Проблема для некроманта – 2 . Часть вторая (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 53

Конечно, дар по-прежнему приходилось скрывать, и, наверное, я никогда не смогу пользоваться им открыто. Но ничто не мешало применять его здесь: защитные заклинания дома скрывали от внешнего мира все, что творилось в его стенах.

К тому же мне было чем заняться, кроме размышлений о несправедливости мира и зависти к тем, кому повезло больше.

Свекор, как и обещал, обсудил идею микроскопа с другими стихийниками, а после запатентовал проект. В патентном свидетельстве, кроме моего, стояли имена двух других магов – тех, что сумели превратить идею в технологию производства. Правда, мало кто из местных целителей понял, зачем он вообще нужен – они привыкли ставить диагнозы с помощью магии, а не лабораторно, и совершенно ничего не знали о клеточном строении тканей. Прибор стал дорогой игрушкой для знати, но меня это не сильно беспокоило. В нашем мире микроскоп появился, когда ученые захотели углубиться в тайны мира. Здесь это время еще не пришло. Но рано или поздно идею подхватят бездари, и будет довольно занятно наблюдать за конкуренцией магии и технологий. Да и у меня были собственные планы на возможности микроскопических исследований.

За микроскопом, само собой, последовали подзорная труба и бинокль, и моряки с военными за них буквально передрались. Но, как ни смешно, больше всего денег нашей семье принес калейдоскоп. Всего-то три стекла, два зеркала, щепоть разноцветной стеклянной крошки – а произвел настоящий фурор, куда там микроскопу! В волшебную трубку таращились стар и млад, и даже зажиточные горожане без дара приобретали новомодную игрушку, чтобы хвастаться ей перед гостями.

Конечно же маги, добрые знакомые мужа и свекра, почуяв запах денег, захотели реализовать новые идеи. Спички, к примеру: глава кафедры алхимиков едва бороду не сжевал от зависти, что такая простая мысль не пришла в голову ему самому, даром что я помнила только принцип, но не химические формулы ингредиентов. Магам, конечно, спички ни к чему, но ведь их можно продать бездарям!

Естественно, мне приходилось вникать во все, что здешние маги предлагали в качестве вариантов воплощения, следить за тем, что в итоге получается, контролировать создание производства и так далее и тому подобное.

Добавить к этому учебу, курс немагических способов определения, от чего кто умер, который я теперь читала в университете желающим – к слову, таковые нашлись не только среди некромантов – ребенка, а потом и второго, домашние дела. Времени почесаться лишний раз не оставалось, не то что завидовать тем, кому достался другой дар. Винсент, конечно, многое взял на себя, как и профессор Стерри, но у них были и свои заботы.

Диплом некроманта я получила экстерном. Правда, как и предрекал в самом начале Винсент, за ним пришлось съездить в университет Каэрта. Нет, не потому, что ректор был против. Просто для того, чтобы не дискредитировать мои знания. Ведь если бы я защищалась дома, на листе диплома, расцвеченном магической печатью, фамилия дипломантки совпадала бы с фамилией ректора.

Мия все-таки не умела проигрывать. Недели через две после того, как инквизиция попыталась взять штурмом наш дом, она созвала ученый совет и предложила упразднить факультет некромантии. Студентов нет, преподаватель один-единственный, к тому же с запятнанной репутацией: ведь не к каждому приходит отряд инквизиторов, и не каждый устраивает у дверей своего дома настоящую войну.

Кто знает, чем она думала, затевая все это? Может, рассчитывала, что члены ученого совета взбудоражены не меньше простых горожан – все-таки не каждый день черный маг напускает мертвяков на ведьмака, и не каждый день глава инквизиции оказывается ведьмаком. А может, приняла во внимание, что профессор Стерри все это время пролежал в постели, восстанавливаясь, по официальной версии – от магического истощения, а на самом деле – после острой кровопотери.

Я обдумывала вариант с переливанием крови, даже нашла техническое решение, позволяющее провести его относительно безопасно – та еще оказалась задачка в мире, не знающем ни резины, ни силикона и где невозможно создавать полые иглы.

Но ни моя кровь, ни кровь Винсента не подошли, а привлекать к процедуре посторонних было нельзя. Любое кровопролитие, за исключением боя, в этом мире рассматривалось как ведьмовской ритуал. Так что пришлось свекру выздоравливать естественным образом, само собой, с магической поддержкой, и процесс этот оказался небыстрым.

Тем не менее на ученый совет профессор Стерри явился – зеленый и шатающийся, что характер его вовсе не улучшило. Винсент пытался его отговорить: на преподавании свет клином не сошелся, заниматься наукой он может и сам по себе, и уж от голода последний оставшийся в городе некромант, да еще снискавший себе скандальную славу, точно не умрет. Но свекор уперся: дескать, он был в числе тех, кто ошибся, предложив место ректора Мие после того, как Винсент от него отказался, значит, ему эту ошибку и исправлять.

Мужчины вернулись с совета злые и веселые. Дебаты продлились несколько часов, после чего ректор добровольно сложила с себя полномочия. Еще через три недели Мия уехала из города преподавать в столичном университете. Винсенту снова предложили место ректора, и в этот раз он отказываться не стал.

Город гудел несколько месяцев. Обошлось без погромов: единственную попытку линчевать «ведьму» стража подавила быстро и жестко, призвав на помощь службу дознавателей университета – оказывается, у Освальда под началом был сильный отряд, должный обеспечивать порядок во время волнений. Именно с ним он и появился тогда у нашего дома. Но, хотя погромы удалось пресечь на корню, случилось несколько пожаров. Среди прочих сгорел трактир неподалеку от рынка, где в последние месяцы любил бывать Клаус. По счастью, обошлось без жертв.

Инквизицию завалили доносами: если уж сам генерал-инквизитор оказался ведьмаком, то соседка, слишком уж довольная жизнью – ведьма наверняка. Освальд рассказывал, новый генерал-инквизитор сжигал подметные листы не читая: ему и без того хватало забот со столичными проверяющими.

Одна из комиссий очень настойчиво пыталась вызвать на допрос меня и Винсента, чтобы узнать, как нам хватило наглости сопротивляться инквизиции. Но мы по-прежнему оставались под защитой университета, и комиссии пришлось ограничиться допросом в кабинете университетского дознавателя, в присутствии последнего.

Все же нас попытались обвинить в сопротивлении при аресте, но королевское уложение гласило, что любой маг или дворянин имеет право защищать свой дом и свою жизнь всеми доступными способами. Винсент с вежливой улыбкой посоветовал справиться у нынешнего государя, считает ли тот, что его батюшка был неправ в таком важном вопросе. Проверяющие обещали спросить, но ответа мы так и не узнали. На протяжении всего допроса инквизиторы пытались вывести из равновесия то меня, то мужа, но им было далеко до профессора Стерри и в конце концов от нас отстали.

Мартин родился через девять месяцев после той ночи, когда к нам пыталась вломиться инквизиция.

– Деда! – снова завопил мальчишка, и с разбега напрыгнул на Стерри. Тот поймал его магией в воздухе прежде, чем подхватить на руки.

– Смотри-ка какой здоровенный ты стал всего за неделю!

– Ага! – Мартин повел ладонью от своей макушки, измеряя рост, поверх головы деда. – Уже выше тебя!

– Точно! Скоро и папу перерастешь. – Стерри вернул внука на землю, подхватил на руки Алину.

Я поднялась, опираясь на протянутую ладонь мужа. На самом деле нескоро настанет тот срок, когда мне и правда понадобится его помощь, чтобы подняться или сесть. Но нам до сих пор нравилось заботиться друг о друге и принимать эту заботу.

– Я поставлю чай, – сказала я. – И шарлотка особенно удалась. Накроем в беседке? Сегодня тепло.

– Как и всегда в вашем доме, – улыбнулся свекор. – Как и всегда.