Подъем (СИ) - Стасина Евгения. Страница 47

— Сможешь. Так что не начинай. Мы уже все решили.

— Ты меня даже не спросила! А мне и тут хорошо! — он начинает психовать, нервно теребя бегунок своей куртки, в попытке снять с себя желтую болонь верхней одежды.

— И что, будешь жить здесь один?

— Мама!

— Вот только не надо сейчас устраивать ругань. Я ведь всегда и во всем тебя поддерживаю. Почему бы и тебе не пойти мне навстречу?

— Потому что я не заставляю тебя переезжать! Не нужно нам уезжать, мам!

— Мне нужно, Семен! Разве я не заслужила счастья? Что-то я не припомню, чтобы ты ругал своего папу за переезд… — встаю, вновь застегивая на нем дутик. — Молчишь? Может, пришло время попробовать подумать и обо мне?

Сын недовольно морщится, когда я требовательно разворачиваю его за подбородок, но больше не отводит взгляд в сторону, выжидая, пока я скажу ему то, что уже давно вынашивала в голове.

— Как раньше никогда уже не будет. Теперь есть ты, я и Сережа. Но, что бы ты себе ни напридумывал, я всегда рядом и не позволю никому встать между нами. Я люблю его, Семен, и хочу чтобы и ты попытался его принять.

— Я знаю, — опустив глаза и начиная покусывать нижнюю губу, он старается сдержать проступившие на глаза слезы. — Просто я очень надеялся, чтобы вы с папой опять…

— Твой папа сделал свой выбор. И он не в мою пользу. Сколько бы ты ни мечтал, между мной и твоим отцом уже огромная пропасть. Нет у нас дороги назад. Зато мы с тобой можем попытаться создать что-то новое… Ведь я же знаю, что ты всегда ждешь Сергея. Вижу, что он тебе интересен. К чему все эти препирательства, Сема?

— Я боюсь, что теперь у тебя не будет на меня времени, и однажды ты тоже уедешь…

— Глупый, — трусь щекой о его куртку, крепко прижимая к себе. — Я никогда тебя ни на кого не променяю. И неважно, в какой квартире мы будем жить…

Мы стоим так около минуты, а после, натянув на голову шапку, Сема громко подзывает свою собаку и, прицепив поводок к ошейнику, украшающему шею Дюка, вкладывает свою ладонь в мою руку. Ни он, ни я, больше не оглядываемся на ставший уже родным дом, уверенно следуя к автомобилю: Семен, наверное, боится разревется, а я решительно не желаю возвращаться к прошлому и лихо вливаюсь в поток машин, с упоением вдыхая воздух полной грудью…

Маша

Что вы делаете первым делом, рано утром открыв глаза? Когда тело еще расслабленно, волосы беспорядочно рассыпаны по подушке, а на засыпанном лице алеет отпечаток подсунутой под щеку ладони? Наверное, потираете пальцами веки, нежась в нагретой постели, а после тянетесь к покоящемуся на прикроватной тумбе мобильному, желая узнать, который сейчас час? У меня день начинается иначе — я щипаю себя за руку, опасаясь, что лежащий рядом мужчина, бессовестно стянувший с меня одеяло и подмявший его под себя, плод моего воображения, а не самый что ни на есть настоящий, реальный похрапывающий человек. Не знаю, как скоро я привыкну к щекочущему затылок дыханию и горячей груди, прижатой к моей спине, но хочется надеяться, что получать удовольствие от такого соседства не перестану никогда.

— Что? — больше не могу выдерживать пристальный взгляд Сергея и бросаю венчик в металлическую чашу, вызывая брызги взбитых с сахаром белков.

Он отставляет едва пригубленную чашку крепкого черного кофе на стеклянную поверхность обеденного стола, и застегивает верхние пуговицы рубашки, продолжая буравить меня своим тяжелым сосредоточенным взглядом, словно не замечая обращенного к нему вопроса.

— Перестань так на меня смотреть, — угрожающе понижаю голос, и вытираю ладони о фартук.

— Как? — накидывая на плечи пиджак, Титов берет в руки свой мобильный и черную папку с какими-то важными документами.

— Тебе нездоровится? Какой-то ты напряженный…

— Просто задумался. Заеду за тобой к четырем, — он нежно касается моих губ, и дотянувшись до вазы с леденцами, отправляет в карман горсть шелестящих фантиками карамелек.

— Если ты не прекратишь есть сладкое в таком количестве, придется менять весь твой гардероб, — улыбаюсь, и завязываю темно-синий галстук, пока он терпеливо стоит, приподняв голову вверх. — Сам же говоришь, что легче от них не становиться… Может быть, перейдешь на семечки?

— Нет уж, если мне суждено растолстеть бросая курить, пусть лучше это будут леденцы. Где сумка?

— Стоит на полу у двери, — вновь тянусь к нему в поцелуе, прикрывая глаза от удовольствия. — Отмени встречу… К черту эти кексы и твоих деловых партнеров…

— Мария, для женщины за тридцать, ты слишком несдержанна, — касаясь пальцами моих бедер, Сережа смеется, щипая меня за покрывшуюся мурашками кожу.

— Эй, это невежливо, напоминать даме о возрасте!

— Невежливо давить на мои слабые места, прекрасно зная, что встречу мне не перенести. Позвоню, как закончу.

— Ладно. Я заеду в магазин, проверю, как там дела. Эта Юля постоянно что-нибудь забывает, — жалуюсь на недавно нанятую продавщицу, возвращаясь к приготовлению теста. Уж не знаю, что такого важного решила сообщить нам Светка, созвав на дачу целую тучу знакомых, но не собираюсь падать лицом в грязь, не справившись с возложенной на меня миссией, и внимательно сверяюсь с рецептом, добавляя нужные ингредиенты в плошку. Задержавшись взглядом на опушках деревьев, высаженных вдоль аллеи, ведущей в небольшой скверик неподалеку от нашей многоэтажки, я в тысячный раз ловлю себя на мысли, что сумела привыкнуть к квартире Титова, ставшей куда более уютной, с моей легкой руки украшенная всевозможными мелочами. Кто бы мог подумать, что хам из переполненного супермаркета, одним присутствием в стенах этого дома, способен подарить такое безмерное чувство спокойствия…

— Да? — с тревогой взглянув на высветившийся на экране мобильного номер, добавляю в тесто слишком много изюма.

— Привет. Надеюсь, не отвлекаю? — голос с небольшой хрипотцой, словно мужчина долго пытался откашляться.

— Нет, что ты, — перекладывая ложкой темные горошины в стоящую неподалеку тарелку, вру, надеясь, что наш разговор не затянется. — Что-то случилось?

— Хотел выпить с тобой чашку кофе. Есть кое-что, что нам нужно с тобой обсудить. Можем встретиться?

Я бросаю свой взгляд на часы, раскладывая силиконовые формочки на противень, прикидывая, сколько времени мне понадобиться, чтобы закончить дела.

— Подъедешь к трем на Спасскую? У меня там магазин…

— Я знаю. Тогда, договорились. Буду ждать тебя в кофейне через дорогу.

Весна в этом году выдалась удивительной: деревья рано оделись в листву, солнце быстро очистило улицы от перемешанного с грязью снега, стремительно высушив лужи своими лучами, а небо настолько светлое, без единого намека на первые майские дожди, что я все чаще заглядываюсь на перистые облака, забывая о дневных заботах. Все так, как и должно быть. Полнейшая внутренняя гармония, баланс душевного спокойствия с окружающим антуражем не может не радовать, поэтому я стала куда чаще улыбаться. Каждый раз, выезжая с подземной парковки многоэтажки, я первым делом устремляю взгляд ввысь, посылая вселенной свое искреннее “спасибо”. А мне воистину есть за что благодарить судьбу, щедро отплатившей мне за все невзгоды, послав мужчину, о котором я и мечтать не смела. Не знаю кто и когда так выштудировал Титова, но ему было бы нелишним написать пособие по завоеванию женских сердец. Он требует, чтобы мы завтракали втроем, хоть сам и не очень-то разговорчив, а порою и вовсе невыносим в утренние часы. Возвращается к ужину, и заставляет нас Семеном смеяться, не понимая, отчего мы так громко хохочем, пока он расспрашивает нас о событиях прошедшего дня. Ему невдомек, что ожидая его прихода, мы заранее предугадали каждое брошенное им слово, прекрасно зная, что он откинет свой пиджак на диван и, усевшись на табуретку, начнет потирать затекшую шею. Есть что-то волнующее в его предсказуемости, вызывающее в моей душе бурю нежности и желание сидеть напротив него до конца своих дней, любуясь на то, с каким аппетитом он поедает ужин. Наверное, это и есть семья — с совместными вылазками в кинотеатр, походами по магазинам и планами на будущее. Не нужно гадать, вернется ли твой мужчина вовремя или, заработавшись, потеряет счет драгоценным минутам…