Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич. Страница 67

— Да? — изумился Кай. — Так зачем же?..

— Власть, доминирование и почёт, вот что Флореса интересует. Даже к выгоде он равнодушен, — Родригес усмехнулся предстоящему каламбуру, — что выгодно отличает его от того жулья, которое правило здесь до него. Этот человек происходит из военной элиты империи Сант-Амазон Эскабар, и пусть его не причислишь к лучшим её представителям, но какую-то печать она на него наложила. По-своему славную печать.

Слушая, Кай подумал: слишком уж хорошо знаком Бенито с флоресовой имперской предысторией. Может и сам он из этой империи с длинным именем, немного трескучим на слух германца. Может, и Флореса знает давно, скажем, росли вместе.

Но встревать с такими гипотезами не стал: к делу ведьне относятся. Попросил рассказать о другом: о былой бабилонской власти, ну и о способах её сношения с внешним миром.

— А вопросы-то множатся, — усмехнулся Родригес, — но это я и предвидел. Об истории большинства прежних правителей скажу лишь самое главное: все они сдохли. Всеми забыты их имена, ну и я в том не вижу смысла. Ну ещё одно: все они были из одной шайки. Включая и первого управляющего, поставленного ещё Альянсом. Да, Галактическим, каким же ещё? Между прочим, этот первый сменился в тот самый день, когда над планетой была включена система. Если 'Карантин', так ведь всё позволено! Никто по рукам не даст. Разве что новый претендент в твою широкую спину.

— Всех их застрелили?

— Не всех. Так и быть, назову для истории имя того, который отличился способом смерти. Предпоследним шёл некто Джо Клинтвуд, редкая такая свинья. Ну так Флорес его удостоил самым красивым ударом. В его собственной версии, саданул по кумполу золотым ледорубом. Недруги же клевещут, что простой шахтёрской киркой. Ну да чем бы ни стукнул, важен ли инструмент, если удар красивый?

— Так Флорес не из первоначальной шайки? — ухватился Кай, хотя и сам уже понимал: шайка представляла пределы кадрового выбора Альянса, а Флорес латинос, да и тянет теперь латиносов, которых клинтвуды перед тем наверняка щемили.

— Нет, не оттуда, — мотнул головой Бенито, — но, к сожалению, он так и не стал новым типом руководителя. Все прежние схемы торговли с Альянсом — натуральный обмен руды и ксеноигрушек на жратву и обстановку в основном для себя и ближайших прихлебателей — Флорес оставил в неприкосновенности. В некотором смысле, он вошёл в шайку Альянса, хотя и для него она чужая, и там его своим не очень-то признают. Но кто будет спорить с фактом, если Флорес на свой трон уселся довольно прочно? Всё, что здесь нужно Альянсу, в руках у него, переговоры с Альянсом он монополизировал.

— Да? А отпавшие посёлки? Джерихон, Содом, Зеон — они ведь ведут собственную политику?

Бенито согласился:

— Да, более или менее. Но Альянсу они, строго говоря, не нужны. Руду в ближних к ним шахтах добывать можно, а вот артефактов там не находили. Учитывая, что руда лишь прикрытие для истинного интереса, можно понять шаткость их отдельного положения. Да и само отпадение произошло поздно, уже в правление Флореса. Прошлого начальства колонии почему-то сильней боялись. Хотя зря: от прежних жадных уродов можно было всегда откупиться, а от Флореса не откупишься.

— Такой принципиальный?

— Парню важно к себе уважение. Он и с Альянсом таков. Когда переговорщики наглеют, имеют потом от него кучу неудобств. Не спускает он им пренебрежительного тона. Вот и 'Оу Дивиляй' заказал, чтобы тамошних наглецов озаботить, а вовсе не для услаждения своего слуха.

Верно! Всё сходится, подумал Кай. Потому-то Драйхорн и поёт не в элитной части посёлка, а на гниловатой эстраде перед грязной лужей. Как подарок бабилонским шахтёрам со щедрого флоресовского плеча.

— Засыпаешь? — проницательно заметил Бенито. — Взбодрись, не то упадёшь с табуретки.

Кай обнаружил, что на протяжении потрясающе интересной истории правителей Нового Бабилона его внимание немного плыло, а уж дальше... Вот теперь уже начал беззастенчиво клевать носом. В вездеходе проспаться не удалось, так в неподходящий момент накрыло.

Это какой вопрос обсуждается? О Новом Зеоне? Кай пробормотал извинение, растёр кулаками покрытые щетиной щёки, деловито спросил:

— Ну так что тогда сделал преподобный Гаррис?

— Гаррис увёл свою паству в старый, давно заброшенный посёлок, расположенный в низине близ двух обвалившихся шахт. Ему было видение назвать это место Новым Зеоном и там остаться. Флорес ему не препятствовал, он ведь знал Гарриса, причём знал его с неплохой стороны. И, кажется, втайне истолковывал его видения в свою пользу. В гаррисовых проповедях всё вертится вокруг пришествия в Эр-Мангали великого героя. Ну так вот, Флорес именно этим героем себя и вообразил. Разумеется, вопреки очевидности, в каком-то своём, потаённом смысле.

— А остальные посёлки тоже, что ли, этот Гаррис назвал?

— Да, именно он. Один ведь почерк.

И единый смысл, для историка понятный.

— А что же потом? Флорес и Гаррис всё-таки поругались?

— С Гаррисом — нет. Но в Новом Зеоне Гаррис уже не у руля. В его кругу появились другие люди с видениями. Бартоломей, Амос — они-то его и оттёрли. В том конкурирующем учении, которое они привнесли, герой уже мало что значит, а на первом плане — тема града на холме, который непосвящённым видится впадиной. Вот на этих-то Флорес уже рассердился и запретил проповедовать в Новом Бабилоне. Ага, под угрозой смерти.

Слово 'смерть' хорошо взбадривало. Даже в постороннем тебе контексте. А уж водителя Брандта, наверное, приводило в такое нервное возбуждение, что бедняге только и оставалось, что давить ящеров.

— Брандт — законспирированный агент Зеона?

— Скорее всего. Но плоховато законспирированный. Поэтому, думаю, его несколько раз перевербовали. Что-то сделает в пользу Зеона — сразу передаст в Джерихоне. О реакции джерихонцев оповещает ближнее окружение Флореса. Об ответных шагах Флореса стучит в Свободном Содоме. И в таком незавидном колесе вертится пожизненно.

— Надо же! А 'ближнее окружение' Флореса, это ведь и вы?

— Нет, — покачал головой Бенито, — ни я, ни моя служба с Брандтом дела не водит. На нём просто негде печати поставить. Но тип он, конечно же, колоритный. Послушать, что выскажет просто так, иногда бывает полезно. Из-под маски полного дурачка может всякое выдать. Как и спрятать за экраном внезапно постигшей амнезии.

— Всё-таки странно, что он до сих пор живой, — Кай подавил зевок.

И подумал: может быть, потому живой, что шутовство защищает. С таким водителем не соскучишься. По дороге знай не зевай.

— Близится утро, — сказал Родригес.

За окном серело.

— Несколько вопросов осталось...

— На другой раз? — то ли с грустью, то ли с облегчением предположил Кай. Всё-таки, на сегодня слишком уж много впечатлений. Даже чересчур. Из-за этого важные вещи воспринимаются как-то поверхностно.

— Нет уж, — возразил Бенито. — Кто знает, когда состоится следующий. Обозначенный круг вопросов чересчур значим. Его стоит осветить сейчас, благо до позднего утра время ещё осталось.

— А почему вдруг до позднего утра?

— Поздним утром просыпается Башня Учёных.

— Так меня туда пригласят? В элитную часть посёлка?..

— Разумеется, пригласят. Чтобы ответ держать.

— Так и думал, что не на поселение.

— А вот это будет зависеть от качества ответов. Удастся отбиться — отпустят подобру-поздорову. Не удастся — оставят в подвале башни. Но не жить, а для допроса с пристрастием.

— С пристрастием? В средневековом смысле? Нет, Бенито, что вы говорите: ведь это учёные!

— А кто сказал, что допрашивать будут учёные? Даже при первом разговоре будет присутствовать или Флорес, или кто-то из его доверенного круга. А при втором слабонервных уже не будет. Учёные в башенный подвал не спускаются.

— Итак, — сказал, потягиваясь Бенито, — новый вопрос о вербовщиках в Джерихоне. И о том, что за чудищ морских они там боятся. Да, боятся. Разумеется, и морских. Но страшнее для них фанатики, что правят в Новом Зеоне. Слишком уж этот незримый холм от них близко. И моления сектантов на их счёт очень уж откровенны. 'О падении Джерихонских стен' — кому такое понравится. Что ещё будет не лишним помнить: с Джерихоном у Флореса в данный момент полное взаимопонимание. Правда, рассорить всё же не трудно, при его-то характере. С этим всё. Напомни, что дальше?