Поразительное на каждом шагу. Алые сердца - Хуа Тун. Страница 17

В зале яблоку было негде упасть, но тишину не нарушал ни единый вздох. Дождавшись, пока император сядет на свое место, стоявший рядом евнух громко велел:

– Поднимитесь!

Все один за другим поднялись на ноги.

Счастливо улыбаясь, император Канси обвел взглядом своих подданных и произнес:

– Садитесь! У нас сегодня праздник, будьте как дома.

– Слушаемся! – откликнулся хор голосов, и все расселись по местам.

Мне подумалось: вот он, признак величия, доказательство, что император – истинный Сын Неба и власть его простирается на всю Поднебесную. Никто не осмелится нарушить хоть малое правило, все боятся совершить самый незначительный промах, страшатся даже вздохнуть.

Атмосфера оживилась лишь после третьего тоста.

Младшие принцы развеселились и одну за другой поднимали чаши; чаще других слышался звонкий голос десятого принца. Наследный принц, а также четвертый и восьмой наслаждались беседой и вином. Скользя глазами по сторонам, я неожиданно наткнулась на ненавидящий взгляд Минъюй-гэгэ. Я немедленно одарила ее самой блестящей из своих улыбок: ну давай, побесись! Она совсем почернела от злости, но вдруг, словно озаренная какой-то мыслью, сжала губы, а затем очаровательно улыбнулась мне в ответ. В тот же миг мое тело обдало холодом, а руки задрожали. Страшен волк в овечьей шкуре, подумала я.

Застолье шло своим чередом – гости пили, ели и смеялись. На меня никто не обращал внимания, но мне вовсе не было скучно. Такой чудесный праздник, как можно ему не радоваться?

Так я и сидела, тихо веселясь, как вокруг неожиданно воцарилась тишина. Я подняла голову – все смотрели на меня. Затем я услышала голос евнуха:

– Пусть Малтай Жоси выйдет вперед и представится Его Величеству!

От испуга я поначалу застыла, но быстро встрепенулась, торопливо покинула свое место и вышла вперед, преклонив колени. Едва не касаясь пола лбом, я произнесла дрожащим голосом:

– Всех благ великому императору!

– Поднимись, – сказал император Канси.

Вставая на ноги, я раздумывала, что все это значит.

– Это и есть «тринадцатая-сорвиголова»? – с улыбкой поинтересовался император.

– Вот уж не думала, что она окажется очаровательной девочкой, – заискивающе улыбаясь, воскликнула одна из сидевших рядом наложниц.

Я очень волновалась, оказавшись на виду у всех. Глядя на меня, император Канси с усмешкой спросил:

– Ты волнуешься, стоя перед Нашим Величеством?

Я решила, что промолчать точно будет невежливо, и ответила:

– Да!

– Почему? – Император откровенно веселился.

– Я впервые вижу лицо Сына Неба. Он безгранично грозен и велик, и это вызывает во мне трепет, – ответила я, немного поразмыслив.

– Ты считаешь нас грозным? – хмыкнув, снова бросил в меня вопросом Его Величество.

Вот черт, подумала я, и что ему неймется? Я усердно обдумывала свой ответ, зная, что если он будет неверным, то мне конец.

Видя мое замешательство, император Канси, сияя улыбкой, продолжил расспросы:

– Ты боишься нас?

Я рассудила, что лишь тираны желают, чтобы люди боялись их, а просвещенные правители испокон веков хотели от подданных уважения и подчинения по доброй воле. Не смея больше молчать, я торопливо произнесла:

– Вовсе нет. Ваше Величество – величайший правитель нашей эпохи, чего вашей покорной служанке бояться? Дело в том, что она впервые попала во дворец, и теперь, когда воочию увидела столь грозного и величественного императора, ее охватило волнение.

– Величайший правитель нашей эпохи? Почему ты считаешь нас величайшим правителем эпохи? – не унимался император.

О небеса, как я несчастна! Почему я так считаю? История давно вынесла свое суждение, и не могу же я просто взять и процитировать слова самого императора Канси: «Взошел на престол в шесть лет, заключил в тюрьму князя Обоя, подавил восстание трех “князей-данников”, присоединил Тайвань, разгромил хана Галдана-Бошогту»… Такую оценку он дал самому себе в поздние годы правления, я не стала красть его реплику. Я изо всех сил работала головой, казалось, я даже слышу, как натужно скрипят мои мозги. Внезапно я вспомнила стихотворение Мао Цзэдуна «Снег», напечатанное в учебнике, по которому мы учились в старшей школе. Я сочла его весьма подходящим; к тому же дольше медлить было нельзя, пора было спасать свою жизнь, и я отчетливо продекламировала:

Император Канси, кивая, слушал меня. Затем он со смешком сказал:

– Я уже привык к сравнениям с Яо, Шунем, Юем и Таном. Но сегодня я услышал что-то новое!

В душе я громко охнула – как я могла забыть о Яо, Шуне, Юе и Тане? Впрочем, стихотворение Мао Цзэдуна тоже возымело эффект, и весьма неплохой. Можно считать, лесть мне удалась.

– Похоже, ты у нас не только «сорвиголова»! – промолвил император и обратился к стоявшему рядом евнуху: – Пожаловать ей награду!

Я поспешно рухнула на колени. Приняв награду, я вернулась на свое место и обнаружила, что мои ладони взмокли от пота. Я подняла глаза, но, поймав на себе внимательные взгляды наследника и четвертого принца, немедленно потупилась.

После такого забавного эпизода император Канси пребывал в чудесном настроении, а с ним и весь сонм наложниц – они спокойно беседовали и смеялись.

Принцы один за другим поднимали чаши за здоровье отца и желали ему всех благ.

Девятый принц сел обратно за стол, и десятый принц занял его место перед императором.

– Мой царственный отец, – сказал он, держа чашу в руке. – Мои братья уже сказали тебе все добрые слова. Мне нечего добавить, кроме того, что я желаю отцу крепкого здоровья.

С этими словами он задрал голову и выпил вино до дна.

– Не можешь запомнить ни одной цитаты из письменных трудов, – покачал головой император. – Говоришь языком простолюдина.

Стоявшая рядом с Его Величеством прелестная наложница заметила, улыбаясь:

– Это простая речь, но сказано от души!

Кивнув, император Канси бросил взгляд на десятого принца, подумал о чем-то и сказал:

– Уже семнадцать.

– Девятый принц уже женился в этом возрасте, – произнесла та же наложница. – Десятому принцу тоже пора подобрать супругу.

Стоило ей заговорить, как все принцы навострили уши. Десятый стоял, опустив голову, с таким видом, будто глубоко ушел в свои мысли.

– Возраст подошел, – согласился император.

– Цзин-гэгэ третьего дня упомянула при мне, что маленькой Минъюй исполнилось почти столько же, – добавила наложница. – Если Ваше Величество попросит у меня совета, я скажу, что она стала бы отличной парой десятому принцу.

Услышав эти слова, десятый принц внезапно поднял голову и посмотрел на императора. На его лице читалось сильнейшее волнение.

– Отличная пара, – кивнул император Канси. Немного поразмыслив, он объявил, глядя на десятого – Пусть Гороло Минъюй станет первой супругой десятого принца!

Покраснев, десятый принц громко и торопливо произнес:

– Царственный отец, ваш сын еще мал…

– В семнадцать лет все еще мал? – перебил Его Величество.

От волнения десятый принц начал беспорядочно скрести затылок.

– И четвертый, и восьмой братья сперва завели себе вторых супруг, – объяснил он взволнованным тоном. – Выберите и мне сначала вторую супругу!

– Вздор! – произнес император с застывшим лицом. – Минъюй станет твоей первой супругой, и ты считаешь, что с тобой обходятся несправедливо?

Не находя слов от волнения, десятый принц поспешно упал на колени и пролепетал: