Смертник (СИ) - Булгакова Ирина. Страница 21

– Она будет теперь жить с нами.

– Если она тут будет жить, то уйду я. – Слова Ники по твердости не уступали отцовским.

– Уходи, – пожал плечами отец.

   Новая семья, новые заботы. Кто его осудит?

   Ника простилась лишь с военруком. Потому что после смерти матери растеряла друзей. Все отношения походили на суррогат тех, что были раньше.

   Василий Петрович долго и пристально смотрел ей в глаза. Он пытался свести прощанье к шутке. Дескать, молодым и красивым девушкам самое место в кресле у компьютера, а не на дороге, что еще такое она придумала?

   Прощанье назад не вернуть. Еще не веря в то, что действительно решится уйти из дома, девушка пошла по шоссе в сторону близлежащего районного центра. Потом она ушла так далеко, что не захотелось возвращаться.

   Пожилой мужчина остановил рядом с ней видавший виды жигуленок.

– Подвезти, дочка?

   Ника кивнула и устроилась на переднем сиденье. Старичок разговорился и всю дорогу до городка не закрывал рта.

   С тех пор сменилось множество дорог, автомобилей разных марок, водителей, благосклонно относившихся к просьбе подвезти. На зиму девушка устраивалась официанткой в придорожные кафе, как правило, с проживанием. Когда становилось теплее, она брала расчет и двигалась дальше.

   Отношения с противоположным полом не ладились. Отчего-то в каждом мужчине ей виделся отец, которому не было до нее никакого дела. Что касается опыта сексуального, то, разумеется, он имелся. Однако всякий раз оставлял глубокое чувство разочарования. Там тоже не было любви. Кто сказал, что нельзя обойтись без любви к ближнему? Обходилась, и ничего.

   Свет фар проезжавших мимо машин слепил глаза. Капли дождя били по лужам, расходились кругами по воде.

   Ника так и не удосужилась поинтересоваться, лежит ли в той стороне, по ходу которой она сидела на остановке, какой-нибудь населенный пункт. Это не имело значения. В конце концов, не станут же прокладывать шоссе в никуда? Веский довод стал окончательным. Тем более что возвращаться к пройденному она не любила.

   Сначала девушка услышала скрип тормозов. Потом увидела, как съехала на обочину и остановилась огромная фура.

– Эй, девушка, чего мокнешь под дождем? – Водитель стоял у кабины, широко расставив ноги. – Подвезти, красавица?

   Невысокий, крепкий парень, с поднятым воротником кожаной куртки. Он стоял, засунув руки в карманы, и широко улыбался.

   И Ника согласно кивнула головой.

   В кабине она словно окунулась в тепло, в запах сигарет и мужского пота. На лобовом стекле, там, где водители обычно подвешивали за разные части тела всевозможных зверушек, покачивалась странная штука. Черный круг, в который были вставлены два треугольника. Наверное, там имелся голографический эффект, так как один треугольник казался ближе другого.

– Нравится? – заметив ее интерес, спросил водитель.

– Нравится.

– Мне тоже. Брат с… принес.

– Откуда? – не расслышала она.

– Да, – замялся парень, – есть тут одно местечко.

– Покажешь? – улыбнулась она.

   Парень странно на нее посмотрел и промолчал.

  Так и не дождавшись ответа, девушка стала разглядывать картинки с многочисленными красавицами, раскинувшихся в таких позах, которые Ника могла представить себе лишь в кабине гинеколога. Она поспешила отвести взгляд, чтобы водителю опять не вздумалось поинтересоваться: "нравится?".

– На дороге что делаешь, да еще в такой дождь?

   Каждый раз один и тот же вопрос. Почему она не спрашивает у них: а что, дорогой, везешь ты в своей фуре, и на сколько тугриков это потянет?

– Так получилось, – отмахнулась Ника. Ей лень было выдумать всякие душераздирающие истории, которыми она развлекала водителей поначалу. После промозглой сырости ранней весны, тепло в кабине расслабляло.

– Парень, что ли, бросил? – предложил свою версию водитель.

– Бросил, – легко согласилась она.

– Плюнь.

– Уже.

   Монотонно работающие дворники успокаивали. Девушку потянуло в сон. Дорога то забиралась вверх, то заманивала в низину. Омытые дождем, за стеклом мелькали столбы.

– О-па! Какие люди! Бугай, у нас девушка, а ты молчишь! – Из-за шторы, отделяющей сиденья от спальника, как снег на голову свалился еще один парень. Клетчатая рубаха распахнулась до пупа, глаза блестели. Нижняя челюсть, чуть выступающая вперед, придавала его лицу, усыпанному веснушками, грозное выражение. Несмотря на то, что он улыбался.

   Парень втиснулся между ней и дверцей, и девушке пришлось подвинуться ближе к водителю. Она посмотрела на попутчика и отвернулась. Он не понравился ей. Особенно беспокоило несоответствие между доброжелательной улыбкой и ледяным взглядом. От таких глаз хотелось бежать.

   Девушка доподлинно знала, что произойдет дальше – за время, проведенное в дороге, она повидала всякого. И всяких.

   Сначала последует выходная ария Трубадура "Отчего такая девушка, и не моя?". Потом дуэт исполнит русскую народную песню "Выпьем, девушка, где же кружка?". Затем последует антракт с конкретным предложением "а не перепихнуться ли нам за шторкой?", на которое будет получен такой же конкретный ответ.

   А закончится все плохо. Финал спектакля зависит целиком и полностью от воспитания главных исполнителей. После кратковременного знакомства "горячее" расставание может пройти безболезненно. Водитель остановит машину и, бросив напоследок "шляются тут всякие", дождется, пока она сойдет на обочину.

   Второй вариант не такой безобидный. Основательно облапив ее и натолкнувшись на веский аргумент, прилагающийся к решительному отказу, тоже оставят на дороге. Только приложат чуть больше усилий, чтобы вышвырнуть ее за шкирку. Соответственно и сопроводят вынос тела словами короткими, но произнесенными от души.

   Веский аргумент лежал в кармане куртки. Действовал безотказно. Достаточно было нажать на кнопку и вперед выскакивало лезвие. Жаль, что нельзя было выпросить у Василия Петровича автомат, тот самый, тяжесть которого еще помнили ее руки. Ну не положено у нас в стране шастать по дорогам с оружием в руках! Ника не смогла удержаться от искушения вообразить себя стоящей у обочины дороги с автоматом наперевес. Картинка получилась настолько яркой, что девушка не сдержала улыбки.

– Я ж говорю, Бугай, она свой человек! – Тотчас прицепился к ее улыбке парень в клетчатой рубахе. – Компанейская девчонка! У меня тоже такая была. Молчаливая – молчаливая, а в постели такое вытворяла, что…

– Ладно тебе, Моня, – обернулся водитель, – девушку смущаешь.

– Какую девушку? Вот эту? Эта девушка сама, кого хочешь, смутит. Правду я говорю? – Моня подмигнул ей левым глазом.

   Девушка молчала, не отрывая глаз от лобового стекла. Дворники мерно отсчитывали время.

– А не страшно бродить по дорогам одной? Типа, не обижают? – Моня положил руку на сиденье, потом обнял Нику за плечи.

   Она шумно вздохнула. Пора действовать. Незачем доводить озабоченных мужиков до белого каления.

– Чего ты пристал к девушке, Моня? Не видишь, она замерзла. Сначала предложи ей для сугрева, а потом разговоры за жизнь начинай.

– Черт! – Стукнул себя по лбу Моня. – Ну, я и дурак.

   Он полез в бардачок. Дожидаться, пока на свет явится бутылка, девушка не стала.

– Ребята, я не буду пить.

– Да перестань, за знакомство, – заговорщически подмигнул Моня. – И я с тобой рюмашку хлопну.

– Останови машину, – попросила Ника водителя. – Мне надо.

   Бугай усмехнулся. Не снижая скорости, машина проскочила очередной перекресток.

– Не умеешь ты девушку уговаривать, – покачал головой Бугай.

– Это я не умею? Сейчас ты увидишь, как я не умею, – Моня положил тяжелую руку ей на колено. – Нормальная вроде девчонка. Какого… ты ломаешься? Хлопни рюмашку. Типа, все по-другому будет. Давай.

   Как бы невзначай парень сжал ее правую руку, лежащую на колене.