спутавшийся локон с ее щеки. Это не поддавалось никакому логическому объяснению, но меня тянуло к ней… Пять лет жизни были потрачены на то, чтобы забыть эту девочку. И внешне Надя совсем не изменилась. Только за благочестивой маской пряталась лгунья. И об этом не стоило забывать.