Шанс Гидеона (Шанс для влюбленных) (др.перевод) - Кент Памела. Страница 25

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

Перед чаем Ким посидела недолго с миссис Фейбер, затем удалилась в свою комнату, где к ней присоединились собаки и разделили с ней одинокую трапезу. Джессика явно страдала от недостатка физических упражнений, и Ким решила отвести ее и Макензи на прогулку, прежде чем стемнеет. Она выходила из леса, окаймлявшего озеро, когда к парадной двери подкатила машина с Ферн Хансуорт и ее матерью.

Секунду спустя к парадной лестнице подкатила и машина Гидеона Фейбера — неброский, но мощный «бентли», — которую он водил, когда приезжал домой. Когда Ким вошла в холл, вся семья была здесь, а Ферн висела на руке своего дяди, ласково заглядывая ему в глаза. К большому своему удивлению Ким увидела совсем другого Гидеона Фейбера, который отвечал на умоляющий взгляд племянницы. Взглянув на дочь Нериссы, Ким поняла, что более очаровательного создания ей видеть не приходилось — девушка была одета в мягкое леопардовое манто, черные волосы, почти как у матери, были уложены в красивую прическу, обрамлявшую лицо, самыми яркими чертами которого были глаза, как у лани, и кораллово-розовые губы. Она унаследовала тонкую грацию Нериссы, смешавшуюся с собственным очарованием котенка. Сразу было видно, что дядя — один из ее самых преданных рабов. Будь она его собственной обожаемой дочерью или любимой женщиной, он и тогда бы не смог смотреть на нее более снисходительно.

— Что это еще за разговоры о замужестве? — произносил он, когда Ким появилась в холле. — Ты же знаешь, я не позволю тебе этого. Моя любимая племянница не может быть такой жестокой, чтобы найти какую-то замену любимому дядюшке! Ким едва поверила своим ушам. Это было так непохоже на Гидеона, и все же… Наверное, она о нем ничего не знает! Если это Гидеон, тогда Ральф Малтраверз тоже о нем ничего не знает, потому что никакая он не гранитная глыба, недоступная для женского влияния.

— Дядюшка Гидди, я сейчас не хочу об этом говорить, — запротестовала Ферн. — Я хочу знать, как себя чувствует бабушка? Ей лучше?

Макензи, как всегда полный дружелюбия, бросился вперед, чтобы начать атаку на ее тонкие чулки, а Джессика просто стояла и лаяла. Гидеон повернулся немного нетерпеливо и увидел, что привела собак Ким, при этом его лицо выразило не что иное, как тщательно скрываемое раздражение. Он заговорил так, словно температура, достаточно низкая на улице, стала еще ниже, по необходимости представив вошедшую. Ким, слегка растрепанная и промокшая после прогулки в лесу, потому что уже начинало моросить, неловко протянула руку новой гостье.

Казалось, Ферн Хансуорт не заметила этого. Она ограничилась тем, что небрежно кивнула.

— Бабушкина компаньонка? Да, я уже слышала о ней. А что, она и собак прогуливает?

Даже Нерисса была слегка огорошена грубостью дочери. Она подчеркнуто дружелюбно заметила Ким, какая та отважная, что вывела собак в такой день, а также поинтересовалась состоянием матери, хотя Ким была почти уверена, что дочь посещала больную после нее. А затем Нерисса велела дочери отправляться наверх в свою комнату, напомнив ей, что если та хочет увидеть бабушку, то следует переодеться во что-нибудь более подходящее.

— Бабушка еще очень слаба, и ты не можешь просто так ворваться к ней и объявить — вот, мол, я приехала. Тебе следует обращаться с ней нежно… как и всем нам.

Ферн слегка встревожилась.

— Я не очень хорошо знаю, как ведут себя у постели больного, — объявила она. — Больные люди пугают меня. Как ты думаешь, дядюшка Гидди, не выпить ли мне, прежде чем отправиться наверх? — спросила она с лукавой улыбкой, все еще прижимаясь к его руке. — Совсем капельку.

— Чаю? — предложил он, хитро улыбнувшись ей.

Она скорчила недовольную гримаску.

— Я предполагала что-нибудь покрепче… для храбрости! Кроме того, я уже пила чай в поезде.

Продолжая улыбаться, он подвел ее к двери в библиотеку, за которой они вдвоем исчезли. Нерисса тоже удалилась, чуть смущенно улыбнувшись Ким и пробормотав несколько слов о том, что увидит ее за обедом.

Ким ушла в свои комнаты, закрыла за собой дверь и решила, что здесь она и останется до тех пор, пока обед не будет в самом разгаре, чтобы можно было спокойно пойти к миссис Фейбер, не встретив никого из них в коридоре.

Горничная, которая следила за порядком в ее комнатах, была удивлена, когда Ким вызвала ее звонком и попросила принести еду на подносе в гостиную.

— Но за сегодняшний день это уже второй раз, — сказала девушка. Она вовсе не была против того, чтобы забрать поднос, но новый порядок показался ей не совсем обычным.

— В будущем, — сказала ей Ким, — я, вероятно, всегда буду есть здесь, наверху.

Горничная ушла, еще более сбитая с толку. Ким не стала переодеваться в этот вечер, но сделала новую прическу, освежила косметику на лице и добавила немного лаку на ногти, чтобы убить время. Затем она направилась в комнату миссис Фейбер. Больную занимал только приезд внучки, доставивший ей, видимо, огромное удовольствие.

— Она такая хорошенькая, не правда ли? — спросила миссис Фейбер у Ким, когда та склонилась к ней с доброй улыбкой на лице. — Совсем как Нерисса в детстве! Когда видишь такого ребенка, к тебе словно возвращается твое собственное дитя.

Ким согласилась, что внешность у Ферн очаровательная, и миссис Фейбер самодовольно продолжила:

— Насколько я поняла, Гидеон отговорил ее от этой глупости. Гидеон такой умный, и она согласилась подождать с замужеством. У меня просто груз с плеч свалился. Тот молодой человек ей абсолютно не пара.

Ким вновь согласилась, что есть повод порадоваться, но про себя подумала, что Гидеон поступил не совсем справедливо. Ферн была явно предана ему всем сердцем, и он обвел ее вокруг пальца.

Миссис Фейбер вытянула руку и легко дотронулась до щеки Ким.

— Хорошо, что вы так часто приходите проведать меня — сказала она. — Буду откровенна и признаюсь, что больше всего мне по душе, когда рядом вы… Нерисса такая беспокойная, а Гидеон очень изменился за последние дни. Не знаю почему… но он изменился. В чем-то стал гораздо человечнее и поднимает такую суету вокруг меня, что порой я думаю, он боится, как бы я внезапно не скончалась, и поэтому хочет успокоить свою совесть. — Она тихо рассмеялась. — Нет, конечно, я знаю, что на самом деле это не так.

— Вы имеете в виду, что он ведет себя чересчур заботливо, чтобы возместить невнимание в прошлом? — предположила Ким, решив, что точно угадала смысл слов, сказанных старой дамой.

— Не то что невнимание… Гидеон всегда был хорошим сыном, но временами он казался чересчур суровым… даже склонным к презрению. — Она снова засмеялась. — Глупо как, правда?

— Очень глупо, — на этот раз Ким легко дотронулась до ее щеки.

— А если он когда-то и презирал меня — совсем чуть-чуть! — то с тех пор, как я заболела, он старается загладить свою вину. Взгляните на все эти цветы, которыми он меня окружил, книги, журналы и все остальное…

Больная повела рукой, указывая на них, и Ким пришлось согласиться, что комната была полна знаками внимания хозяина дома. Или это были дары примирения? Предназначенные, чтобы успокоить собственную совесть! Если это так, то он заставил садовника расстаться с самыми редкими экземплярами. Ночной сиделке теперь прибавилось хлопот убирать их из спальни, готовя больную ко сну.

— Кстати, дорогая, окажите мне любезность отнести назад книгу в библиотеку и принести мне другую того же автора, — попросила миссис Фейбер, прежде чем Ким вышла из комнаты. — Она мне очень понравилась. — Лицо больной осветилось улыбкой. — Вы знаете мой вкус.

— С удовольствием, — ответила Ким.

Миссис Фейбер бросила на нее загадочный взгляд.

— Сказать вам что-то? — спросила она. — Я все здесь лежала и думала… когда я поправлюсь и смогу путешествовать, мы с вами отправимся куда-нибудь вместе. У меня такое чувство, что неплохо бы еще раз побывать на юге Франции или, возможно, в Италии. Впрочем, у нас впереди еще много времени, чтобы выбрать.