Портреты - Кендал Джулия. Страница 35

– Ну, она ответила, что если бы только могла, то сообщила бы про него в полицию, и если он еще что-нибудь попробует сделать, то сообщит, пусть даже ей придется рассказать про то, что она тоже участвовала. А потом он сказал, что убийство, так он и сказал, мадемуазель, что убийство совершить легче, чем многие думают, и что, если она не глупая, то лучше ей его послушаться. А она сказала, что он, наверное, ненормальный, если хочет решиться на такое, и что на этот раз он точно окажется на веревке, где ему и место. И еще она сказала, что ей положена ее доля – я правильно говорю по-английски? Я точно не знаю.

– Да, Гастон, правильно. – Мне казалось, что вокруг меня все рухнуло в одно мгновенье.

– Что ей положена ее доля, если он не хочет, чтобы она пошла в полицию. А он ответил, что давным-давно с ней расплатился, и что лучше умрет, чем даст ей еще хоть один пенс, и что он не позволит ей ему мешать. А потом он сказал, что увезет меня, мадемуазель! Тетя ответила, что я для него никто, а он не согласился и сказал, что она не должна была меня забирать, потому что так только хуже, и что это глупейшая ошибка и что он бы никогда не узнал, если бы не картина. А она сказала, что даже не подозревала о ней. Потом она начала плакать и повторять, что я принадлежу ей, и что он не может меня у нее отнять, иначе она вправду позвонит в полицию. Они кричали друг другу просто жуткие слова, и он очень сильно ее ударил...

Голос Гастона дрогнул, и он жалобно всхлипнул.

– И что потом, малыш? – осторожно спросила я.

– Не знаю, мадемуазель. Я не удержался на ногах и шлепнулся возле двери. Получился ужасный грохот, и он снова выругался. Наверное, он понял, вот я и дунул из дому. Не знаю, видел ли он меня или нет.

– И что же ты сделал дальше? – спросила я, уже почти не слыша его.

– Побежал на железнодорожную станцию. У меня не было денег, понимаете, и я пошел к начальнику. Я объяснил, что ехал на поезде с мамой и пошел искать туалет, но с моей стороны оказалось занято и пришлось идти в другую. А в Марселе поезд поделили, и я попал в неправильную часть, ту, которую отправили в Ниццу, и у меня нет билета и багажа, а мою маму увезла другая половина. Ну он и дал мне обратный билет, потому что он решил, что я храбрый и смогу сам найти маму, если доеду. А я правда храбрый, да?

– Да, Гастон, конечно. Даже очень. И очень изобретательный, раз придумал такую историю.

– А потом я подошел со своим билетом к другому окошку и поменял на такой, с которым я мог ехать в нашу сторону, докуда хватало денег. Мне пришлось подождать утреннего поезда, а потом я останавливал проходящие машины, пока не добрался сюда. Мадемуазель, что нам теперь делать?

Он с полным доверием возлагал на меня всю ответственность, а я сама чувствовала себя совершенно больной и растерянной.

– Честно говоря, не знаю. Скажи мне еще вот что, Гастон, – я из последних сил молилась, чтобы мое подозрение не подтвердилось. – А ты разглядел этого мужчину? Ты знаешь, кто это?

– Но я думал, вы сами поняли, мадемуазель! Это был месье Макс.

– Гастон, – еле выговорила я, – ты точно не ошибся?

– Ну да, мадемуазель, точно. Правда, я видел его в замочную скважину, но я его узнал. И потом тетя называла его по фамилии.

– Я понимаю. – От волнения я почти не могла думать. Мне казалось, что Гастон обращается ко мне откуда-то издалека.

– Почему, мадемуазель, почему он говорил так странно с моей тетей Жозефиной?

– Не знаю, Гастон, правда, не знаю. Но зато он сейчас уже знает, что ты сбежал, и наверняка заподозрит, что ты придешь прямо сюда.

– Он, конечно, ужасно разозлился, что я все слышал.

– Да, я тоже так думаю.

– Но я ведь правильно поступил, да, мадемуазель? Я жутко перепугался и думал, что попаду в беду.

– Да, малыш, ты правильно поступил.

– 3начит, он приезжал в Сен-Виктор, чтобы найти мою тетю?

– Если бы только знать... – я тяжело вздохнула. – Нам бы с тобой было хоть чуточку легче. Думаю, приехал он все же ко мне, а остальное вышло случайно. Весь вопрос, какое отношение твоя тетя имеет к Максу. Он ничего не говорил, пока два дня назад не увидел картину, которую я писала. Вот тут-то он и уехал в Ниццу.

– Но зачем он хотел забрать меня, мадемуазель? Я же ему никто, зачем я ему понадобился?

– Да, но ты много значишь для меня, и он знал, что я очень без тебя скучаю. Я должна поговорить с твоими родителями, Гастон. Ты останешься здесь, пока я не вернусь.

9

Я как следует устроила Гастона, еще раз заверив его, что скоро вернусь. Он не хотел оставаться, но я не могла рисковать, боясь снова поставить его под удар, потому что поведение его родителей во всей этой истории по-прежнему оставалось для меня загадкой. Я поехала прямо к ним.

– Мадемуазель? – дверь мне открыла мадам Клабортин. Ее круглое лицо опухло от слез, и даже стекла очков не скрывали воспаленных глаз. Я поняла, что она знает об исчезновении Гастона.

– Мадам, простите, что беспокою вас так поздно, но у меня для вас хорошая новость.

– Хорошая? – переспросила она, хлюпая носом.

– Да. Гастон у меня.

– Ох, спасибо, что сказали, – поблагодарила она и поднесла к носу платок. – Слава Богу, а то я ужасно волновалась.

Муж подошел к ней и обнял за плечи.

– Вы должны простить мою жену, мадемуазель, у нас в семье большое горе.

Страх захлестнул меня ледяной волной.

– О, я сочувствую, но что...

– Мне послышалось, вы говорили, что Гастон вернулся?

– Да. Он убежал из Ниццы. Он у меня. Месье, он страшно расстроен, и только поэтому он не пришел сразу домой.

– Зайдите, пожалуйста, мадемуазель. Не годится нам толковать обо всем этом вот так, в дверях.

Я вошла вслед за ними в их grапd piece, не слишком красивую, но очень чистую комнату. Месье выдвинул для меня из-за неполированного соснового стола стул с тяжелой толстой спинкой, и я села, плохо соображая, что делаю. Затем он усадил жену.

– Простите, что я снова вмешиваюсь, но я подумала, что вы будете рады узнать, где Гастон. Наверное, его тетя вам звонила и беспокоилась. Я понимаю, это очень нехорошо, что он не слушается, но...

Месье Клабортин резко оборвал меня:

– Его тетя умерла, мадемуазель.

У меня закружилась голова, я ощутила во рту горечь.

– Ж-жозефина... у-умерла?

Месье Клабортин кивнул.

– Ее нашли сегодня в ее квартире. Мы сами только узнали. Позвонили из полиции. Из Ниццы.

– Да, – произнесла я растерянно, – а... как она умерла?

– Сломала позвоночник. Вчера вечером оступилась и упала с лестницы. А Гастон, что, видел? Он, может, потому убежал?

Я не могла говорить, и только отдаленно, как сквозь стену, до меня доносились всхлипыванья мадам.

– 3начит, он видел? – не унимался месье.

– Нет, – я с трудом сглотнула слюну, из всех сил стараясь взять себя в руки. – Нет. Он не знает.

Месье Клабортин потер лоб.

– И то хорошо. Не дай Бог ребенку увидеть такое.

– А как... как это выяснилось?

– Полицейские сообщили, что ее сегодня днем нашел месье Лейтон.

Я обмерла.

– Что?

– Мы тоже ужасно удивились, но, знаете, он, оказывается, страшно беспокоился, где Гастон. Я позвоню сказать...

– Нет! – Я вскочила на ноги. – Нет. Прошу вас – подождите. Я вам еще не все сказала.

– Мадемуазель, – медленно произнес месье Клабортин, – я ничего не понимаю.

– Я тоже, месье. Но думаю, может быть, вы и ваша жена поможете разобраться. Гастон вчера подслушал разговор, который очень его огорчил. Потому он и убежал. У Жозефины был мужчина, и они ссорились. Гастон мало что понял, но речь шла о ее прошлом, и о том, что она когда-то солгала этому человеку. Быть может, вы что-то знаете, ну хоть приблизительно?

– Моп Dieп!– Мадам побледнела и схватила мужа за руку.