Малый драконий род - Кернер Элизабет. Страница 44

— Во имя Ветров смиренно взываю к вам, о Предки нашего народа. О вы, спящие, явите свою милость, пробудитесь, внемлите мне. Мы, ныне живущие, взываем к вам в нужде. Одарите нас своею мудростью, вещайте вновь на языке жизни, научите нас, чад ваших, тому, что нам желаемо знать. Внемлите, изрекайте, придите нам на выручку. Один из ваших родичей взывает к вам. Меня называют Хадрэйтикантишикраром из колена Иссдры. Заклинаю вас именем нашего народа — ответствуйте.

Кейдра услышал меня и вошел в чертог, усевшись подальше от огня. Я кивнул ему, зная, что теперь нахожусь под его наблюдением, и позволил разуму своему воспарить вслед за струями дыма — через проем в своде пещеры, вверх, к небесам.

Мне казалось, будто я взлетаю на крыльях тумана, хотя я прекрасно знал, что сижу на твердой земле. Вряд ли возможно описать такое чувство. Я слышал, что гедри, когда они тяжело больны, испытывают нечто подобное. Взгляд мой отсутствовал, но разум был остр и чуток. Кейдра попробовал мысленно обратиться ко мне и, когда не получил ответа, понял, что время настало.

— О Предки мои, взываю к вам, — произнес он. — Кхэйтрикхариссдра из колена Иссдры говорит с вами. Дети ваши в крайней нужде: нам нужно обратиться к дару кантриов, что позволяет вспомнить минувшее. Отец мой, Хадрэйтикантишикрар, Хранитель душ, находится подле и приветствует вас.

Я почувствовал, как в горле у меня что-то происходит, и ответил не своим голосом — низким, грубым, как всегда бывает со мною в таких случаях:

— Молви, Кхэйтрикхариссдра, что так заботит живых, зачем они обращаются за советом к мертвым?

— Досточтимые, у нас есть два вопроса к вам. Во-первых, мы желаем узнать об огненных пустошах, что встречаются на нашей земле, в Юдоли Изгнания. — Так мы называем Драконий остров на своем языке. — Земля сотрясается настолько сильно, что никто из ныне живущих не помнит подобного. Горы полыхают и текут точно вода. Досточтимые, ведомо ли вам что-либо об этом?

На этот раз я почувствовал, будто падаю — глубоко под землю, под воду, — и во мне заговорил другой голос. Был он выше и звонче, чем прежний. И раньше я никогда его не слышал.

— Прими мои приветствия, Кхэйтрикхариссдра. Мое имя — Кхэймирнакунакхор. При жизни меня звали Кеакхором; я возглавлял наш народ, когда мы покинули отчину и отправились в Юдоль Изгнания — это был День Без Конца. Я открыл оный остров за много лет до этого, ибо в то время изрядно путешествовал, летая из конца в конец, покуда хватало сил, и делал это ради собственного удовольствия. И я узрел остров таким, как ты описал его, задолго до нашего туда прибытия. Но ведь подземная дрожь никогда не прекращалась полностью, дитя мое. Что же побудило вас ныне потревожить наш сон.

Кейдра поклонился:

— Яви любезность, Кеакхор, загляни внутрь сосуда сего, отца моего Шикрара, и узри то, что страшит нас. Он летал над огненными пустошами. Они опалили ему разум, и ныне он не знает покоя.

Я почувствовал поверх своего разума еще один, иной, — благородный и древний, и в нем явно угадывалось удивление.

— Ты поступил верно, вызвав нас, Хранитель душ. — Я почувствовал, как мои голова и шея сами собой склоняются перед Кейдрой в поклоне. — Жаль, что вести мои не слишком утешительны для вас. Даже в худшую пору, когда мы крепко страшились за жизнь острова, огня было вдвое меньше, чем ныне, насколько я могу узреть это в твоем разуме. — Всем своим существом я чувствовал изумление, охватившее Кеакхора. — Клянусь Ветрами, юный друг, если все виденное тобою истинно, то сами горы вот-вот готовы расплавиться — растечься, будто вешний снег. — Голова моя горестно покачалась из стороны в сторону. — Боюсь, вы в опасности, дети мои, — всем кантри грозит ныне опасность, однако я не в силах помочь этому. Ничего подобного никто из нас прежде не видывал.

Кейдра вновь поклонился.

— Как бы там ни было, я благодарю тебя, досточтимый предок. И, судя по твоим речам, ты можешь дать ответ и на второй мой вопрос. О Кеакхор, Запредельный Скиталец, показавший кантри путь к Юдоли Изгнания, не ведомы ли тебе иные земли, помимо Колмара, где мы смогли бы найти приют? Ибо ты сам узрел, какой рок ожидает нас здесь. Если нам суждено отправиться на поиски иного пристанища, в какую сторону нам лететь? Кеакхор вздохнул внутри меня.

— Увы, юный мой родич, вновь вынужден я поведать тебе не то, что ты желал бы услышать. При жизни я летал повсюду — год за годом искал новые земли, многие дни подряд вынужден был спать на крыльях ветра, ибо снизиться было некуда. Трижды из-за этого меня чуть было не настигла смерть — от усталости и жажды. Нет, Хранитель душ: кроме Колмара, иной земли в пределах досягаемости нет. На севере, на юге, на западе — лишь необъятный океан. Не забывай, что именно Колмар — наша родина, юный друг. Быть может, он призывает нас вернуться. Если вам придется лететь туда, знайте, что в двух днях лета к востоку и немного к югу вы найдете небольшой островок с чистой пресной водой — детеныши и все те, чьи крылья слишком утомит перелет, смогут отдохнуть там немного. Никакой другой земли я не знаю.

Кейдра сейчас же ответил:

— Благодарю же тебя, Кеакхор, за твой приход, высоко чту твою мудрость и не смею более задерживать — ступай с миром, почивай на объятиях Ветров.

— Я отбываю, юный мой родич, однако пусть твой почтенный отец пока не пробуждается. Кое-кто еще желает поговорить, если ты согласишься выслушать ее.

Даже в своем полусонном состоянии я был поражен. Я слышал, что такое случается, когда еще был учеником старого Лэйеалиссейнита, однако сам никогда прежде с этим не сталкивался.

Кейдра кивнул:

— Если одна из наших прародительниц желает говорить, это честь для нас — мы с радостью готовы ее выслушать. Прощай же, Кхэймирнакунакхор.

— Да пребудет с тобою помощь Ветров, юный родич, — мягко отозвался предок и удалился.

Вновь я почувствовал, словно падаю куда-то, даже голова закружилась, — и в следующий миг ощутил присутствие нового разума. О нет! Нет, прошу, я не перенесу этого!

— Приветствую тебя, милый мой Кхэйтри... как тебя называть, дитя мое? — раздался голос той, что говорила через меня.

В этом-то и заключается чудо обряда: я слышал ее голос, а не свой, пусть он и выходил из моих уст. О любовь моя!

Я узнал этот голос — это было так же верно, как и то, что я дышу. Он принадлежал Ирайс, моей возлюбленной, второй половине моей души. Восемь столетий я не слышал ее голоса.

Кейдра был ошеломлен, хотя и не вполне осознавал происходящее.

— Меня называют Кейдрой. Кто говорит со мною? — спросил он глухим голосом, охваченный трепетом.

— Кхэйтрикхариссдра, я твоя мать, — ответила она.

Кейдра вздрогнул, услышав свое истинное имя, однако страха в нем я не почувствовал. В голосе своей матери он явственно слышал любовь. О Ветры, помогите мне!

— Малыш, — продолжала она, — я не могу говорить долго; но когда Кеакхор посетил разум твоего отца, он узрел там во всей ясности и красе твоего сына. Знай же, что отныне и мне ведомо о Щейкриаланэйнтиероке, и любовь моя перейдет к нему через твоего отца.

Ирайс!

— Да сопутствует вам удача при любых невзгодах, родные мои, — и тебе, и твоей возлюбленной Миражэй, и Щерроку, вашему сыну — и пусть же Ветры благополучно оберегают вас, куда бы ни лежал ваш путь.

С этими словами она удалилась; но напоследок я все же почувствовал легкое и нежное прикосновение, словно дальний отзвук песни влюбленных — той самой песни, что мы сложили вместе с нею давным-давно...

Обряд был завершен, и я вышел из полузабытья — объятый болью, которая, как я считал, давно уже была надо мною не властна. Вызывать Предков ради личных целей было запрещено. Я и не мечтал, что когда-нибудь мне доведется вновь услышать ее голос.

Кейдра подошел и обнял меня — а я, беспомощный, возопил от терзавшей меня муки, взывая к Ветрам. Бесконечная, как долгие-долгие годы, горечь обуревала меня, мучительная тоска терзала мне грудь — я даже не заметил иной, обычной боли, что всегда сопровождает завершение обряда.