Багряные крылья (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 31

А золото все также лилось на поднос рекой, иногда выплескиваясь за края. Упавшие монеты подбирали служанки, которые цепочкой следовали за мной, вознаграждая каждого дарителя цветком. От обилия золота поднос совсем отяжелел, оттягивал руки до боли, и мне сложнее было нести его с гордо поднятой головой.

Проходя мимо Каина, я на мгновение помедлила. Скажет что-то? Может быть, даже сделает? Но нет, я ошиблась. Каин, вальяжно раскинувшись в кресле, взирал на меня с нескрываемым презрением, а на поднос кинул лишь одну медную монетку. Она сверкнула на лету, и я сразу же узнала аверс — это были деньги Города Дверей, а не здешние. Он перестал скрываться и решил напоследок меня подразнить. Спланированная диверсия не принесла ожидаемого результата. На его подношение я кивнула и прошла дальше, к гостям с юга. Я лавировала между ними, стараясь никого не задеть, не наступить на подол свадебного платья и не зацепиться шлейфом. Быть может, ритуал сбора даров подразумевает испытание? Если так, то оно вполне удалось. Тяжесть подноса сводила с ума, и я считала про себя шаги, чтобы отвлечься. Жгучий пот застилал глаза, спину ломило, а руки от непривычной нагрузки вопили, умоляя дать им отдых.

Но было кое-что, чего я не могла бы предугадать заранее. Каин был пьян. Он наполнял бокал из внушительного кувшина, опрокидывал, жадно поглощая вино, а затем снова тянулся к кувшину. Синие глаза лихорадочно блестели, а с ладоней то и дело срывались искры, прожигая на скатерти дыры. Но никто и бровью не повел. Даже если бы Каин превратился, выпустил когти и клыки, позволил появиться иссиня-черным рогам, гости вели бы себя непринужденно и весело.

Когда я обходила стол по кругу, чтобы направиться к положенному месту, на глаза снова попался подозрительный тип в серой хламиде. Он маячил сбоку, не отставая ни на шаг, перекидывался с остальными гостями сальными шуточками-прибауточками, взмахивал руками как пугало, на которое он, кстати, был ужасно похож. Длиннющая жердь в неподходящем по размеру меховом плаще.

Напрягал он изрядно, но я не могла ему сказать «Отвали!», хоть мне уже порядком надоело прикидываться послушной марионеткой. Если бы не предупреждение Книги Синола, что некоторые из присутствующих не являются плодом ее трудов, а созданы волей Каина, я бы давно бросила притворяться. Но у меня почти не было тут никакого влияния, все вокруг подчинялось бывшему возлюбленному, и Мин не могла ручаться, что все пройдет как надо, а меня не уничтожат на месте. Каким бы хорошим бойцом я не была, все же, не малым подспорьем было наличие рогов и когтей. Десяток противников я еще расшвыряю, а потом придется туго.

А странный малый не отставал, то приближался вплотную, то отодвигался, задевая меня лишь вскользь. В очередной раз, когда он подошел слишком близко, я недовольно цыкнула, наступая ему на пальцы всей подошвой сапога. Он даже не поморщился, намека свалить с дороги тоже не понял, расплылся в зубастой улыбке и откинул с глаз темные волосы. Теперь я могла его разглядеть, но надо ли оно мне было? Я хотела было двинуться дальше, но он уцепился за локоть, придвигаясь ну совсем близко. Я даже ощутила дыхание через вуаль, и стало гадко. Оттеснить его плечом не получилось, он напирал, прижимая меня боком к трапезному столу.

Юркая ладонь скользнула под хламиду, извлекая из ее складок миниатюрный стилет. Лезвие медленно поползло из ножен и блеснуло в первых лучах солнца, которые проникали в зал через треугольные окна под самым потолком. Я внимательно следила за движениями мужчины. Ну, а кто бы не следил? Какой-то подозрительный тип, в мире, где никому верить нельзя, достает нож? Ну, нет, дружить мы с ним точно не будет.

Но все произошло настолько быстро, что даже я оглянуться не успела, а остальные и подавно. Незнакомец взмахнул руками, снова становясь похожим на пугало, и нож из руки пропал. Я открыла рот, чтобы возмутиться фокусу, но осечься заставил холод у самого сердца. Теперь я знала, где находился стилет. Поблагодарить невольного помощника я не успела — он торопливо слился с гудящей толпой, а затем и вовсе пропал из зала, оставив после себя целый ворох вопросов и ни одного ответа.

Мин на мой вопросительный взгляд втянула голову в плечи, пряча взгляд. Она засуетилась, то поправляя сбившуюся вуаль, то стряхивая соринку со струящегося на пол платья, и упорно избегала моего взгляда. Странно.

Но ритуал пришло продолжить. С горем напополам я добралась до своего места. Блюдо с дарами тут же отняли горничные, занялись пересчетом, и на меня про время все забыли. Я со вздохом облегчения заняла кресло, потянувшись к высокому бокалу. Багровая жидкость, плещущаяся у него внутри, соблазняла предвкушением прохлады. Потянулись минуты долгожданного отдыха.

Подали праздничный ужин, и гости накинулись на него с жадностью оголодавших диких зверей. Северяне рвали мясо неизвестного происхождения зубами, довольно рычали и утирали бородатые лица, густо блестящие от жира. Возможно, желали поразить гостей недюжинным аппетитом. Южане пользовались приборами, возможно, желая доказать, что рядом с дикарями дальнего севера они обладают манерами и знанием этикета. Мне со своего места на возвышении смотреть на то, как они пытаются друг друга перещеголять, было смешно. Я бы даже посмеялась, но время было неудачное. Я высматривала незнакомца среди обедающих гостей, среди стражников, охранявших входы и выходы в трапезный зал, но бесполезно. Кто-то постоянно загораживал обзор.

— Не разговаривай с ним, — почти не разжимая губ, прошептала Мин, снова наполняя бокалы, мой и Люиндаля. Руки у девушки подрагивали, словно она была не на шутку испугана. — Я не знала, что он явится. Он что-то дал тебе?

Я молча указала на странный свиток, который продолжал испускать зловоние. Но никто кроме меня и Мин не замечал, как комната наполняется миазмами болота и тления.

— Это все? — Мин стиснула пальцы в кулаки, зажимая ткань собственного платья. Она и правда напугана, изумилась я. Но почему?

— И еще кинжал. Только зачем?

Мин прикусила губу:

— Чтобы разрубить цепи.

И замолчала.

Свиток на подносе неожиданно задымился, и чад стал подниматься к потолку по затейливой спирали. Зал пропитывался тошнотворными миазмами. Гости принюхивались, пытаясь определить источник зловония, но продолжали давиться едой.

В воздухе повисло зарево, сизо-зеленое и дрожащее. Цветы, украшавшие стол и стены, круглые фонари светильники, все подернулось рябью и исказилось. Мираж, бывший таким реальным, теперь дробился на множество осколков и фрагментов, которые менялись местами и плавали в облаке магического дыма. Меня не задело, а вот гости стали потихоньку сходить с ума. Один из южан, с застенчивой улыбкой и наивным взглядом из-под длинной челки, достал клинок и вонзил в грудь соседу по столу, а тот и бровью не повел, продолжил со скучающим лицом ковыряться вилкой в куске мяса. Северяне на противоположной стороне стола спорили, кто сможет спрыгнуть с галереи на скалы, и при этом не разбиться. Самый смелый, переполняясь самодовольством, вышел на галерею, и его отчаянный удаляющийся крик еще долго бродил по залу, отталкиваясь от стен. Гости бродили вдоль стола, натыкаясь друг на друга, сбивая стулья и лавки, разговаривая сами с собой. Яростно махали руками, выкрикивая в пустоту оскорбления и витиеватые проклятия. Пустота не откликалась, и они ярились еще сильнее, будто невидимый оппонент игнорировал каждый выпад в свою сторону. Честно сказать, выглядело жутко, даже кровь стыла в жилах.

Массовое помешательство коснулось всех. Каин приподнялся с кресла и теперь поливал стол из кувшина: рубиновое вин заливало все плошки и тарелки, стекало тягучими каплями на пол. Каин напевал вполголоса знакомый мотив, от которого слезы наворачивались на глаза, а сердце щемило необъяснимой тоской. Я с трудом сглатывала комок, вставший поперек горла и мешавший дышать.

Люиндаль наблюдал хаос, творившийся в зале, с ледяным спокойствием. Его не трогала эпидемия безумия, захватившая гостей, он смотрел вперед с отсутствующим выражением лица, как будто не видел ничего более обыденного. Я уже в который раз задумалась: кем был тот маг, что создал мир и заселил его именно этими персонажами? Чем он руководствовался и какие цели преследовал? Был ли он одиноким и так искал утешения, или же просто желал уйти в свой собственный мир, который живет по его правилам?