Багряные крылья (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 33

Заметив, что я его рассматриваю, вожак тряхнул головой и прокурлыкал, словно подзывая. Я шагнула вперед, протягивая руку к блестящему загнутому клюву. Феникс довольно закурлыкал, когда я к нему прикоснулась. На ощупь он был горячий, как будто я дотрагивалась до тлеющих углей, накрытых шелком в несколько слоев. Птица склонилась, потираясь клювом о мои руки, выпрашивая какой-нибудь вкуснятины.

— У меня ничего нет, — рассмеялась я, зарываясь пальцами в гладкие, мягкие перья. Феникс чуть повернулся, уставившись на меня. Умные глаза-бусины, на глубине которых таилось какое-то скрытое знание, которое мне было не дано понять. А я и не пыталась, ведь феникс раскинул в сторону крылья, демонстрируя их грандиозный размах, а потом накрыл ими меня, заключая в объятиях. Кольцо в моей ладони нагрелось, запульсировало. Око было совсем рядом! Я хотела отпрянуть, но не вышло. Феникс прижимал меня все теснее, не давая вырваться. Но не было в его объятиях ничего ужасного, казалось, наоборот, он пытается меня от чего-то защитить.

На галерею вышел Каин, слегка покачиваясь от выпитого вина. Стоило ему увидеть, что я обнимаюсь с фениксом, как весь хмель с него слетело, будто и не было. Птица топорщила перья, некоторые из них падали на пол, но тут же сгорали и восстанавливались. От прикосновения с возрождающим огнем, по коже бежали мурашки.

— Помоги мне сбежать, — прошептала я в могучую грудь, зарываясь лицом в рыжие перья. Лишь одно из перьев не сгорело, а осталось лежать под ногами. Злой ветер подхватил его, провернул в воздухе, а затем швырнул вниз, как надоевшую игрушку. Прямо в руки Каину.

Тот рефлекторно схватил перышко, воззрился на него с недоумением. Но почти тут же зубастая усмешка расцвела на губах. Глаза, еще недавно блестевшие от вина, уже светились от восторга и превосходства. От лицезрения самодовольной улыбки Каина мне стало нехорошо.

Он медленно взгляд, без опаски встречаясь со мной глазами. Он знал, я знала.

Каин нашел, что искал. Потерянное крыло Оллы само пришло к нему в руки.

Часть 1. Глава 22. Побег

Оллу привели только когда солнце почти полностью поднялось из-за горизонта. Я кусала губы, глядя на то, как его избитого и израненного, подводят к неготовому месту для казни. Каждый шаг давался ему с большим трудом, а на сером камне оставались бурые пятна от капающей с кандалов крови. Одежда после долгих дней, проведенных в каменном мешке подземелий, превратилась в лохмотья, а страшная худоба пугала.

Палач тоже был здесь. Его коренастая массивная фигура четко выделялась на фоне стремительно светлеющего неба.

Оллу, закованного в цепи, подвели к эшафоту, поставили на колени. Из-за чужих спин я видела только темно-рыжую макушку и слипшиеся от крови волосы.

Феникс нахохлился, глядя на сцену казни с недоумением и недовольством. Ему не нравилось, что присутствующие окружили Оллу со всех сторон, соревнуясь в остроумии. Ладно, хоть не кидались в него камнями. В воздухе висел острый металлический запах крови.

Мин подошла и встала рядом, беспомощная и растерянная. Она стала еще бледнее, сквозь тонкую кожу проступили синие венки, от чего она выглядела еще моложе. Но я помнила, что она могущественная книга Синола, которой многие сотни лет.

— Что? — я обернулась, услышав ее жалкий шепот.

— Тот стилет, — повторила Мин с болезненной гримасой на лице, — который тебе подарили. Его силы хватит на то, чтобы разрубить оковы.

Я кивнула. У меня не было никакого гениального плана спасения про запас. Разрублю я цепи, а что дальше? Как сбежать?

— Выход в реальный мир захватил Каин, но он не единственный, — прошептала Мин, стараясь не сильно шевелить губами, — есть еще один.

Каин не спускал с нас глаз, выжидая удобного момента, чтобы разом покончить с обеими.

— Найди второй выход.

Люиндаль поднялся на помост, остановившись рядом с приговоренным к смерти, не удостоив пленника даже взглядом. Развернув свиток из тонкого пергамента, «отец» принялся зачитывать список преступлений Оллы. Я половину пропустила мимо ушей, во все глаза разглядывая закованного в цепи полубога.

Его призрак, явившийся мне в спальне, не передавал весь ужас его состояния. На лице Привратника не было ни единого живого места, одна сплошная рана. Оба глаза заплыли, на щеке глубокая ссадина. Одна рука сломана, перемотана грязной тряпкой, которая даже не останавливала кровотечения. Кровь не текла, а вяло сочилась сквозь импровизированный бинт. У меня заныло в груди, когда я представила, что ему пришлось пережить. Со мной обращались жестко, но вежливо, тогда как его истязали.

Олла уронил голову на грудь и не пытался вырваться, сил покинули его за много часов до казни. Я попыталась позвать его мысленно, но даже если он и услышал, то не смог ответить.

Феникс ткнул меня в плечо клювом, щекоча перьями кожу. Я вновь ощутила всеобъемлющее тепло и поддержку. Мин прерывисто вздохнула, как только услышала, как Люиндаль провозгласил:

— Приговор: казнить.

Стражники вновь вздернули Оллу на ноги, потащив его в почти бессознательном состоянии к эшафоту. Вот и все, больше медлить нельзя!

— Задержи их, — крикнула я Мин и, подхватив юбки, рванула к деревянному помосту, расталкивая людей, столпившихся в надежде на кровавое зрелище.

Мин не подвела: время замерло, а затем потекло вяло и нехотя. Гости двигались, но очень медленно: разевали рты, напуганные поведением строптивой невесты, расставляли руки, надеясь меня задержать. Лицо Каина, которое я увидела краем глаза, исказилось в отвратительной гримасе, теряя привлекательность: он понял, что его пытаются обыграть. Книга Синола смогла вырваться из-под контроля злодея, накинув на него заклинание. Представляю, как Каин был зол, но даже плещущая через край злоба не могла ему помочь и остановить меня.

Я не успела сообразить, но уже взлетела на помост, словно страх за жизнь Оллы и отчаяние придавало сил. Олла висел в руках стражников как безвольная кукла, а багряное крыло, ослабшее и тусклое, было обмотано цепью в три-четыре раза. Опустившись рядом с ним на колени, я обхватила руками его лицо. Он не узнавал меня. Взгляд проходил насквозь. Боль кольнула в сердце острой иглой. Неожиданно для самой себя, я рассердилась. Не узнает, да и Бездна с ним. Сейчас это не столь важно.

Нож действительно смог разрубить цепи, но с большим трудом. Мне приходилось пилить металл, прилагая усилия, на ладонях вздулись кровавые мозоли. Олле было больно. Я упиралась ладонью в его плечо, надеясь, что не задену лезвием крыло, но несколько перьев все равно сломались. Он падали под ноги и рассыпались пеплом, напомнив мне о фениксах, но, к сожалению, не восстанавливались.

Едва цепи поддались нажиму и спали, освобождая Оллу, я не сдержала торжествующий крик. Время постепенно набирало обороты, ускорялось, надо было спешить. Я подхватила Оллу под руку и потащила к фениксу, который уже был готов взлететь: бил крыльями воздух, тряс головой и клекотал на своем птичьем языке. Не знаю, что он приказал, но остальные фениксы поднялись на крыло, заметались по галерее, внося хаос и панику. Я лавировала со своей ношей между гостями, стараясь добраться до феникса раньше, чем Каин, а он был совсем близко.

Феникс выгнулся, позволяя мне взвалить бессознательного Оллу на седло, которое затерялось в перьях. Я бережно укрыла Привратника плащом, а затем сама вскочила в седло. Прижав к себе Оллу, я крикнула:

— Полетели! Быстрей!

И феникс взлетел. Расправив широкие крылья, он взмыл вверх, оставляя позади Каина, Мин, Люиндаля и несколько десятков гостей, которые разевали рты в изумлении. Дом на скале становился все меньше и меньше, пока полностью не скрылся за облаками. Ледяной ветер продувал насквозь, и даже могучие крылья феникса не могли от него защитить. Громоздкое платье тут же покрылось хрустким льдом, отяжелело и тянуло к земле. Замерзшие руки вцепились в повод, накинутый на пернатую длинную шею, но силы покидали. Мне приходилось держать Оллу, чтобы тот не соскользнул с седла и не разбился о валуны, мимо которых мы пролетали. Я считала секунды и минуты, не представляя, куда мы направляемся. Мин говорила про второй выход, но где же его искать? Он может находиться в любой из тысяч пещер скалистого края. Или даже где-то еще. На его поиски уйдут месяцы, если не годы!