Портреты - Кендал Джулия. Страница 58

– Так, значит, я ее нашел, папа! Вот так я! И теперь все будет отлично, и никто уже не подумает, что ты ее взял! А что с ней теперь делать?

– Она вернется к законному владельцу, – ответил Макс. – Думаю, он будет безумно счастлив. Он собирался передать ее музею, чтобы много-много людей могло ею любоваться.

– Это правильно. Зачем ей скрываться за спиной у прапрадеда Филиппа.

– Да. Наверное, Роберт хотел так пошутить, – сказал Макс, обращаясь ко мне, – они с Филиппом Лейтоном были чем-то похожи, и он об этом знал.

– Он скорей всего считал, что если она будет найдена здесь в Холкрофте, вина целиком упадет на тебя.

– Конечно. Значит, покупателя он все же не нашел. Последняя ложь Роберта. Картина могла оставаться здесь еще много лет, а может, так бы и не нашлась. Кому могло прийти в голову убрать старину Филиппа с места, где он провел целое столетие? Ты молодец, Дэниел, у тебя острый глаз.

– Это все его ноги, – ответил Дэниел, – я никогда не видел таких раньше.

– И будем надеяться, не увидишь, а теперь, я думаю, Клэр уложит тебя спать, а я займусь нашим шедевром.

– Спокойной ночи, папа. – Дэниел поцеловал отца, и я отвела его наверх, оставив Макса наедине с картиной, которая раз и навсегда должна была теперь смыть позор с его имени. Правда, когда я уходила, мне показалось, что он думал совсем не об этом. Он смотрел на нее с восхищением, как смотрит на мастера ученик.

Я вскоре вернулась, и Макс сидел в гостиной, чему-то про себя улыбаясь.

– Клэр, – сказал он, протягивая ко мне руку, – неужели такое возможно. К нам вернулось то, чему нет цены, – вначале Дэниел, а теперь вот это.

– Да, – ответила я, обнимая его за шею и прижимаясь к нему щекой.

– Макс, я так за тебя счастлива.

– А я счастлив за всех нас. Гадес и Персефона уходят, и появляются Макс и Клэр Лейтоны. Я пойду посмотрю на Дэниела, а ты тоже ложись. Завтра у тебя свадьба, ты же не хочешь опоздать, правда?

– Не надейтесь, мистер Лейтон. Мне еще, может быть, придется пообедать с художественным критиком.

ЭПИЛОГ

Следующий день выдался ясным и солнечным. Это был день моей свадьбы. Максова половина постели была пуста, и я медленно, наслаждаясь покоем, одевалась. Он оставил записку, в которой говорилось, что они ушли с Дэниелом к океану и что Пег звонила и просила не беспокоиться, она приедет к двенадцати и захватит для меня свое свадебное платье. Не без смущения я сообразила, что мне вообще не пришло в голову позаботиться о том, что я надену. Я вполне могла отправиться к алтарю в джинсах. Я немного поболталась по дому, а потом дед Макса спустился вниз, и мы с ним поговорили, и он со своей обычной любезностью сказал, что будет счастлив считать меня членом семьи.

Он поблагодарил меня за то, как я все это время обращалась с Дэниелом, коснулся смерти Роберта, но заметил, что все к лучшему. Потом вернулись Макс с Дэниелом, посвежевшие от воздуха, и приехала Пег со своим семейством, моими родителями и сестрой, и дом наполнился шумом и радостью.

– Все-таки, дорогая, ты должна была нас предупредить, а не оставлять в недоумении. Я просто чувствовала, что-то такое должно произойти, но чтобы так... – говорила моя мама, пока они с Пег помогали мне одеваться, – единственное, что я могу сказать, – все хорошо, что хорошо кончается. И он такой славный, твой Макс. Я ужасно счастлива, и Дэниел, чудесный мальчик...

Болтая, они нарядили меня в платье Пег, – красивое, шелковое, ярко белое, которое сидело на мне как влитое. Приспособив шляпку с вуалью, я отправилась вниз.

Макс с Дэниелом уже ушли в церковь. Спускаясь по лестнице, я услышала оживленные голоса, и один из них, с его непередаваемой интонацией, показался мне особенно знакомым.

– Ну, мои дорогие, вы должны были видеть лицо Софии, когда она увидела... Теперь-то мы все, конечно, знаем, почему, только, пожалуйста, не думайте, что я хоть кому-нибудь проболтаюсь. Клэр и Макс должны начать свою супружескую жизнь тихо, им совершенно не нужна шумиха...

– Джордж! – обрадовалась я, входя в гостиную. – И как это я не догадалась, что ты приедешь?

– Клэр, милочка, ты выглядишь как в сказке! Ну кто бы мог подумать, что то, что началось у меня в галерее, завершится свадьбой? – Он поцеловал меня и заставил покрутиться, придирчиво оглядывая. – Да, – сказал он одобрительно, – просто чудесно! Так вот, я привез самое главное. Я подумал, что тебе будет приятно. Я думаю, это то, что надо.

Он подошел к стене, где стоял большой, накрытый материей квадрат.

Джордж сдернул покрывало, и перед нами оказался маленький мальчик, глядящий на мир, один посреди луга. Слезы навернулись у меня на глаза.

– О, Джордж.…

– Брось, брось, милочка. Просто я подумал, что раз этот портрет помог вам троим объединиться, то должен быть с вами.

– Так и есть. Спасибо, Джордж, – сказала я, вытирая глаза.

– Вот и отлично. А ты можешь подобрать для меня потом что-нибудь подходящее. Макс вчера позвонил и пригласил меня, он все рассказал, и, знаешь, я думаю, ты должна...

– Потом, – твердо сказала Пег, – пора идти.

Мне вложили в руки чудесный букет роз, и повели в старую церковь венчаться.

Макс выглядел удивительно красивым в смокинге и улыбался, когда отец вел меня к алтарю. Дэниел хихикал, протягивая Максу кольцо. А потом все это кончилось, и Макс стал моим мужем.

– А теперь, – сказал он, поцеловав меня, – тебе, мне и Дэниелу надо кое-что сделать. – Он достал из кармана отвертку, и я посмотрела на него как на сумасшедшего. Он повел нас в дальний угол церкви, туда, где были надгробия. Там на стене виднелась маленькая бронзовая табличка.

«Дэниел Лейтон, – было написано на ней, – 5 октября 1979 – 20 октября 1982».

Открутив все четыре винта, он снял табличку и протянул ее Дэниелу, который с важным видом взял ее.

– Voila! – сказал он, – все-таки я очень хороший свадебный подарок, правда?

– Самый лучший, – согласился Макс, поднял его и посадил к себе на плечи, и мы вышли на солнце.