Полночная одержимость (ЛП) - Ли Мелинда. Страница 55

Луиза подавила свой страх и заставила себя говорить спокойно:

— Все хорошо.

Или нет?

Сигнал тревоги зазвучал на вентиляторе.

Она схватилась за ладонь, тянущую за трубку, и попыталась остановить его.

— Нет. Не тяни так!

Поздно.

Трубка вентилятора отцепилась. Пэт вдохнул.

Луиза склонилась ближе. Она опустила ладонь на его лоб, надеясь, что физический контакт поможет лучше слов.

— Пэт, это Луиза. Ты в порядке. Постарайся расслабиться. Дыши.

Он смотрел ей в глаза, узнал и успокоился. Его дыхание стало ровным, и монитор сердца перестал дико пищать. Но вентилятор возмущался.

Две медсестры и врач ворвались в палату.

— Он проснулся, — доктор звучал удивленно.

— Он вытащил трубку. Я не успела его остановить, — Луиза хотела пропустить врача, но он покачал головой и подошел с другой стороны кровати. — Оставайтесь там, где он вас видит, и успокаивайте его.

Медсестра выключила протестующий вентилятор. Стало тихо. Пэт не сводил взгляда с глаз Луизы.

— Он сам неплохо дышит, — сказал доктор. — Мистер Салливан, вы меня слышите?

Пэт кивнул и пошевелил потрескавшимися губами. Медсестра дала ему немного воды.

Луиза гладила лоб Пэта. Он моргнул и посмотрел на врача.

— Вы знаете, где вы? — кивок, и врач стал спрашивать о месяце и годе, о том, кто был президентом. Пэт тихо и с хрипом отвечал.

Луиза выдохнула, ее сердце стало биться нормально.

Лина и Джейн вернулись, но, когда Луиза стала пятиться, Пэт сжал ее ладонь, а потом отпустил. Лина поцеловала мужа, Джейн плакала. Конор прошел следом, забыв о правиле двух посетителей. Он посмотрел на Пэта и Лину, и напряжение пропало из его тела.

Он прошел к Луизе.

Конор склонился ближе.

— Что — то не так?

— Нет. Все чудесно, — но она не могла остановить слезы.

Она смогла. Если она сомневалась, что ее примут в семью Салливанов, то сомнения пропали, когда Пэт увидел ее лицо и успокоился. Она впервые ощущала себя частью большего.

Словно она могла и отдавать, и получать.

Словно она была членом семьи.

ГЛАВА 43

Янелли открыл глаза.

— О боже, — его жена склонялась над ним. Слезы Джины падали на его лицо, пока она убирала волосы с его лба.

Он пытался сказать «эй», но прозвучал сдавленный звук.

Джина побежала к двери и позвала медсестру. Она вернулась к его кровати и сжала его руку.

Медсестра и доктор прибыли в спешке. Они проверили его, их обрадовало ровное биение сердца на мониторе у кровати. Писк монитора сделал день Янелли ярче. Как и то, что он проснулся.

Доктор объявил его живым и ушел. Медсестра осталась возиться с приборами вокруг его кровати. Судя по их количеству и радостным слезам Джины, до этого он был почти при смерти.

Медсестра налила воду из пластикового графина в чашку и вставила туда гнущуюся соломинку. Она поднесла стакан к его губам. Прохладная жидкость успокаивала горло. Она отдала чашку Джине.

— Маленькими глотками.

Медсестра покинула палату.

Но то, что он не умер, означало, что его ждали последствия его действий.

Может, лучше было бы, если бы он умер. Он был ужасен. Заслужил быть в тюрьме, но Джина и ребенок…

Он разрушил и их жизни.

— Который час? — спросил он. Голос все еще был хриплым, и Джина дала ему еще воды.

— Восемь утра.

Он обдумал ее ответ.

— Что сейчас за день?

— Воскресенье.

Он был без сознания не меньше суток. Что случилось на складе? И вопрос эгоиста: что случилось с конвертом?

— Я тебя люблю, — Джина все плакала. — Я думала, ты умрешь, не увидев своего ребенка.

— Я тоже тебя люблю, — он сжал ее руку.

Кто — то постучал на стене. Джексон стоял на пороге.

Янелли слабо улыбнулся Джине.

— Мне нужно поговорить с Джексоном пару минут, ладно? Я смогу отдохнуть, если сделаю это. Почему бы тебе не размять ноги?

Кивнув со слезами, Джина нежно коснулась его груди и покинула палату.

Джексон сунул руки в карманы штанов.

— Похоже, ты будешь жить.

— Так они говорят.

Джексон повернулся и закрыл дверь.

— Нам нужно поговорить.

— Знаю, — Янелли смотрел на плитку на потолке.

— Твою машину нашли разбитой в парке Фейрмонт, — Джексон неспешно прошел к кровати. — Машина, врезавшаяся в нее, была полна отпечатков Ориона Тернера. Есть идеи, что случилось?

— Да. У меня есть пара пробелов в памяти, но это я помню, — Янелли сосредоточился. — Тернер согнал меня с дороги. Машина въехала в дерево. Когда я пришел в себя, Тернер направлял на меня пистолет. Но кто — то ударил его по голове раньше, чем он нажал на курок. Я не знал, пока не очнулся на складе, что это был Роуэн Бэнкс. Он следовал за Тернером, и он из — за чего — то злился.

— Ты знаешь, что случилось с Тернером?

— Он мертв, — Янелли зажмурился. — Я этого не видел, но слышал крики, — он открыл глаза. — Роуэн заставил Уорда смотреть, но Уорд не рассказал, что видел. Могу лишь представлять… — он закашлялся, боль пронзила его тупым ножом.

Или сломанной веткой.

— Я видел много гадкого, но это было худшим, — Джексон поднял стакан воды и сунул соломинку в рот напарника.

Янелли сделал глоток.

— Уорд в порядке?

— Физически, да. Не знаю насчет его эмоционального состояния. Луиза переживает.

Янелли взглянул на закрытую дверь и улыбнулся.

— Она была невероятной.

— Да, леди оказалась спасительницей, — Джексон рассмеялся. — Она крепче, чем выглядит.

— Точно, — согласился Янелли. — Кто хозяин здания?

— Мы обнаружили, что оно зарегистрировано на корпорацию, которой владеет траст, Эшер там строил лодки. Компании принадлежал синий грузовик. Роуэн не упомянул машину в списке, который дал нам. Но мы нашли сами, — Джексон посерьезнел. — Зачем ты это делал?

Вздох, прокатившийся по Янелли, ранил почти так же, как правда.

— Откуда ты знаешь?

— Ты неделями странно себя вел, и ты был в комнате улик в тот день, когда волосы Ориона Тернера пропали. В журнале видно, что ты проверял улики по делу Смита, но мы знаем, что то дело уже заморозили. Твоя машина разбилась. На Эксплорере рядом были отпечатки Тернера. Я соединил кусочки. Прядь волос была единственной уликой, которая связывала Ориона Тернера с той кражей. Он заплатил тебе, чтобы ты украл ее, и чтобы его не обвинили.

— Даже смущает то, как просто ты это понял.

— Тебе не хватает ума для преступлений, — хоть тон Джексона был бодрым, глаза его были серьезными.

Янелли смотрел на потолок.

— Мы потеряем дом.

Джексон не торопил его. Он предложил ему больше воды.

Янелли облизнул губы.

— Джина пыталась забеременеть девять лет. Мы перебрали все варианты, и она нашла эту частную клинику. Я заложил дом для первой попытки. Когда не получилось, я подумал, что это конец. Но Джина хотела попробовать еще раз. Я не смог сказать ей, что мы не можем это позволить. Но клиника заставила нас подписать договор. Звучало мутно, но я согласился. Ради Джины. Они пытались новую технику для тяжелых случаев. Как у нас. Мы не были должны им денег, пока она не забеременеет.

— И она забеременела.

— Да, — сказал Янелли. — Когда пришел счет, я перепугался. Я не знал, как его оплатить. Но это уже не важно. Я буду в тюрьме, а Джина будет одна. Мой ребенок…

— Я тебя не выдал, — Джексон взял чашку с водой. — Никто, не работавший над одними делами с тобой, не поймет этого.

— Но конверт был в моей куртке. Мои отпечатки на нем. И Тернера, — надежда была опасным камешком в груди Янелли. Это могло навредить больше всего.

— В комнате, где ты был заперт, конверта не было.

— Тогда где он?

— Не знаю.

— Лучше бы мы знали, — Янелли переваривал новости. — Зачем ты это делаешь? Ты был связан с таким в старом участке?

Джексон опустился на стул у кровати.

— Нет. А мой напарник — да. Я снял его с парня в наручниках, которого он чуть не избил до смерти. Его нельзя было оправдать. Он заслужил отправиться в тюрьму. Но мы достаточно проработали, чтобы я знал, что ты такое не заслужил. Ты заботишься не только о деле, но и о жертвах и их семьях. Ты переживаешь, боишься арестовать невинных, и ты не даешь мне запугивать людей. Но ты поступил глупо.