Танцующий в огне - Келлехер Виктор. Страница 24

14

При свете костра Айвен помог Орну и Арику сложить остатки мяса буйвола на сани, а потом пошел к небольшому озерцу в скалах, чтобы помыться.

Процесс сдирания шкуры и свежевания вызывал в нем отвращение. Один только вид крови! А вонь! Один раз его чуть не стошнило, но Харно был непреклонен.

– Нельзя так шарахаться от крови, пришелец, – жестко сказал он. – Она несет не только смерть, но и жизнь. Тебе надо научиться этому.

Харно, конечно, был прав. Но все же, как приятно было смыть грязь и снова почувствовать себя чистым, насколько это возможно после такой жестокой охоты и последовавшей за ней кровавой бойни.

Во всяком случае, ему сейчас было гораздо лучше, чем Джози, грустно подумал он и присоединился к сидящим у костра.

Джози все еще была без сознания. Ее положили на подстилку из папоротника чуть поодаль от костра. Леппо, не принимавший участия в разделке туши, сидел возле нее, отвернувшись от света. Время от времени он вздыхал, начинал бормотать обрывки песен, потом снова вздыхал и замолкал. Однажды он поднялся и начал пританцовывать, но со вздохом оставил и это занятие.

– Что он делает? – изумленно спросил Айвен.

– Он хочет песней пробудить ее, – ответил Харно и снова занялся мясом, жарившимся на огне, – а танцем вернуть к жизни.

– Тогда почему он останавливается?

Арик щелкнул языком и презрительно сплюнул в костер.

– Даже дети знают такие вещи, – проворчал он. Харно взглядом заставил его умолкнуть.

– Пойми вот что, парень, – сказал он, стараясь, чтобы его слова не услышал Леппо. – Только настоящий шаман – такой как Льена – может выманить заблудившуюся душу из тех призрачных мест, которые отделяют нас от мертвых. Мы простые охотники. Мы не знаем шаманских песен и танцев, и у нас нет силы использовать их.

– Тогда почему?..

– Сердце желает многого, – ответил Харно. – Вот твое, например. Я наблюдал за тобой у озера. Ты бы вернулся на луну, если бы мог, но без серебристой рыбы с небес ты бессилен сделать это. Вот так же и с Леппо. Без Льены он может только сидеть и смотреть, в точности как ты у озера.

– Но Джози… то есть лунная женщина… она ненавидит его. Она…

На этот раз его прервало насмешливое хмыканье Орну.

– Да этот пришелец совершенно бесчувственный! – сказал он и тоже сплюнул в костер в знак своего презрения.

– Хватит болтать, – утихомирил всех Харно и подцепил кусок мяса с огня. – Вот, отнеси это Леппо, – велел он Айвену. – Это поможет отогреть его сердце. Айвен положил мясо на кусок коры и понес туда, где, скорчившись, сидел Леппо. Но Леппо злобно отшвырнул протянутое ему мясо в сторону.

– Зачем ты посылаешь ко мне эту ингулу? – с горечью спросил он.

Айвен понял это слово: ингулами называли всех женщин.

– Называя его так, ты бесчестишь всех женщин нашего клана, – отозвался Харно.

– А как еще мне его называть? – сказал Леппо и, отвернувшись от Джози, рванул Айвена за ворот рубахи, показав всем талисман птицы, который дала ему Агри. – Посмотрите, что он носит. Женский знак! Я видел его прошлой ночью, когда он спал. Неудивительно, что он не может охотиться.

– Может, они обменялись душами с лунной женщиной? – предположил Орну.

– Кто их знает, этих лунатиков? – добавил Арик и тут же склонил голову, как бы извиняясь, когда Леппо свирепо зыркнул на него.

– Поосторожнее! – проворчал Леппо и вернулся к своему дежурству у неподвижной фигурки Джози.

– И все-таки я считаю, что он не достоин слова «ингула», – настаивал Харно, будто споря с окружающей ночью. – Талисман ничего не значит. У него облик мужчины, и он должен ему соответствовать.

Орну сделал вид, что не замечает Айвена, когда тот снова сел на свое место у костра.

– Так как же нам тогда называть его? Этого мужчину с женским знаком?

– Он по-прежнему безымянный. Арик покачал головой.

– Теперь он даже меньше, чем безымянный. Он – ничто. Он – дена тарун.

В буквальном переводе, насколько знал Айвен, эти два слова означали «тот, кто убегает», «трус». Он придвинулся поближе к огню, потупив взор. Щеки его пылали.

– Да, дена тарун, – согласился Орну. – Или даже хуже. Существо без души. Камень, горсть земли… – Он остановился, подыскивая слово, которое бы в полной мере передало его презрение, и, наконец, нашел. – Он – джали! – На языке древних людей это слово означало «раб».

– Эй, джали, – сказал Арик, пробуя словечко на вкус. – Принеси нам наше мясо. Это все, на что ты теперь годишься.

Но когда Айвен потянулся к огню за мясом, Харно оттолкнул его руку.

– Мы не держим джали, – упрекнул он своих спутников. – Я слыхал о таких людях в долине, за озером, но их обычаи не для нас. – Потом, обращаясь к Айвену, добавил: – Ешь, безымянный. Но помни, что наше мясо – это лишь дар. Оно не твое по праву. Отныне не твое.

– Точно, – согласился Арик и, подцепив себе кусок мяса, с аппетитом вгрызся в него. – Дена тарун не имеет прав.

– А джали не может ничем владеть, – добавил Орну.

Насытившись, они улеглись спать вокруг костра, и уже через несколько минут единственным оставшимся звуком был гул насекомых.

Айвен был слишком подавлен и не мог заснуть. Он смотрел на то же самое небо, что так очаровало его в прошлую ночь, но теперь эта красота не привлекала его. Черные глубины несли только пустоту. Или отчаяние. И не только из-за его позора, который все время будто стоял за спиной, но еще и из-за Джози. Ее тело лежало всего в нескольких шагах от него, а дух блуждал где-то по темным загадочным закоулкам разума, которые он и представить себе не мог.

Еще один тяжелый вздох с той стороны напомнил Айвену, что не спалось не только ему. Он делил ночь с Леппо, который не отходил от Джози с самого окончания охоты. Снова послышались слова из песни Льены, потом вздох – грустный, одинокий звук, который, казалось, улетал в пустоту и терялся среди звезд. Встревоженный состоянием его и Джози Айвен выполз из своего убежища и подошел к тому месту, где в тени сидел Леппо.

Он не ожидал, что охотник обратит на него внимание, и очень удивился, когда тот что-то буркнул – не то чтобы приветствие, но и не проклятие.

– Можно джали посидеть с тобой? – спросил Айвен, намеренно унижаясь перед лицом его горя.

Это, в свою очередь, удивило Леппо. В его глазах мелькнули отблески костра, когда он повернулся к Айвену.

– Ты ее лунный брат, – сказал он смиренно и подвинулся, давая ему место. – Это правильно, что ты тоже скорбишь о ней.

Несколько минут они вместе смотрели на Джози, напрасно выискивая на ее восковом лице признаки жизни. Ничего не происходило. Минуты растянулись в часы, а ее тело оставалось таким же неподвижным, как сама ночь. Молчание нарушил Леппо.

– Скажи мне, безымянный, ее душа отлетела? Она отправилась обратно домой, на луну?

Айвен ответил без колебаний, и на этот раз гортанные звуки языка клана дались ему куда легче, чем обычно.

– Ее дом теперь здесь. Она мне так сказала. Если ее душа покинула тело, то она бродит где-то по долине духов, в вечном лесу, как сказал Харно.

– Так, значит, Харно прав? – В голосе Леппо послышались слезы. – Мы ее потеряли?

Айвен покачал головой, вспомнив свою первую встречу с Джози: как она стояла у трапа корабля и высказывала сомнения по поводу его храбрости.

– Нет, она – борец, – сказал он. – Она так просто не отдаст свою жизнь.

Леппо сходил к крохотному роднику в скалах, набрал полный рот воды и медленно впустил ее Джози в рот.

– Это борьба, – сказал он наконец, – еще продолжается внутри нее?

– Я думаю, да. Смотри, она проглотила воду. Она еще здесь. Тело само по себе не может этого сделать.

Он старался говорить уверенно ради Леппо. Хотя на самом деле вовсе не был уверен, что глотательный механизм что-то значит, подразумевает ли он работу мозга, или это простой рефлекс.

– А, – сказал Леппо удовлетворенно. – Она живет. – Потом, несколько застенчиво кивнув на амулет птицы на шее Айвена, спросил: – Это тебе тотем птицы подсказывает?