Она любит плохих парней (СИ) - Хилл Алекс. Страница 41
— А на Луну ты не летал?
— Это в планах на старость, — усмехается он. — Как думаешь, умереть в скафандре в открытом космосе — достаточно романтично?
— Вполне, — с приятным удивлением киваю я. — И все-таки, ты недавно попал в аварию, насколько я знаю.
— От случайностей нельзя застраховаться.
— Как это произошло?
— Ночь, скользкая дорога после дождя. Я потерял управление и вылетел с байка.
— У тебя есть байк?!
— Был, но я подумываю купить новый в начале весны. Поэтому можешь поставь плюсик в мой список качеств плохого парня и отметить, что аварий с несколькими пострадавшими у меня не было ни одной. Это важно.
«Зафиксировано!» — с готовностью подхватывает внутренний редактор, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться на предателя.
— А как ты… сейчас себя чувствуешь?
— Отлично. Три месяца реабилитации поставили меня на ноги.
— Поэтому ты скучал?
— Верно. Дедуктивные способности на лицо.
— Раз ты здоров и можешь снова жить полной жизнью, то скучать тебе больше не придется и…
— Все еще ищешь способы избавиться от меня?
— Надежда умирает последней.
— А эта Надежда не чувствует дуло у своего лба? — устрашающе серьезно говорит Дарий и ловко паркует машину в нашем дворе.
От быстрой остановки меня качает вперед, ток пробегает по рукам, а дыхание замедляется. Дуло у лба теперь чувствую я! Дарий вытаскивает ключи из замка зажигания и смотрит на меня по-доброму улыбаясь:
— Приехали, Катюш.
— Спасибо, что подвез, — отвечаю машинально.
— Нам еще рано прощаться. Здорово, что мы соседи, да?
— Недолго нам осталось ими быть, — хмыкаю я и открываю дверь, выбираясь на улицу.
Входим с Дарием в подъезд, он вызывает лифт, и мы ютимся в небольшой кабинке, которая медленно ползет вверх. Дарий склоняет голову и хмурится:
— Что значит недолго? Ты собираешься съезжать?
— Завтра мне позвонит отец, у нас плановый разговор раз в неделю. Он скажет, что больше не будет присылать мне деньги. Уверена, мать его хорошо обработала, она умеет. Поэтому мне придется искать работу, а заодно и квартиру попроще.
На лице Дария нет ни единой понятной эмоции, поэтому я первая отвожу взгляд.
«Сейчас он предложит нам жить вместе!» — радостно визжит внутренний редактор.
Лифт останавливается на девятом этаже, двери разъезжаются в стороны, и Дарий молча выходит в коридор. Усмехаюсь собственной глупости и шагаю следом. Жить вместе? Как же! А через месяц кольцо, снимок УЗИ. И жили они долго и счастливо. И умерли в один день.
«Почему нет?» — недоуменно спрашивает внутренний редактор. — «Мне все нравится. И тебе тоже.»
Сворачиваю в коридор, прохожу мимо Дария и останавливаюсь у двери в свою квартиру. Достаю из кармана пальто ключи, колючая дрожь пронзает ладони, когда я слышу тихие приближающиеся шаги.
— Мне попрощаться с тобой, как хороший парень или как плохой? — Дарий наклоняется к моему уху.
Тяну время, сохраняя молчание, и вставляю ключ в замочную скважину. Один поворот, второй. Осталось только открыть дверь и юркнуть в убежище, пока старикан снова не разошелся.
— Спокойной ночи, Дарий Викторович.
— Спокойной ночи, Катюш.
Захожу в квартиру и оборачиваюсь, чтобы захлопнуть дверь, но она не поддается. Дарий наполовину протискивается в проход, его рука ныряет под волосы и обхватывает шею. Поцелуй обрушивается на губы, жадный, почти болезненный. Сердце поднимается вверх по горлу быстрыми прыжками, и я подаюсь вперед, хватая Дария за ворот куртки, чтобы ответить с тем же напором. Шумное горячее дыхание согревает кожу, одежда кажется тяжелой и лишней. Еще немного и я сама потащу его в постель, но Дарий вдруг отстраняется, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку. Ничего больше не произносим и расходимся, глядя друг на друга до тех пор, пока я не закрываю дверь. Проворачиваю защелку и надуваю щеки.
«Целуется он классно. Поставим ему еще один плюсик?» — спрашивает внутренний редактор, обмахивая ладонь покрасневшее лицо.
«Да, и он станет крестом на могилке нашей спокойной жизни», — мысленно отвечаю я.
«Когда это она была спокойной?».
Дребезжание мобильного телефона пробивается сквозь сон, убираю волосы с лица и опускаю руку на пол. Пальцы проходятся по холодной плитке, наощупь нахожу мобильник и поднимаю его. Имя звонящего отзывается неприятным треском в черепе, и я облизываю пересохшие губы. Вот тебе и доброе утро, хотя, судя по яркому свету из окна, время уже близится к обеду. Прочищаю горло, решив избавиться от самой большой проблемы прямо сейчас, и принимаю вызов.
— Привет, папуль!
— Привет, малышка! Я тебя разбудил?
— Ничего, все в порядке. Как дела?
— Хорошо, — медленно отвечает отец, и я слышу точно противоположный ответ в его голосе. — Как ты? Есть планы на сегодня?
— М-м-м… — тяну я, окончательно просыпаясь.
Неужели роспись родителей уже сегодня? Так скоро? Я ведь еще не успела переехать в Антарктику!
— Хотел пригласить тебя на обед, — объясняется отец. — Скажем, через час. Как ты на это смотришь?
— Отлично. Мы ведь будем вдвоем?
— Кать…
— Если ты хочешь собрать нас всех вместе, то это плохая идея, — строго предупреждаю я.
— Мы будем вдвоем, — сдается он, но я прекрасно понимаю, что гарантий нет.
— Тогда до встречи, — говорю я и кладу трубку.
Опускаю телефон на смятое одеяло и тру пальцами сонные глаза. Делаю глубокий вдох и рывком отрываю спину от теплого матраса. Пережидаю легкое головокружение и вновь опускаю взгляд в телефон, просматривая уведомления и новые сообщения.
Агент Гришковец: «Кать, ну как там все прошло? Нужен формалин, цистерна кислоты или адвокат?*смайлик - обезьянка, закрывающая глаза* Дай знать, что с тобой все хорошо, я волнуюсь*красное сердце*»
Нежное тепло наполняет грудь и разносится по телу, и я открываю следующее сообщение.
Тоша: «До меня уже дошли слухи твоего вчерашнего выхода в свет*смайлик, закатывающий глаза* Позвони, как проснешься. Привезу тебе острый суп, кофе и звездюлей*смайлик-улыбающийся чертик*»
Радость стирает остатки сонливости. Набираю ответы друзьям, стараясь успокоить их и задобрить. Все-таки они у меня замечательные, и как же здорово, что в отличие от родственников, действительно близких и важных людей мы можем выбирать самостоятельно. Сообщения улетают в сеть, заношу палец над еще одним диалогом, от которого мерзкий холодок проносится вниз по позвоночнику. Стоит ли читать послания от Ромы? Вряд ли там будет что-то приятное, но… любопытство берет верх.
23:06 *белое сердце*: «какая же ты сука»
23:32*белое сердце*: «решила постебаться надо мной? ты об этом пожалеешь»
00:14*белое сердце*: «че молчишь? сказать нечего?»
00:15*белое сердце*: «ответь!»
00:45*белое сердце*: «где ты?»
00:47*белое сердце*: «с преподом своим уехала?»
00:59*белое сердце*: «тварь!»
02:09*белое сердце*: «кис ответь пожалуйста»
02:11*белое сердце*: «не исполняй давай поговорим»
02:26*белое сердце*: «скажи где ты и я приеду»
03:18*белое сердце*: «я же люблю тебя»
03:51*белое сердце*: «ну и пошла ты на***!»
04:27*белое сердце*: «сообщение удалено»
04:28*белое сердце*: «сообщение удалено»
04:29*белое сердце*: «сообщение удалено»
Жму на кнопку блокировки, черный экран поглощает колючие слова, оставляя лишь пустоту на душе. Нетрудно догадаться, что кроется за удаленными сообщениями, варианта, как всегда, два: либо признания в любви с раскаянием, либо угрозы и оскорбления. Самое смешное, что и то, и другое, мне противно. Могу ли я считать это точкой или это снова чертово многоточие?
Ноутбук стоит на подоконнике, солнечные лучи падают на клавиатуру, по которой я барабанила половину ночи. Финал нашей с Ромой истории все еще не складывается. Я его не вижу, не чувствую и не понимаю, как нужно закончить, чтобы не оставить сюжетных и эмоциональных дыр. Вместо этого я начала новую рукопись, очень странную и неистово волнующую. Смотрю на стену, смежную с соседней квартирой, события вчерашнего вечера взрываются крошечным фейерверком в каждом ударе сердца. В этой истории я уже точно не автор, полномочия утеряны, нет набросков и плана. Я не могу придумать ее, но могу записать и рассказать, пропустив через себя и прожив каждую строчку, прежде чем она появится в текстовом документе. Единственный вопрос, который остается в подвешенном состоянии, — возможен ли вообще этот дурацкий хеппи-энд или я попросту его не заслуживаю?