Температура повышается - Келли Карен. Страница 32

Но интуиция подсказала ему, что Джессика испепеляет его взглядом по другой причине: она просто-напросто изнемогает от желания поскорее отдаться ему! Почувствовать в себе его мужскую твердь, содрогнуться в исступленном оргазме и разрыдаться от свалившегося на нее счастья. Какой же он глупец! Она уже давно жаждет интимной близости с ним и потому не находит себе покоя — убегает на пробежки, уезжает куда-то на автомобиле, мечется по дому в полупрозрачной одежде. А теперь она прикончит его, если он будет медлить.

Ярость и в самом деле стремительно охватила Джессику. Она действительно испытывала желание убить Конора. Но только не одним смертельным ударом, а медленно и мучительно, подвергая его изощренной восточной пытке. Да как он посмел воспользоваться ситуацией в своих похотливых интересах? И как она позволила ему манипулировать ею словно куклой? Какой же все-таки она была дурой, представляя этого мужлана в розовом романтическом свете? Он самый обыкновенный жеребец, неуемный хряк, бесстыдный козел! И вовсе не благородный рыцарь на белом коне! Разве джентльмен стал бы резать ножом ее надувной матрац, чтобы лишить ее последнего бастиона? Нет, настоящий герой не станет хитростью заманивать ее в постель!

Она подошла к стенному шкафу, вынула из него подушку и швырнула ею в Конора. Он ловко и без видимых усилий поймал ее, чем разозлил Джессику еще сильнее. Конор нахмурился и строго спросил:

— А что мне оставалось делать? Не мог же я выгнать ее на улицу? Что бы после этого она о нас подумала? Не забывай, зачем мы здесь! Любой поспешный поступок чреват для нас провалом!

Но от этих доводов ей совершенно не полегчало, хотя их справедливость и не вызывала у нее сомнений. Все шло к тому, чтобы лечь с ним в постель. Но этого ей не хотелось, она бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы он лег на кушетку. И вдруг внутренний голос спросил у нее, уверена ли она в этом. Этот вопрос заставил ее хорошенько задуматься.

А ведь действительно, к его соседству на кровати она вполне могла привыкнуть! Воображение нарисовало ей сладко посапывающего во сне Конора, ее руки, опутавшие его грудь, спину, плечи и… Она судорожно сглотнула ком в горле, содрогнувшись от охватившего ее вдруг жара. Как же посмела она дотронуться, пусть даже в мечтах, к полицейскому? Ведь греховные помыслы равноценны самому грехопадению! Гореть ей за это в адском пекле!

Поймав на себе его изучающий взгляд, она воскликнула:

— Я вовсе не хотела, чтобы ты выставлял Труди за порог среди ночи! И мне совершенно понятно, зачем мы здесь находимся. Но все это не означает, что я в восторге от сложившейся двусмысленной ситуации.

— Я готов спать на полу, — заявил Конор, побледнев как мел.

— Придется, раз ты порезал ножом мой надувной матрац! — крикнула в ответ она, вращая глазами.

Он потянулся за одеялом и болезненно поморщился.

— Что с тобой? — испуганно воскликнула Джессика.

— Пустяки! — Конор отошел от нее на несколько шагов.

— Но я же вижу, что тебе больно! — не унималась Джессика. — Ты прихрамываешь на правую ногу! Что с ней?

— Ерунда, разболелась старая рана. Я получил ее несколько лет назад, задерживая преступника. Время от времени она дает о себе знать. Пусть это тебя не тревожит, мне доводилось спать и в худших условиях, чем на полу.

Джессике стало стыдно за свой глупый поступок. Она прикусила нижнюю губу и потупилась. Конор молчал, шумно дыша.

— В конце концов, мы взрослые люди, — наконец промолвила она. — И должны вести себя подобающим образом. Я уверена, что мы уместимся вдвоем на кровати.

Она наклонилась и начала взбивать подушки.

Когда же она выпрямилась и оглянулась, то была поражена выражением лица Конора. На нем читалось откровенное вожделение. И весь он источал похоть. Поймав ее оторопелый взгляд, он хрипло произнес:

— По-моему, ты права. Одну ночь мы вполне можем провести в одной постели.

Джессика была воспитана в духе доверия к полицейским. Она знала, что они умеют контролировать свои эмоции. Но в сложившихся обстоятельствах она доверяла своему напарнику не больше, чем, к примеру, Джорджу, если бы тот очутился в хранилище банка в обеденный перерыв и со связкой ключей от сейфов.

Она вернулась к стенному шкафу, взяла из него три наволочки и расстелила их посередине кровати.

— Это еще для чего? — спросил Конор.

— Чтобы ты не забывался, — строго ответила она.

— Значит, ты мне не доверяешь?

Джессика молча нырнула под одеяло и натянула его до подбородка.

— Доверяю, но предупреждаю: не смей до меня дотрагиваться.

Конор рассмеялся и пошел в ванную.

Она закрыла глаза, и тотчас же воображение нарисовало ей картину эротического свойства. Некоторое время Джессика пыталась лежать спокойно. Потом матрац просел, и Конор залез под одеяло. Она поджала ноги к животу.

— Спи, Джессика! — глухо буркнул он.

О каком сне он говорит? Нет, это не входило в ее планы.

Конор дышал ровно и глубоко, вдох и выдох, вдох и выдох.

Ладонь Джессики легла на низ живота. Ночь ей предстояла долгая и бессонная. Йом-да-да-да!

Глава 12

Все тело Джессики пылало и плавилось от небывалой страсти. Приятное неземное тепло обволакивало ее подобно кокону. Она потерлась во сне лицом о подушку и с удивлением почувствовала, что сквозь наволочку проросли волосы.

Более того, из подушки исходил глухой гул, словно бы внутри ее кто-то бил в бубен, бил изо всех сил, умело и ритмично, как шаман. И приснится же такое! Эротические сны Джессики всегда были фантастичными и яркими. Она привыкла к этому. Вот и теперь ее совершенно не удивило, что во сне кто-то нежно поглаживает ее груди и дергает за соски. Она прильнула головой к своему мнимому любовнику, умоляя его поласкать и другие ее зудящие местечки.

Но чьи это настойчивые голоса вдруг вторглись в их идиллию? Кто мешает им целиком предаться утолению сладострастия? Неужели к их амурным играм хотят присоединиться другие сластолюбцы? Нет, она вовсе не намерена участвовать в оргии, ей достаточно одного возлюбленного. Пусть развратники убираются прочь!

Однако они остались глухи к ее просьбе. И ей не оставалось ничего другого, как встать и прогнать их. Поэтому она проснулась, зевнула и сладко потянулась.

— Труди! Труди, покажись, мой любимый пупсик! Прости меня, мой персик! Я готов вымаливать у тебя прощение, стоя на коленях, о мой горшочек со сладким маслом! Твой котик умоляет его простить! Отзовись же наконец! Или ты там не одна?

Голос Джорджа было трудно не узнать. Впрочем, как и ответный вопль его супруги.

— Проваливай отсюда, Джордже! Утром я вернусь к мамочке! Зря я не послушала ее тогда и вышла за тебя замуж! Пошел прочь, вонючий козел! Видеть тебя больше не желаю, скупердяй!

Это явно был уже не сон. Джессика тряхнула головой и похлопала глазами. Где она очутилась? Почему лежит не на своем надувном матраце? На чьей волосатой широкой груди покоилась ее голова? И чья рука давит ей на грудь? А главное, почему так пылает ее попка? Что с ней произошло, пока она крепко спала? Уж не очутилась ли она в Зазеркалье?

Туман в голове Джессики стал медленно рассеиваться, и постепенно в ее памяти воскресли события прошлого вечера. Уж лучше бы она не просыпалась! Реальность показалась ей кошмаром. Оказалось, что мужчина, ласкающий ее во сне, вполне осязаем и даже знаком — это Конор. Его пальцы продолжали машинально теребить ее соски, вставшие торчком. Джессика закусила губу, сообразив наконец, что за печка могла так разогреть ее попку. Горячая головка застряла в ложбине между ее ягодицами, словно раскаленная кочерга в тлеющих углях. Так вот почему во сне ей было жарковато!

— О, моя сдобная булочка! — завыл за окном Джордж, как шакал, пытающийся проникнуть в курятник. — Не разбивай мне сердце! Вернись домой! Умоляю тебя, мой пончик!

Рука Конора внезапно замерла на груди Джессики. Видимо, крики соседей все же нарушили его сладкий сон.