Спасенная горцем - Йорк Сабрина. Страница 9

Девушка низко пригнулась к шее Вельзевула, подгоняя его, наслаждаясь развевавшим волосы ветром и вкусом приключения. Она не обращала внимания на столбы пыли, которые поднимал Вельзевул. В голове Ханны теснились мысли, от которых невозможно было сбежать.

Не последней была мысль о том, что как только она выберет мужа, больше не будет бесшабашных поездок вроде этой. Муж, конечно, захочет ограничить ее свободу, запереть в доме. Она видела, как многие свободолюбивые подруги меняли свою независимость на цепи с железным шаром, как у каторжников.

Другие мысли тоже были не слишком приятными и в основном касались высокого, молчаливого, свирепого мужчины, которого она бы желала, если бы не его грубость. Но тот факт, что он сделал ей предложение… Она разрывалась между желанием и раздражением.

Больше всего на свете Ханна хотела от мужа тепла. Она желала мужа, который будет смеяться с ней, делиться своими мыслями. Кого-то, кто примет ее, как равную. А если он к тому же окажется уступчивым – тем лучше.

Даннет – этот жестокий, мрачный воин вовсе не похож на такого человека, но она не могла выбросить из головы тот поцелуй. Вернее, тот момент, когда он так резко оборвался. А потом Александр отпрянул и взглянул на нее с этим непонятным выражением на лице.

Что это было? Отвращение? Омерзение? Так или иначе, ее обдало холодом. И все из-за него. А это ей не нравилось.

Однако папа прав, говоря о сторонниках Даннета. Последнее время участились набеги на дальние деревни: слишком много воров и разбойников слонялось по дорогам. Хорошо бы иметь дополнительную защиту от последствий огораживания на западе. Будь проклят Стаффорд!

Но насколько глупой нужно быть, чтобы выйти за Даннета? Человека, который заставил ее почувствовать себя всего лишь чем-то вроде клочка земли…

Вельзевул встал на дыбы, и сердце Ханны подпрыгнуло. Она отчаянно вцепилась в поводья, чтобы конь не сбросил ее, и откинулась назад, чтобы как-то обуздать жеребца. Вельзевул продолжал плясать. Она подняла глаза и застыла. Желудок судорожно сжался.

Дорогу загородили трое всадников. Она видела их впервые.

Ханна нахмурилась. Она провела здесь всю жизнь и знала каждого местного обитателя, но в последнее время в Рее то и дело стали появляться незнакомые люди, обычно под покровом ночи и с дурными намерениями.

Успокаивая жеребца, она одновременно потянулась за кинжалом, который прятала в поясе. Нащупала рукоять, и паника немного успокоилась. Если они задумали недоброе, у нее, по крайней мере, есть оружие.

– Кто вы? – спросила она.

Самый огромный из троих улыбнулся. Улыбка отнюдь не была приятной.

– Это она, – произнес он, и Ханне вновь стало не по себе. – Он сказал, что она поедет этой дорогой.

Он? Кто это?

– Что вы хотите? – Ханна сжала коленями бока лошади, безмолвно приказывая Вельзевулу быть готовым в любую секунду развернуться и бежать. Мускулы коня задрожали. Он заржал и, мотнув головой, закатил глаза.

Ханна, насторожившись, оглянулась. Ее сердце упало, когда из леса выехали еще двое, перегородив дорогу сзади. И одним из них был Нилл.

Ханна развернула лошадь и гневно уставилась на Нилла.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычала она.

Тот покачал головой и с сожалением прищелкнул языком, отчего ее раздражение только возросло. Она ненавидела его снисходительные манеры и сейчас пришла в ярость.

– Послушай, Ханна, разве я тебя не предупреждал?

– Предупреждал? О чем?

– Я же говорил, что решил взять тебя.

О, господь в небесах, что ей делать?

– Нилл, я не выйду за тебя! – громко выдохнула Ханна.

– Конечно, выйдешь, девушка, – ухмыльнулся всадник рядом с Ниллом. – Ты можешь стать маркизой.

– Плевать я хотела на титулы.

– Мой отец могущественный человек, и когда-нибудь он станет герцогом, – объявил Нилл. – Судя по слухам, твой отец слабеет. Он сильно болен и не помешает моему отцу взять то, что он хочет. А он хочет Реей.

Нилл подвел коня ближе, слишком близко, отчего ей вновь стало нехорошо. Как только конь Нилла подошел, Вельзевул вновь заплясал: очевидно, происходившее не нравилось и ему. Ханна, в отличие от Нила, знала: конь не любил, когда его теснили, и мог напасть. Укусить или лягнуть. Все же она не предупредила Нилла. Потому что теперь, когда он подъехал к ней, между ним и вторым всадником образовался просвет. Не слишком большой, но достаточный, чтобы рвануться вперед, если представится возможность.

– Папа не слаб.

– Не только слаб, но и стар. А силы его людей просто смехотворны. Помнишь ту ферму, что сгорела на прошлой неделе?

Ханна насторожилась. Пожар стал жуткой трагедией. Никто из живущих в доме не спасся. Муж, жена, ребенок – все погибли в пламени.

– Ты о чем?

– Какая жалость, – сально улыбнулся Нилл.

– Хочешь сказать, что причина пожара – ты?

Ужас скрутил внутренности Ханны.

– А скот, который постоянно исчезает?

Холодный кулак стиснул сердце девушки. Озноб пополз по спине.

Проклятье! Так это он? Он во всем замешан?

– Все будет еще хуже, если не выйдешь за меня сейчас. Представляешь, каким кошмаром обернется пожар в зернохранилище? Или внезапное исчезновение твоей сестры?

Лицо Нилла было так близко, что она вновь ощутила смрад его дыхания.

– Или если твой бедный па свалится с обрыва?

На лбу Ханны выступил пот. Ладони неприятно взмокли. Ее страшила сама мысль о том, что папа, Лана, Сюзанна или Изабелл попадут в беду.

– Ублюдок! – прорычала она.

– Разве так полагается разговаривать с мужем? – У него хватило наглости принять оскорбленный вид.

– Иисус, Мария и Иосиф! Нилл! Сколько раз повторять: я не выйду за тебя!

– Выйдешь! Если бы этот подонок Даннет не вмешался там, в Баррогилле, мы уже были бы женаты.

Это вряд ли!

Нилл оглянулся на своих людей, тоже подгонявших коней ближе.

– Мы здесь, чтобы как можно скорее устроить свадьбу. Сегодня. Ты только облегчишь свое и наше положение, если поедешь без сопротивления.

Он взмахнул поводьями, и лошадь двинулась вперед. Вельзевул заржал и стал рыть копытом землю, но Нилл не обратил на это внимания, потому что всегда был глупцом. Внезапно он подался вперед и схватил ее за рукав. Ханна дернулась, раздался громкий треск рвущейся ткани.

Ярость застилала ей глаза. Ханна издала похожий на рычание звук. Это платье было ее любимым!

Нилл снова попытался дотянуться до нее, но Ханна выхватила кинжал и атаковала. Нилл едва успел увернуться, но в это время Вельзевул сделал то, что давно хотел сделать, – укусил лошадь Нилла за круп. Животное отпрянуло с почти человеческим воплем, выкинув Нилла из седла. Он упал на землю и грязно выругался.

И тут Ханна увидела свой шанс: широкий просвет, через который можно было сбежать. И она этим шансом воспользовалась. Когда она пролетала мимо, спутник Нилла попробовал ее удержать, но Ханна увидела его руку и встретила ее ударом кинжала. Она не остановилась посмотреть, глубока ли рана, просто пришпорила Вельзевула, и тот вырвался на свободу. Мужчины, конечно, последовали за ней. Позади слышались конский топот и яростные крики, но ни одна лошадь не могла догнать Вельзевула, так что Ханна почти сразу же оставила всех позади.

Ярость, вне всякого сомнения, дала ей крылья. В крови кипело возмущение.

Нилл хотел доказать, что ее отец слаб, пытаясь умыкнуть дочь? Заставить ее родных страдать, чтобы привести Ханну к повиновению. Но она скорее умрет, чем покорится подобному человеку! Эта земля принадлежит ей, а не чертову маркизу Стаффорду или его сыну!

Провались они ко всем чертям! Как он посмел попытаться похитить ее и силой вынудить стать его женой? Это подлое злодейство не должно остаться безнаказанным!

Но что они могут сделать? Их владение было совсем небольшим, оно располагалось среди других небольших владений. Их сюзерену, герцогу Кейтнессу, плевать на их безопасность и благополучие. Они могут послать жалобу ему или самому принцу-регенту, но Ханна сомневалась, что он потрудится ответить. Англичане считают шотландцев дикарями.