Она любит плохих парней (СИ) - Хилл Алекс. Страница 16

— А что, если?...

Тоша замолкает, и я встречаюсь с его настороженным взглядом.

— Что, если он маньяк? — уточняю я.

— Типа того.

— Тогда-а-а… — тяну задумчиво. — Я хочу черный матовый гроб и венок из белых лилий.

— Что ты несешь?! — не на шутку распаляется друг.

— Тош, — ласково произношу я, — угомонись. Дарий нормальный мужик. Скорее всего, он решил подыграть мне, как и тогда в первый раз. Он поцеловал меня без языка, в конце концов!

— Этим ты его оправдываешь? Оргазм без использования члена тоже входит для тебя в ряды милых шалостей?

— Нельзя говорить это слово в библиотеке, — шикаю я.

— Какое именно? — усмехается Тоша.

Тихо смеемся, но веселье рассеивается за пару хлопков ресниц. Тоша вновь серьезен и напряжен, его пристальный взгляд давит, и я устало опускаю голову.

— Кать, зачем тебе все это? Может, пора остановиться? Девкам ты нос уже утерла, а Рома…

— Не могу, — отвечаю я твердо.

— Ну почему?!

— Ты знаешь, я уже объясняла. Ничего не изменилось, и сегодняшняя встреча с Ромой тому подтверждение. Если бы Дарий не появился, я согласилась бы на разговор. Черт возьми, я и сейчас этого хочу! 

— Кать, даже если вы снова сойдетесь, ты не увидишь ничего нового.

— Не факт! — с болью в сердце протестую я. — Люди меняются. Не так, как этого хочется окружающим, но все же… они делают выводы, пересматривают отношение к разным вещам и… — Горький смешок слетает с губ. — Как жалко я звучу. Самой противно.

— Я могу чем-то помочь? — печально спрашивает Тоша.

— Отвезешь меня домой?

— Конечно, поехали.

Достаю из микроволновки китайскую лапшу, ароматный пар ударяет в лицо запахом морепродуктов, водорослей и специй. Запрыгиваю на кухонную тумбу, скидывая с ног тапочки, накручиваю лапшу на вилку и дую в коробку, выгоняя пар. Из динамиков ноутбука, что стоит на подоконнике, звучит трек «Ву Индия - Люби меня так», и я с аппетитом поглощаю ранний ужин, обдумывая следующие шаги. Деталька по имени Рома никак не вписывается в мой план, а его сообщения рвут и без того покалеченное сердце на части. Он пишет до сих пор, хочет встретиться, даже пару угроз прислал из разряда: «я все равно тебя найду». Это одновременно страшно и приятно. Он хочет все вернуть, только вот… зачем это мне? Тоша прав, вряд ли что-то изменится. А если все останется прежним, то следующего расставания не избежать. И так по кругу до бесконечности. Слезы, раны, обиды. Не хочу больше этого, но и сейчас не легче.

За стеклянной дверью виднеется белый солнечный диск, стремящийся утонуть в мягких облаках, что окутали верхушки соседних домов. Боковые жалюзи я открыла уже час назад, но за это время так и не решилась еще раз выйти на балкон. Нам с Дарием нужно поговорить, я это понимаю, но пока еще слабо представляю вайб этой встречи. Мне наехать на него? Поблагодарить? Смущаться или ругаться? Не знаю! С одной стороны, он помог мне, а с другой — только усугубил ситуацию.

Рома всегда был ревнивым до чертиков, хотя я никогда не давала особого повода. Он даже с Тошей запретил мне общаться, и никакие объяснения не помогали сгладить эту ситуацию. Мне никогда не нравилась ревность, ни в жизни, ни в книгах. Возможно, ее метод эффективен, но я считаю его неинтересным и унизительным для третьего лишнего. Особенно, если этот третий не в курсе, что его используют. Ну почему все вышло из-под контроля? Это я виновата? Хотела поскорее выиграть спор, а в итоге...

Неожиданный перезвон дверного звонка бьет по мозгам, и я вздрагиваю, прикусив язык. Прикрываю рот, тихо ругаясь, и спрыгиваю на пол. Оставляю лапшу на тумбе и плетусь в коридор. Кажется, гора сама пришла к Магомеду, и сама же определила настроение. Смотрю в зеркало, проверяя внешний вид: домашний костюм из ярких лосин и футболки, на голове пучок, естественный макияж придает лицу свежесть. Я ждала тебя, мой спонтанный старикан!

Распахиваю дверь и замираю, ощутив нестерпимое жжение в висках.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло выдавливаю я.

Мать недовольно кривит губы и пытается заглянуть мне через плечо:

— Так и будешь держать меня на пороге?

— Не помню, чтобы звала тебя в гости.

— Мне не нужно приглашение, чтобы навестить дочь.

 Вздыхаю и отступаю в сторону, потому что точно знаю, этот бульдозер уже не остановить. Натертые до блеска бордовые туфли переступают порог моего дома, вторжение в личное пространство ощущается, как комок грязи, размазанный по лицу. Мать проходит в центр небольшой комнаты и обводит оценочным взглядом пространство, задерживая внимание на самых грязных уголках. Мышцы ее лица, замороженные инъекциями красоты, напрягаются, и она складывает руки на груди.

— Почему ты не отвечаешь на мои звонки?

Не знаю, что сказать. Любое слово приведет к ссоре, а я предпочла бы закончить сегодняшний день без скандалов и криков. Подхожу к ноутбуку и закрываю крышку. Музыка останавливается, и комната погружается в напряженную тишину.

— Катя, так нельзя, — сурово произносит мать.

— Как именно? — устало спрашиваю я.

— Нам нужно поговорить.

— Всем нужно со мной поговорить, да я просто звезда, — бурчу под нос, шагая в кухонную зону, и беру коробку с лапшой.

— Не паясничай, — сердито приказывает мать. — А это еще что? Отец сказал, ты на правильном питании.

— Вы обсуждаете меня? — хмыкаю я, накручивая на вилку лапшу. — Вот это новость.

— Прекрати. Я пришла не для того, чтобы ругаться с тобой.

— Для того, чтобы нам не ругаться, тебе вообще не следовало приходить.

— Катя! — повышает она голос.

Поднимаю голову с болезненным отрешением. Развод изменил ее, и, положа руку на сердце, могу сказать, что в лучшую сторону. Модная прическа, блестящие волосы на пару тонов светлее, чем раньше. Заметна работа косметолога и стилиста. Мать выглядит как успешная женщина, знающая себе цену. Не удивительно, что пару месяцев назад они с отцом вновь решили сойтись. Все-таки он любит ее, когда-то он сам ее выбрал, но я-то нет. Я не выбирала ее своей матерью, не просила меня рожать, даже любить не просила. Единственное, чего я хочу, так это чтобы она оставила меня в покое.

Мать раздраженно вздыхает, постукивая носком туфли по паркету:

— Ты не хочешь здесь прибраться?

— Нет.

— Катя, это свинарник, а не квартира! Сколько раз тебе повторять, что...

— Тогда и я повторю, — перебиваю решительно, — тебя никто не приглашал. 

Запихиваю в рот огромный моток лапши, чтобы на время лишить себя возможности говорить гадости, но не уверена, что это сработает. 

— То есть вот так, да? Так ты платишь мне за то, что я для тебя сделала? Растила, кормила, одевала…

— Отчитывала, наказывала, критиковала, — дополняю я список.

Она глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Пытается держать себя в руках? Я тронута.

— Мы с отцом снова хотим расписаться, — цедит она сквозь зубы. — И ты должна…

— Я тебе ничего не должна. Хотите снова портить жизнь друг другу — ваше право. Мое благословение для этого не нужно.

— Конечно! — взрывается мать, хлопая себя по бедрам. — Ты у нас никому ничего не должна! Как я могла вырастить такую эгоистку?! Как?! 

Отставляю коробку с лапшой, сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и понимаю, что уже не могу себя контролировать. Не с ней, не тогда, когда она смотрит на меня, как на царапину, появившуюся на свежем маникюре. Слишком большая обида, слишком широкая пропасть между нами, наполненная кипящей злостью.

— А кто, думаешь, был моим примером для подражания? — ядовито выплевываю я. — Ты приказывала мне вытирать пыль каждые три часа, заставляла есть ненавистные продукты, обесценивала мое творчество, запрещала самовыражаться и контролировала каждый мой шаг! Это я еще и эгоистка?! Серьезно?! Ты хотела сломать меня, превратить в послушную марионетку, которая прожила бы еще раз твою чертову жизнь, но я никогда ей не стану. Не надейся!

— Я хотела, чтобы ты не допускала моих ошибок, Катя! Хотела как лучше!