Передаю цель... - Чехов Анатолий Викторович. Страница 11

Отталкиваясь палками, Кайманов медленно заскользил по льду, обходя островок по дуге со стороны моря. Аверьянов и Гребенюк в сопровождении солдат последовали за ним. Кайманова занимала мысль: если предположить, что остров действительно ориентир, то какие ориентиры могут быть на берегу, в отыскании которых невозможно было бы ошибиться и в темноте?

Все время посматривая на силуэт ели, возвышавшейся над островом, Кайманов скользил взглядом по линии протянувшегося на этом участке с юга-востока на северо-запад берега, выискивая такой же безошибочно-приметный предмет на поднимавшемся в километре от острова семидесятиметровом обрыве.

«А вот и ориентир!» — мысленно воскликнул он. Заметить его было нетрудно. Господствующее положение над всей округой занимала труба какого-то завода в поселке. Снизу виднелась только ее верхняя часть, но и этого было вполне достаточно. Труба торчала, как палец. Даже ночью, когда вся эта картина вырисовывалась неясными силуэтами, заводская труба, сливаясь с линией берега, все равно оставалась самой высокой точкой — прекрасным ориентиром, заметным на фоне неба и в ночную темень.

Продолжая обходить на лыжах остров, Кайманов остановился в том месте, где верхушка трубы на берегу попала в створ с верхушкой ели на острове. Остановившись, внимательно осмотрелся.

На снежном покрове — все те же лисьи следы, но заячьих, что он видел у островка, как не бывало.

— Так, что может делать лиса в открытом море, Дмитрий Дмитриевич? — спросил он.

— Понял тебя, — ответил Аверьянов. — Хочешь сказать, а не проверить ли нам в створе с заводской трубой и елью вон те дальние торосы? Так что ли?..

— Именно. И давайте двинемся туда, рассредоточившись, хотя едва ли там кто есть.

Все трое в сопровождении солдат двинулись к дальним торосам.

Погода заметно портилась. Встречный северный ветер дул порывами, гнал по темному небу низкие лохматые тучи. Срывались снежинки, предвестницы обещанного бурана. Сильнее вихрилась поземка, скрывая протянувшиеся до самого горизонта окрашенные в мрачные тона просторы скованного льдом моря.

Ветер сдувал с темневшего в двух километрах обрыва снежную пыль, заволакивал пеленой верхушки деревьев, росших вдоль береговой полосы, и отсюда с ледяной равнины казалось, что над обрывом развеваются седые космы притаившейся наверху в засаде самой ведьмы-вьюги.

Со стороны открытого моря уже нельзя было понять, где — идущие валом сизые тучи, а где уходящее к горизонту темно-свинцовое под темным зловещим небом бескрайнее ледяное поле.

Но на открытом месте было еще достаточно светло, и даже быстро бегущие по небу тучи не могли погасить сияние укрывавшего ледяной покров ослепительно-чистого снега.

Вот уж и островок стал исчезать за мельтешащими снежинками, зато отчетливо проступили сквозь метель ледяные торосы, случайно или не случайно оказавшиеся на одной линии с елью на островке и верхушкой заводской трубы на берегу.

Шедший впереди Аверьянов наклонился и поднял клочок бумаги, затем разорванную полиэтиленовую пленку. Оттолкнувшись палками, въехал в пространство, ограниченное нагромождениями льда. Кайманов и Гребенюк последовали за ним. Что-то белое у входа в естественное укрытие заставило насторожиться. Но это «что-то», почти полностью занесенное снегом и обложенное кусками льда, отнюдь не напоминало человеческую фигуру.

— Рюкзак, — сказал Аверьянов. — А вот и лыжи, и палатка. Спасибо лисе-покойнице, надоумила…

— Что говорить, поработала рыжая на славу, — сказал майор. — Ясно, что это место показалось ей ненадежным: кругом лед. Она и решила перетащить найденный клад к острову…

Смерзшиеся куски льда, которыми был завален рюкзак, не позволили лисе утащить его весь, но рыжая разбойница выволокла на лед все, что могло ее заинтересовать. Тут были консервные банки, пачки галет, сверток, видимо, с теплой шерстяной одеждой, судя по рукаву то ли вязаной куртки, то ли свитера, рыбацкие смазанные жиром высокие сапоги, изгрызанные пачки газет, обертки от плиток шоколада. Немного поодаль валялись зимние удочки, рассыпанные рыболовные крючки, блесны, леска.

— Так что ты обо всем этом думаешь, Яков Григорьевич? — спросил Аверьянов.

— Думать тут нечего. Оставляем наряд и — как можно скорее обратно, — ответил Кайманов. — Теперь- то уж можно предположить, что именно здесь планируется нарушение границы… А разбираться будем завтра днем со специалистами — саперами, не торопясь и, по- видимому, еще неизвестно, какие взрывчатые сюрпризы приберег здесь для нас тот, кто все это оставил.

— Надо еще установить, чья это работа, — заметил капитан Гребенюк.

— В своем отечестве установим, — отозвался подполковник. — Главное — не упустить нарушителя.

— Остановка за малым, — заметил и майор.

— Ефрейтор Калабухов, вы — старший, — обращаясь к солдатам, распорядился капитан. — Все четверо остаетесь здесь в наряде с радиостанцией. Ничего не трогать. С двадцати одного часа каждые пятнадцать минут включать рацию на прием. Достаточно ли тепло вы одеты и обуты?

Получив утвердительный ответ, Гребенюк официально доложил Аверьянову:

— Товарищ подполковник, наряд проинструктирован, к несению службы готов.

— Отправляемся, — ответил подполковник. — К берегу идем без палок — чтоб ни скрипа, ни шороха. Метель скроет нашу лыжню, но та же метель весьма на руку и нарушителю, который, судя по погоде, может появиться и сегодня ночью…

Глава шестая

Кайманов десятки и сотни раз участвовал в пограничных поисках, многими руководил сам, во многих выполнял те задачи, которые ставили перед ним старшие начальники. Он вовсе не собирался ограничиваться ролью наблюдателя, но пока воздерживался от советов и лишь внимательно слушал, как, командуя мангруппой, подполковник Аверьянов из помещения ПТН четким и ровным голосом отдавал приказания по телефону.

Капитан Гребенюк доложил, что застава развернута по тревоге. Поступали доклады и от других командиров подразделений.

Разгулявшийся «норд» зашел с северо-запада, нагнал еще больше туч и стал швыряться такими снежными зарядами, что вся округа окуталась сплошной снежной мглой.

— Видимость — ноль, — сказал Аверьянов. — Условия идеальные для нарушителя, самые тяжелые для нас. Главное — перехватить его до подхода к берегу, не дать выйти к транспортным магистралям.

— Через море-то и на лыжах сейчас идти не очень уютно, — вспомнив свой выход на лед, сказал Кайманов.

— Море не все замерзло. Только в Финском да Ботническом заливах… «Его» могут высадить с подлодки у кромки льда: чистая вода от нас всего в двадцати — тридцати километрах. Ветер с северо-запада, нам в лицо, под острым углом к берегу, ему почти попутняк. Только дурак не воспользуется таким ветром, — ответил Аверьянов. — Капитан Гребенюк, — вызвал он по радио начальника заставы, — рассредоточьте резервную группу в маскхалатах от высокого берега полукругом с юго-востока вплоть до наряда в торосах. Лыжный десант за аэросанями под командой лейтенанта Друзя держите наготове, чтобы отсечь нарушителя, если появится с северо-запада со стороны моря.

Аверьянов посмотрел на часы.

— Время, — сказал он. — Выезжаем встречать мангруппу на шоссе.

Кайманов, зная по опыту, что и в такой буран может пригодиться его искусство следопыта, сел вместе с подполковником и двумя радистами в вездеход. Через несколько минут были на шоссе.

Аверьянов развернул на коленях карту и стал методично отдавать приказания командирам машин — кому какой занимать участок дороги, в каком направлении и в каком квадрате блокировать лес. Сам, руководствуясь картой, занял место в непосредственной близости от оцепленного района.

С ревом моторов, не останавливаясь и даже не сбавляя скорости, прошли мимо вездехода тяжелые крытые брезентом военные машины с солдатами, в руках у которых Кайманов сквозь завесу мельтешащих снежинок рассмотрел и автоматы и лыжи.

Один за другим поступили доклады от командиров машин о готовности подразделений.