Неночь - Кристофф Джей. Страница 21
– Она отпугивает кракенов!
– Отпугивает кра-а-акенов… – простонала Наив, распластавшись в луже собственной крови.
– Ни хрена она не отпугивает! – рявкнула девушка.
Она посмотрела через плечо, просто на случай, если эта безбожная штука действительно отпугнула чудищ, мчавшихся за ними по пятам, но, увы, четыре туннеля бурлящего песка все еще преследовали их вплотную.
Ублюдок бежал рядом с фургоном, привязанный к нему поводьями. Жеребец злобно косился на Мию и время от времени обвинительно ржал в ее сторону.
– Ой, закройся! – крикнула она коню.
– …Ты и вправду ему не нравишься… – прошептал Мистер Добряк.
– Своими замечаниями ты делу не поможешь!
– …А что поможет?..
– Лучше объясни, как мы вляпались в это дерьмо!
Кот из теней наклонил голову, будто задумался. От пробирающего до костей рева чудовищ фургончик едва не распадался на части, подскакивая на дюнах, но Мистер Добряк оставался непоколебим. Он посмотрел на бугрящуюся Пустыню Шепота, на приближающийся зубчатый горизонт, на свою хозяйку. И заговорил таким тоном, каким обнажают безобразную, но необходимую истину:
– …В общем-то, это ты виновата…
Глава 7
Знакомство
Мия толкнула дверь в лавку «Сувениры Меркурио», крошечный колокольчик над дверным косяком оповестил о ее прибытии. Помещение было темным и пыльным и разветвлялось во все стороны. Ставни не впускали внутрь солнечный свет. Мие вспомнилась надпись на табличке снаружи: «Диковинки, редкости и лучший антиквариат». Взглянув на полки, она увидела много подтверждений первому. А вот насчет справедливости других частей фразы можно было поспорить.
По правде говоря, лавка выглядела так, будто была под завязку набита хламом. Мия также могла поклясться, что внутри она была больше, чем снаружи, хотя, возможно, ей так показалось потому, что она осталась без завтрака. Словно в напоминание об этом ее живот жалобно заурчал.
Мия начала прокладывать себе дорогу через все эти завалы барахла и наконец добралась до прилавка. Там, за столом из красного дерева с резным спиральным рисунком, от которого защипало в глазах, она обнаружила главную странность «Сувениров Меркурио» – самого владельца.
Его лицо, казалось, было с рождения хмурым; короткая копна седых волос покрывала только макушку. Узкие голубые глаза прятались за очками в проволочной оправе, которые знавали и лучшие времена. Рядом с хозяином на столе стояла статуэтка элегантной женщины с львиной головой, поднимающей на ладонях аркимический шар. Старик читал огромную книгу размером с Мию. В его зубах была зажата сигарилла, слабо пахнувшая гвоздикой. Когда мужчина заговорил, она закачалась в такт его словам:
– Я могу тебе щем-то помощ?
– Доброй перемены, сэр. Да благословит и сохранит вас всемогущий Аа…
Старик постучал по маленькой латунной табличке на столе, на которой повторялось предупреждение, висевшее снаружи: «Бездельникам, оборванцам и верующим вход воспрещен».
– Простите, сэр. Пусть Четыре Дочери…
Мужчина настойчивей постучал по табличке, хмуро глядя на Мию.
Девочка умолкла. Старик вернулся к чтению и повторил:
– Я могу тебе щем-то помощ?
Мия прочистила горло.
– Сэр, я хотела бы продать вам украшение.
– Хотеть и делать – это разные вещи, девощка.
Мия смущенно притихла, закусив губу. Старик снова постучал по табличке, пока она не поняла, что от нее хотят, и, сняв брошь, наконец положила ее на деревянный стол. Маленькая ворона уставилась на нее своими глазами из красного янтаря, словно обидевшись, что хозяйка может заложить ее такому сварливому старому хрычу. Девочка виновато пожала плечами.
– Где ты ее украла? – пробормотал владелец лавки.
– Я не крала ее, сэр.
Меркурио достал сигариллу изо рта и внимательно посмотрел на Мию.
– Это герб семьи Корвере.
– Верно подмечено, сэр.
– Вчера Дарий Корвере был казнен за измену по приказу итрейского Сената. И ходят слухи, что всю его семью заперли в Философском Камне [47].
У девочки не было платочка, так что она молча вытерла нос рукавом.
– Сколько тебе лет, малявка?
– Десять, сэр…
– У тебя есть имя?
Мия моргнула. Да кем себя возомнил этот старик? Она – Мия Корвере, дочь судьи легиона люминатов. Костеродная из знатной семьи, представительница одного из двенадцати верховных домов республики. Она не станет отвечать на вопросы какого-то лавочника! Особенно если учесть, что она предлагает ему трофей, который сто́ит больше, чем весь хлам в этой убогой дыре, вместе взятый.
– Мое имя вас не касается, сэр. – Сложив на груди руки, Мия постаралась изобразить свою мать, когда та ругала распоясавшегося слугу.
– Васнекасается? – Старик поднял седую бровь. – Странное имя для девочки, тебе так не кажется?
– Вам нужна брошь или нет?
Старик снова зажал сигариллу губами и вернулся к чтению книги.
– Нет.
Мия уставилась на него.
– Она сделана из лучшего итрейского серебра. Она…
– Вали отсюда, – рявкнул мужчина, не поднимая глаз. – И проблемы твои на хер никому не нужны, мисс Васнекасается.
Щеки Мии зарделись от гнева. Она схватила брошь и прикрепила ее обратно к платью, после чего, взмахнув волосами, развернулась на пятках.
– Небольшой совет, – сказал старик, по-прежнему не поднимая взгляда. – Корвере и его приспешники еще легко отделались – их всего лишь повесили. Низкородные союзники из войска были распяты на берегах Хора. Если верить слухам, их черепами хотят проложить улицы вокруг Сенатского Дома. У многих из тех солдат были семьи. Так что, будь я тобой, я не стал бы расхаживать здесь с эмблемой предателя на груди.
Слова поразили Мию словно камень, брошенный в затылок. Она повернулась лицом к старику и осклабилась.
– Мой отец не был предателем!
Девочка стремительно вылетела на улицу, ее тень распустилась на тротуаре, как цветок, и хлопнула дверью. Мия пребывала в такой ярости, что ничего этого не заметила.
Она вернулась на рынок, сжимая кулаки от гнева. Как он посмел так говорить о ее отце?! Она чуть было не пошла обратно, чтобы потребовать извинений, но тут ее живот снова заурчал – нужно раздобыть денег.
Она шагнула в людской поток, оглядываясь в поисках ювелирной лавки, как вдруг из толпы выскочил мальчишка немногим старше нее. Его руки были заняты корзинкой с булочками, и, прежде чем Мия успела отойти в сторону, мальчик врезался прямо в нее, проклиная все вокруг и поднимая небольшое облачко сахарной пудры.
Мия вскрикнула и упала, на ее платье белели пятна пудры. Мальчик тоже приземлился на зад, и булочки высыпались в грязь.
– Смотрите, куда идете! – сердито произнесла девочка.
– О, Дочери, тысяча извинений, мисс. Прошу, простите меня…
Мальчик поднялся на ноги и протянул Мие руку. Затем помог ей отряхнуть платье от пудры, насколько это было возможно, попутно сыпля извинениями, и наклонился, чтобы собрать выпавшие булочки обратно в корзину. Виновато улыбнувшись, он выбрал наименее грязную и с поклоном протянул ее Мие.
– Пожалуйста, примите ее в качестве извинений, ми донна.
Под урчание живота ярость Мии стихла до легкого недовольства, и, надув губки, она приняла булочку из грязных рук мальчишки.
– Благодарю, ми дон.
– Мне пора идти. Папаша рассердится, если я опоздаю к подаянию. – Он снова улыбнулся и приподнял воображаемую шляпу. – Еще раз прошу прощения, мисс.
Мия присела в реверансе, и ее угрюмое лицо слегка смягчилось.
– Да благословит вас Аа.