Песнь нефилимы (СИ) - Тартикон Мансатар. Страница 22

— Ты б зубы поберег, мохнатый. Э нет, не смотри на меня так, — Отшельник показал пустые лапы. — Больше ничего не дам. Тебя потом не добудишься.

Выдра хотела что-то возмущенно пропищать, но Сероглазый уже развеял призванного, возвращая его в биджу.

Нехотя встав, Сероглазый потушил огонь в печи и вышел из сруба в ночь. Три вышедшие молодые луны щедро разбавляли темноту своим сиянием. Аборигены, не смотря на одежду, жались к друг к другу, изредка постукивая зубами от холода.

Сероглазый, что-то недовольно пробурчав себе под нос, указал им на открытую дверь и несколько раз махнул рукой, но те даже не пошевелились. Лишь притихли и молча наблюдали за действиями Отшельника.

— Да чтоб Вас! — уже прорычал Сероглазый и, ухватив ближайшего мужчину за руку, потащил к срубу.

— Бижак, — тихонько позвал его Худой, приподнявшись на локтях. — То гар эми заранта. Кос баритум дав. — А затем, посмотрев на своих соплеменников, кивнул им головой в сторону двери:

— Бижак э тири далс ком. Но лавара суеги.

Мужчины недоверчиво посмотрели на Худого.

— НО ЛАВАРА СУЕГИ! — добавив металла в голос, повторил он. Аборигены тут же подскочили на ноги и, позвякивая кандалами, поспешили внутрь, коротко кивая головой Отшельнику и на ходу бросая короткое "бижак".

— Вот и лидер образовался. Пора бы познакомиться поближе и разобраться, куда вы там меня все посылаете, — ухмыльнулся Сероглазый, отпуская руку поджарого аборигена. Тот потер запястье и, коротко кивнув, исчез в срубе.

Сероглазый присел на траву в метре от Худого, обдумывая, с чего начать разговор. Абориген же, приподнявшись, облокотился о сруб и теперь внимательно изучал его.

Сероглазый ткнул себя пальцем в грудь и по слогам произнес свое прозвище:

— Се-ро-гла-зый.

Худой кивнул головой и ткнул себя в грудь:

— Ибрис.

— Ибрис, значит. Хорошо… Хорошо…, — довольно проурчал Отшельник, а затем обведя рукой вокруг себя, произнес:

— Ка-ли-ард.

— Ка-ли-арт, — повторил так же по слогам Худой.

— Ну почти. Ка-ли-арД. Понял? — еще медленнее проговорил Сероглазый, делая акцент на последней букве.

— КалиарД, — тихо повторил Ибрис, еле заметно улыбнувшись. Затем склонился и нарисовал на земле несколько точек, соединив их одной линией. Следом указал на небо и отрицательно покачал головой.

— Да понял я, что вы с другой планеты. Червяк один подсказал. Нехотя, правда, — ухмыльнулся, кивая в знак того, что понял. И, снова обведя рукой пространство, дотронулся до примитивного рисунка аборигена, вопросительно выгнув бровь.

— Эгеайя… Кхм-кхм-кхм, — вместе с кашлем буквально выплюнул название своего мира Ибрис и сполз по стенке сруба.

— Поговорили и хватит, — пробурчал под нос Сероглазый, взваливая невесомое тело Ибриса себе на плечо, — пора баиньки.

В срубе кипела жизнь. Аборигены разожгли огонь в печи и теперь сидели плотным полукругом, протянув руки к огню, о чем-то тихонько переговариваясь.

Увидев Сероглазого, они тут же замолчали, а несколько мужчин, встав, бережно приняли Ибриса и уложили его рядом с печью. Затем один из мужчин что-то быстро проговорил, показывая на плоды. Сероглазый, не желая разбираться, что ему от него нужно, лишь махнул рукой и вышел из сруба.

Ночь уже полностью вступила в силу, разбросив свои темные сети на ближайшие пятнадцать часов. В активированный барьер с писком ударилась стая летучих мышей, но затем, быстро сориентировавшись, унеслась прочь.

Сероглазый пригладил кисточку на ухе и пошел к Камалу, мирно посапывающему у тлеющих углей кострища. Схиаб приоткрыл на мгновение глаза и тихонько фыркнул. Сероглазый ласково потрепал жесткую шерсть на шее питомца, успокаивая верного зверя. Затем, склонившись над седельной сумкой, достал из нее небольшой сребристый мешок, подарок блика, и еще один побольше, из грубой мешковины, с еле заметной в темноте вязью рун на швах.

Вернувшись в сруб, он закинул ценные вещи в пустые ячейки серебристого мешка, а остальное сгреб в бездонные глубины большого который превращал все вещи в практически невесомые. Купец в Лагрулде уверял, что в мешок влезет несколько тысяч матр добра, а владелец даже не почувствует веса.

Разобравшись с вещами, Сероглазый снова покинул сруб, прикрыв за собой тяжелую деревянную дверь. Аборигены, о чем-то возбужденно перешептываясь, сгребли колючие плоды в охапку и бросили в огонь.

Усталость навалилась непосильной тяжестью, норовя как можно быстрее сомкнуть веки Отшельника. Бросив мешки рядом с Камалом, Сероглазый устало завалился рядом на землю, опершись о горячий бок питомца. Прикрыв глаза, он провел лапой по шелковистой поверхности серебристого мешка, вспоминая, как ему достался этот дар.

Еще совсем молодой и только ставший на путь Отшельника, он охотился в Соткарских Горах на Золотую Лань. Шла вторая неделя преследования, и запасы еды закончились еще два дня назад. Сероглазый уже несколько раз пожалел, что согласился помочь катору гхарда Аскар словить Золотую Лань, которая несколько эр подряд губила местных охотников и егерей. Превращаясь в обнаженную стройную девушку божественной красоты, с золотой кожей и длинными волосами, она заманивала аскарских охотников в непроходимые топи, бездонные ущелья и горные лабиринты, одурманивала своими чарами их податливые умы.

Еще не зная, с чем ему предстоит столкнуться, молодой Отшельник легкомысленно согласился, рассчитывая на свою силу, ум и природную животную выносливость. Но, как оказалось, что легко думается, то на практике сложно делается. Все последующие дни Лань играла с ним, как с сопливым котенком, вовсю потешаясь над его беспомощностью, легко обходя даже самые хитроумные ловушки, то и дело дразня, показываясь на расстоянии полета стрелы.

Преследуя в очередной раз добычу в свете трех лун, Сероглазый не рассчитал расстояние, — или может, это лань отвела ему глаза, — но до края расщелины он не допрыгнул. Слава богам, что на дне ущелья текла полноводная река.

Спустя несколько часов борьбы с бурным горным потоком обессиленный Отшельник смог выбраться из быстрины на песчаную отмель по другую сторону Соткарских гор. Измотанный и побитый, дрожащими от холода лапами Сероглазый достал из-за пояса пузырек с зельем и, вырвав пробку зубами, вылил содержимое в рот.

Горький эликсир обжег горло и медленно спустился в живот раскаленным ручьем. Отшельник закашлялся и перевернулся на бок. Его взгляду открылась умиротворяющая картина. Три убывающих луны поблескивали серебром в темных водах. Далеко впереди, над верхушками гигантских сосен, предрассветное небо начинало сереть, приглушая сияние мириад звезд. С Соткарских гор неторопливо спускался густой туман. Над Отшельником с громким уханьем пролетела сова и, спикировав вниз, выхватила из реки крупную рыбину.

Настойка из корня драконьего дерева наконец начала действовать, разгоняя тепло по измотанному организму Сероглазого. Веки Отшельника стали наливаться тяжестью. Он пытался сопротивляться, но усталость быстро брала верх. Из последних сил он достал из кармана на поясе небольшой красный глиняный кружок и с хрустом его разломал. Активированная руна вспыхнула желтым огнем и создала вокруг него прозрачный защитный барьер. Сопротивляться больше не было сил. Сероглазый свернулся в клубок на холодном песке и тут же уснул. Воспоминания, более ни чем не сдерживаемые, хлынули в сознание Отшельника мощным потоком, заставив еще раз пережить встречу с опаснейшим существом для любого странника — бликом…

Сероглазый отчетливо вспомнил, как вздрогнул от холода и открыл сонные глаза. Барьер почему-то пропал. Внезапно, со стороны леса донесся булькающий звук. Отшельник резко приподнялся на лапах и непонимающе уставился на опушку. От неосторожного движения ребра прострелило резкой болью.

Первым, что он увидел, была огромная соломенная шляпа, покрытая засохшим мхом. Под ней, на вертикально стоящей, изогнутой тросточке, в клубах густого серого дыма сидел древний дедок и любопытно разглядывал заблудшего гостя. Старик был в рванных лохмотьях, с кожей, больше походящей на потрескавшуюся кору дерева. Лениво почесав густую седую бороду, в которой суетливо копошилась мелкая мошкара, старец снова бросил изучающий взгляд на Отшельника и, причмокивая от удовольствия, затянулся длинной деревянной трубкой.