Иностранка - Теплова Арина. Страница 8

– Хорошо, Екатерина Алексеевна, – кивнула девушка, осознавая, что императрица недовольна своим камердинером.

– Еще надо тебе будет съездить в несколько богоугодных заведений. Валериан Иванович тебе скажет в какие, мы вчера с ним это обсуждали. Надо узнать у них – нужно ли им что-нибудь? Составь список, что им надобно, а я посмотрю, что мы сможем пожертвовать им. Ну, это на неделе, как время у тебя будет.

– Да конечно, я съезжу, как Вы велите, – кивнула Маша.

– Все, пойду. А то в девять совет меня дожидаться будет, – сказала императрица и направилась к двери. – Да не забудь свечки в канделябрах сама поменять, а то Михайло опять огарки оставит, да фитиль не так обстрижет. А ты знаешь, как я люблю.

– Я все сделаю, не беспокойтесь Екатерина Алексеевна.

– После обеда ты мне не нужна будешь, оттого можешь поехать по моему поручению. А завтра, поутру я жду тебя.

Императрица направилась к двери и, уже взявшись за дверную ручку, добавила:

– Ах да, чуть не забыла. Ты подбери мне душенька что-нибудь почитать, а то я вчера книжку то закончила, а ночью то уже не с руки было за новой посылать.

– Что-нибудь из французских философов, как Вы любите?

– Да. Можно Вольтера, давно его не перечитывала. Да пару романов, да еще подбери что-нибудь на свой вкус, про заграничные страны.

– Слушаюсь, Ваше величество, – поклонилась Маша, когда императрица уже почти вышла.

Более за весь день Маша не видела Чемесова. Однако около трех часов, едва она вернулась во дворец из сиротского приюта, слуга передал ей записку от молодого человека. Григорий просил ее о встрече в зимнем саду дворца недалеко от их тайного убежища. Девушка отметив, что до парадного ужина еще есть пара часов, быстро переоделась в светлое парчовое платье с довольно глубоким вырезом и, захватив белую вышитую шелковую шаль, поспешила к назначенному месту.

Чемесов уже ждал ее. Неизменно в своем зелено-красном мундире измайловского полка, в высоких сапогах-ботфортах, и небольшом белом парике, он, как и обычно показался Машеньке весьма эффектным и невозможно притягательным. В этот час в уединенном зимнем саду дворца было тихо и безлюдно, ибо придворные готовились к предстоящему грандиозному празднеству, которое должно было состояться в парадных залах через пару часов.

Едва заслышав легкие шаги девушки, Григорий быстро обернулся. Она приблизилась к нему, отмечая, что он раскинул руки, видимо приглашая ее в свои объятия, и по-мальчишески призывно улыбнулся ей. Однако Маша отчетливо помнила, как поутру видела его в компании молодых фрейлин и как он кокетничал с ними. Оттого девушка остановилась в двух шагах от молодого человека и холодновато строго взглянула на него. В одном из французских романов, которые она прочла за последние месяцы, описывалось, как надобно наказывать молодого человека, если он провинился. И Машенька именно это и собиралась сделать. Она поджала губки и безучастно произнесла:

– Здравствуйте, Григорий Петрович.

Чемесов удивленно опустил руки и улыбка исчезла с его красивого лица. Он сделал шаг к девушке и, заглядывая ей в глазки, проворковал:

– Вы обижены на меня, Машенька? И отчего же?

Она упорно молчала и даже отвела свой взор в сторону. Нахмурившись, Григорий осторожно ухватил девушку за локоток и увлек в тенистое уединенное место. Усадив Машу на ажурную скамью, он сел рядом и настойчиво поинтересовался:

– И что случилось, красавица моя?

– Я не пойму, господин Чемесов, зачем Вы назначаете мне свидания, когда я знаю, что Вы прекрасно проводите время без меня в компании фрейлин, – произнесла Машенька недовольно, бросая на него пытливые и укоризненные взоры.

– Каких еще фрейлин, Маша? Ну, в самом деле, я ничего не пойму из Ваших слов, – недовольно бросил молодой человек. – Объясните все толком!

– Поутру Вы кокетничали с Сашенькой Протасовой и Софьей Орловой в парадном коридоре дворца. Я все прекрасно видела.

– Ах, Вы про этих, – понял Чемесов, и тут же притиснувшись к девушке всем телом, обвил ее стан своей сильной рукой и добавил более интимно. – Да ты краше их всех. Они мне вовсе не нужны.

– Однако Вы, сударь смеялись с ними и были весьма рады их обществу, – холодно добавила она, убирая его руку со своего стана.

– Это не так, Маша. Что ты, в самом деле? – уже возмутился Григорий, поджав недовольно губы. – Что ж, по-твоему, я и поговорить ни с кем не могу? Эти твои ревности просто смешны.

– Ах, Вам смешно? – опешила девушка, и тут же вскочив на ножки, попыталась уйти. Но молодой человек быстро обхватил ее стан руками и властно усадил Машу к себе на колени. Она попыталась сопротивляться, но Чемесов сильнее прижал ее к себе и властно приказал:

– А ну, успокойтесь, Мария Кирилловна!

– Григорий Петрович я не желаю сидеть на Ваших коленях, – возмутилась Машенька, все еще пытаясь вырваться. Григорий тут же испугался, что вся его двухмесячная осада Озеровой может окончиться неудачей в один миг и он не сможет выполнить задание, которое поручили ему княгиня Д.и князь Потемкин. Потому он решил немедленно спасать положение. Уткнув свое лицо в ушко девушки, Чемесов как можно ласковее проворковал:

– Повторяю тебе еще раз, не нужны они мне вовсе. В моем сердце только ты, моя красавица. – Только после этих слов Маша прекратила вырываться и замерла. Григорий понял, что он на верном пути и продолжал. – Просто эта Протасова так и вешается на меня. А мне она совсем не нравится. Но ты же знаешь, что ее отец может попортить мое положение при дворе. Вот и приходиться притворяться с нею, что она мне интересна. Но без ума я только от тебя моя малышка.

Григорий говорил что-то еще и еще, оправдываясь и увещевая. А затем, как-то незаметно, перевел разговор на тему прелестей Машеньки. И уже спустя некоторое время девушка, простив молодого человека, уже позволила ему себя поцеловать. А далее Машенька, так и сидя, на коленях Чемесова, пылко отвечала на его поцелуи своими пухлыми губками, обвив его шею ручками. А он, воодушевленный и окрыленный тем, что девушка смилостивилась над ним, шептал ей о том, как она желанна и нежна. Уже стянув с ее плечей шаль, Григорий смело ласкал пальцами ее шею и выступающие, над низким вырезом платья, грудки то и дело, сжимая приятные округлости девушки. Она же опьяненная его близостью и словами, позволяла ему делать все, что он хотел, и лишь нежно целовала его губы и лицо, трепеща всем телом в его объятиях. В какой-то миг Григорий решив, что настал тот самый момент, когда он может полностью подчинить себе эту наивную пташку, чуть отстранился от ее губ и страстно прошептал:

– Вы так сладки для моего сердца, Машенька. Мне даже кажется, что я люблю Вас.

Девушка замерла от его слов. И внимательно чистым искренним взором посмотрев в его карие, невероятно красивые и любимые очи, пролепетала:

– Это правда?

– Ну да, я думаю, что это действительно так, – кивнул Чемесов, прекрасно осознавая, что не любит ее, но понимая, что ради порученного ему дела, готов был это сказать. Ибо в голове Григория давно родился некий план, как заставить девушку сделать то, что было надобно. Он знал, что после того как он полностью соблазнит Машеньку и завладеет ее телом, она станет более послушной и покладистой. Ибо потеряв девственность, она станет полностью зависеть от его милости и ждать когда же он женится на ней. И тогда можно будет вертеть ею, как ему вздумается. Именно так думал Чемесов в этот миг и оттого вновь заставил себя повторить свои лживые слова. – Да, именно так. Я люблю Вас Маша.

Лишь на миг, замерев от счастья, Машенька сама быстро впилась губками в рот молодого человека, страстно поцеловав его, а затем как-то по-детски рассмеялась. Спустя миг она отстранилась и невольно обвела радостным взором окружающие их чудесные раскидистые растения и цветники. Птицы, жившие в оранжерее зимнего сада, громко выводили свои трели. Вечернее солнце пробивалось ослепляющими лучами через огромные окна и согревало своим теплом. В воздухе словно витали любовь и счастье. Девушка уже представляла, как Григорий теперь скажет, что будет просить ее руки у ее батюшки и уже вскоре они поженятся. И заживут одной семьей. И он Чемесов такой красивый эффектный и притягательный непременно станет ее мужем и зачнет в ее лоне много детей.