Незабытые чувства - Доронина Слава. Страница 14

– Если бы фарш у тебя был в холодильнике, а не повешенная мышь, то пожарила бы. Доставку себе организуй, пиццу там или что ты любишь? Я тебе не домохозяйка.

– Не люблю пиццу, – морщусь я.

– Тогда ешь макароны с сахаром и голый суп. – Ника ставит передо мной и Риком две тарелки.

Мы кормим Эрика-младшего и выдвигаемся в парк. Пешком. Со стороны и впрямь похожи на молодых родителей. Но не хочется проводить подобные параллели. Кажется, после сегодняшнего дня и ночи я пересмотрю свои взгляды относительно отцовства. Быть дядей Рика хватит пока за глаза.

– А в целом он спокойный ребенок, – говорит Ника, помогая Эрику катить коляску. – Мне нравится. Родители у него тоже такие?

– Нет. Активные. Сын у них пока, к счастью, не такой шнырь. Наверное, в животе у матери парня укачало. Еще до рождения. Поэтому Рик за малоподвижный образ жизни.

Вероника смеется и нежно обнимает меня за плечи. Ластится как кошка. Но эти движения не вызывают внутри никаких эмоций.

Увлекшись легкомысленной болтовней, мы оба не замечаем мелкого черноволосого парня с гипсом на руке, который врезается на всем ходу в коляску, и ребятня, столкнувшись лбами, отскакивает в разные стороны. Эрик начинает реветь, схватившись за голову. Черный пацан шипит и стонет от боли.

Быстрее всех в себя приходит Ника. Подхватывает белобрысика на руки и успокаивает. Я склоняюсь над загипсованным и помогаю ему встать, подхватив за подмышки.

– Ушибся? – спрашиваю.

Пацан недовольно сдвигает брови, замораживая меня взглядом.

– Извините, – едва сдерживая слезы, лепечет он, разворачивается и, схватившись здоровой рукой за гипс, бежит по аллее к дальней лавочке.

Проследив за ним глазами, я замираю на месте, когда вижу знакомое лицо. Настя, подруга Алёны, обнимает подбежавшего к ней пацана и что-то ему говорит, поглаживая по голове и утешая. Следом появляется Алёна. Но не одна, а в сопровождении Неймана и девочки, которая держит в руках две палочки со сладкой ватой.

Какая идиллия, посмотрите-ка…

– Ян, ты чего застыл? – Ника касается меня рукой. – С Эриком всё в порядке. Идем?

– Сейчас…

Я замечаю, как темноволосый мальчишка ластится то к Насте, то к Алёне, а потом показывает в нашу сторону пальцем и снова хватается за гипс, сильно морщась. Неужели так больно? Аккуратнее нужно быть.

Отвожу от него глаза и смотрю на Алёну. Мы встречаемся с Шипиевой взглядом. Он у нее такой же дикий и замораживающий, как у пацана. С Настей у мальчишки тоже сильное сходство – все трое темные. Интересно, чей это сын? Племянницу Неймана я видел пару раз: лично знаком с сестрой Генриха. Дэлия и ее муж – наши деловые партнеры, которые недавно перебрались в Россию.

– Я-янис, – нетерпеливо тянет Ника.

Алёна переводит глаза на мою спутницу. Хоть бы одна эмоция промелькнула на ее лице: разочарование, удивление, растерянность, вина. Но там абсолютно ничего. Пустота. Это злит неимоверно. Даже объяснить толком не могу почему. Наверное, потому что я чувствую непрекращающиеся вибрации на коже, когда ее вижу? Ведь столько времени прошло, по идее должен был остыть. Но это не так. После нашего расставания первое время была жуткая ломка. От картинок, как Алёна развлекалась на отдыхе со своим бывшим любовником, сносило крышу и бросало в крайности. Даже вспоминать не хочу.

Зло отворачиваюсь, беря Эрика на руки. Бесит смотреть на ничего не выражающее лицо человека, к ногам которого готов был бросить целый мир. Но о мои чувства вытерли грязные ноги.

Рик обнимает меня за шею и кладет голову на плечо. Говорит, что хочет «бай-бай».

– Устал, – констатирует Ника и следом за Эриком-младшим прижимается ко мне с другой стороны. – Кажется, ушатали. Можем ехать домой. Или посидеть на лавочке и поесть мороженое.

Слегка обернувшись и поймав внимательный взгляд Алёны, усмехаюсь. Невозмутимости на красивом лице как не бывало. Теперь на нем смятение, а глаза заинтересованно изучают мою спутницу и ребенка. Жаль, насладиться растерянностью девушки из прошлого я не успеваю. Шипиева берет себя в руки и поворачивается к нам спиной, переключая внимание на черноволосого пацана и племянницу Неймана. Краем глаза замечаю, как Алёна счастливо улыбается, наблюдая за детьми, которые с аппетитом уплетают сладкую вату.

Выдохнув, я сажаю Рика в коляску и тру грудь. Все, чего хочется в это мгновение – уйти из парка к херам и не видеть радостное и безмятежное выражение лица Алёны, когда она находится рядом с другим.

11 глава

Я нервно стучу пальцем по кожаной обивке руля, находясь на парковке спортивной школы, где сегодня будет сниматься материал для нашего фонда, и наблюдаю за Шипиевой, то есть уже Ковалёвой. Алёна с кем-то говорит по телефону, стоя возле своей машины.

Из головы не идет вчерашняя встреча в парке. После которой меня еще долго потряхивало. Мысли возникали одна хуже другой, и руки сами собой в кулаки сжимались. Особенно после изучения всех бумаг, которые я запросил у Беляева. А что, если ребенок действительно Алёны? Ну если допустить это, она поэтому тогда ушла от меня? Залетела от Слуцкого? Узнала о беременности и закончила наши отношения? Таким вот отвратительным способом? Сколько мы от силы провели времени вместе? Месяц, полтора? Да ну, бред… Алёна бы сказала как есть, объяснила причину. И почему Гончаров ни разу не обозначил никак, что у нее есть ребенок? Зачем говорил, что у Шипиевой всё хорошо, что Алёна ждет любовника с зоны? Шипиева, может, и ждет, а Ковалёва? Брехливая ты сука, Костя, оказывается, да? На два фронта вел работу? Заеду к тебе вечером на пару вопросов.

Алёна замечает меня и выразительно хмурится, не отводя глаз от лобового стекла, а потом возвращает лицу невозмутимый вид. Как вчера в парке. Жаль, ларька со сладостями поблизости нигде нет, сбегал бы за сладкой ватой. Может, Алёна и мне тогда безмятежно улыбнулась бы, как тем детям и Нейману? Особенно Нейману… Неужели моя злость на всех ее хахалей будет распространяться? Любого, кто ошивается рядом, стер бы в порошок. Сука, а ведь ничего с годами не меняется. Лучше бы не прилетал, честное слово. Правильно говорят: с глаз долой, из сердца вон.

Завершив разговор, Алёна ставит машину на сигнализацию. Я выхожу из своей и преграждаю ей путь, думая о том, что совершаю ошибку. Непоправимую. Чуйка ведь никогда не подводила. Она что в первый раз, что сейчас настаивает?: «Не напирай, Ян. Оставь всё как есть». Но когда я слушал? Да и как рядом с такой держать себя в руках, когда все чувства обостряются, стоит лишь увидеть бледное лицо и копну черных волос? Наркотик в чистом виде.

– Привет. Буду вести твой проект вместе с Беловым, ты не против? – в лоб спрашиваю я, наблюдая за реакцией Алёны. – Точнее, вместо него, – поправляю себя, прищуривая глаза.

– Не советую, – парирует язва, возвращая мне мои же слова и добавляет: – Пожалеешь, Ян.

Красочные варианты того, что хотелось бы сделать, чтобы это «Пожалеешь» обоим стоило потраченных нервов, проносятся в голове и отдают в пах. Помешательство, ей-богу. Ну что в этой стерве такого необычного? Почему именно она?

– Янис.

– Что? – Алёна непонимающе смотрит мне в лицо.

– Артурович. Будешь так ко мне теперь обращаться, – произношу со сталью в голосе, напуская на себя серьезный вид. – Я же снова главный, так, Алёна?

В черных глазах на доли секунд проносится паника.

– Я не знаю, что ты задумал, но не нужно. Янис. Артурович. Ты, кажется, стал семейным человеком? Зачем портить себе репутацию, правда? – предостерегает Шипиева.

– Не переживай за мою репутацию. Мне на нее плевать, а тебе и подавно должно быть, да? – нагло подмигиваю я и делаю шаг вперед. – Но, если что, на дно вместе пойдем. За собой утащу. Все равно терять большое нечего.

Мы играем словами в пинг-понг. Но это почему-то не раздражает, а заводит. Очень сильно заводит. Бывших наркоманов не бывает, увы.

– Мне – да, а вот тебе есть что терять.