Малый драконий род - Кернер Элизабет. Страница 74

Казалось, землетрясение тянулось целую вечность, но Идай, которой удалось оторваться от земли и взлететь, позже сказала мне, что на самом деле оно длилось не так уж и долго. Я был несказанно рад этому. Многие, в том числе мой сын с семейством, успели подняться в воздух, подобно Идай, но те, что оказались менее расторопными, заработали множество царапин и ушибов. Я был бы не прочь на некоторое время занятья своими увечьями, однако понимал — ясно как никогда, — что времени у нас больше нет.

Я обратился ко всем на Истинной речи, поинтересовавшись, не ранен ли кто и не требуется ли помощь. Ответа не последовало, и в этой тиши меня посетила страшная мысль.

Я совсем позабыл об Уришхак и Роккелис. Они были старыми подругами, обе страдали от болей в суставах и на протяжении вот уже около келла жили вместе в большой пещере на севере острова. Когда-то я их навещал: мне доставляло удовольствие общаться с ними; однако это было много лет назад. Я что было силы воззвал к ним обеим, но не получил ответа.

Тогда я позвал вслух:

— Токлурик, прошу тебя, спустись ко мне.

Он приземлился передо мной и застыл в поклоне.

— Да, Старейший? Что от меня требуется?

— Прости, Ток, но ты ведь, кажется, родич Роккелис?

— Да, она приходится сестрой моей матери, и я... Во имя Ветров!

Он присел было, чтобы взмыть в воздух, но я удержал его:

— Постой! Я знаю, что ты полетишь ее разыскивать, но прежде скажи: она объята вех-сном?

— Последний раз вех-сон посещал ее почти десять зим назад, — ответил он рассеянно.

Я знал, что он мысленно взывает к своей тетушке, и по угрюмому выражению его глаз понял, что он услышал не больше, чем я.

— Подожди, Токлурик, — сказал я негромко. — Госпожа Уришхак тоже не отвечает, а она последняя из своего колена. О ней даже некому вспомнить.

— Я должен разыскать Роккелис, если она еще жива! — воскликнул он. — Возможно, она ранена, беспомощна — я должен отправиться к ней!

— Кантри вынуждены будут покинуть остров в течение ближайших часов, друг мой, — сказал я. — Быть может, нам придется вылететь прежде, чем ты воротишься.

— Тогда я полечу следом, — только и сказал он.

— Токлурик...

— Я отбываю, Старейший, — перебил он. — Если к моему возвращению вас здесь не окажется, в какой стороне лежит Колмар?

Я преклонил голову.

— Лети на восток, забирая немного к югу. Землю ты не пропустишь. Но предупреждаю, Ток: если Предки не ошибаются, до Колмара лететь добрых пять дней. Пользуйся каждой возможностью набрать высоту, а когда получится, отдыхай на крыльях ветров... — Тут я умолк: он почему-то усмехался.

Благодарю тебя, Хадрэйшикрар, — ответил он с веселым клоном. — Я еще не забыл твоих уроков. — И, шипя, добавил со смехом: — Да и ты, похоже, их помнишь, несмотря на то что обучать тебе сейчас некого; готов поклясться: то же самое ты говорил мне тысячу зим назад, слово в слово!

— К юго-востоку отсюда находится небольшой островок, которого ты должен достичь на исходе второго дня, — добавил я, когда он вновь присел, чтобы взлететь. — Там есть пресная вода, хотя это единственное, что там можно найти. Остальные не будут слишком уж далеко от тебя: можешь общаться с ними мысленно.

— Спасибо, Шикрар, — ответил он. — Я обращусь к тебе, как только разузнаю о судьбе этих двоих.

— Доброго тебе полета, и поскорее присоединяйся к нам, — сказал я.

Я знал Уришхак и Роккелис уже долгое время, но никогда прежде не случалось, чтобы, воззвав к ним, я не получал ответа ни от одной. Я понимал, что здесь нужен родич, который сумел бы их отыскать; но в глубине души знал, что они покинули этот мир. Меня немного утешало, что хотя бы эти две представительницы нашего рода, лучшие подруги, отправились в свой последний путь вместе, тихо и спокойно: смерть настигла их внезапно, раз мы даже не слышали их криков.

Чем дальше, тем мне было все труднее думать об этом: вокруг по-прежнему стоял кошмарный верезг, который, казалось, никогда не прекратится. А воздух к тому же сделался туманным и был полон чего-то такого, что заставляло многих из нас кашлять. Пора было покидать остров; но прежде оставалось сделать последнее.

— Кто-нибудь из нас сейчас охвачен вех-сном? — вопросил я как можно громче. Голос мой эхом раскатился по лугу, и я услышал два имени: их произнес Трижэй.

— Старейший, вех-сном сейчас объяты двое: Гирэйнтикх и Никис.

— Пытался ли кто-нибудь их разбудить?

— Нет, насколько мне известно.

— Ты ведь родич Гирэйнтикху, так?

— Дальний, — ответил Трижэй и неожиданно улыбнулся. — Хотя в детстве мы с ним так шалили и веселились, что родные братья позавидовали бы.

— Тогда воззови к нему. Приложи все усилия, чтобы стряхнуть с него вех-сон, — проговорил я с жаром. — Он отбыл в свой вех-чертог несколько лун назад, верно?

— Почти три луны минуло, Старейший.

— Он молод, и ему этого вполне будет достаточно. Отправляйся же, да побыстрее, встань возле его уха и кричи, если потребуется, но добудись до него!

— Лечу, — ответил он немного ошарашенно, взмывая в воздух.

Я вновь вскричал, вознося хвалу своим мощным легким и всеобщему молчанию, охватившему моих сородичей, большинство из которых пребывало в глубоком потрясении.

— Кто здесь ближайший друг Никис? — вопросил я. Вперед выступил малыш Дхрейтан. Он был самым младшим из нас, если не считать моего внука: ему едва перевалило за пять сотен лет. Он поклонился мне, как того требует обычай. Я не мог сдержать улыбки.

— Старейший, это я, — ответил он. — Я имею честь быть сердечным другом Никис.

— Могу ли я обратиться к тебе мысленно?

— Разумеется, — был ответ.

«Не время предаваться любезностям. Пойми, Дхрейтан, я бы не стал просить тебя нарушить слово, данное Никис, но жизнь ее в опасности, если нам не удастся согнать с нее вех-сон. Знаешь ли ты, где находится ее вех-чертог?»

Вопрос этот страшно его смутил, чего и следовало ожидать.

В отличие от гедри мы с возрастом прибавляем в размерах — я самый большой из всех кантри, равно как и самый старший. Когда тело наше чувствует потребность расти, нас одолевает вех-сон, причем довольно внезапно: иногда за пару дней, иногда за несколько часов. У каждого из нас имеется сокрытый вех-чертог, вдали от обычного жилища, — туда-то мы и отправляемся, чтобы почивать там в одиночестве. Старая наша чешуя отслаивается и сгорает дотла, а пока мы спим, новая, мягкая кожа, покрывающая наше тело, постепенно затвердевает, превращаясь в броню, на что уходит несколько месяцев, и в это время тело наше беспрепятственно растет. Глубоко объятые вех-сном, мы не в силах проснуться, и любой, кто окажется поблизости, непременно будет подвержен влиянию этого сна и тоже впадет в дремоту. Вот почему наши вех-чертоги расположены в отдалении от прочих жилищ, и поскольку мы не можем противостоять силе сна, мы сохраняем расположение наших вех-чертогов в тайне от остальных, доверяя это знание лишь супругу или самому близкому другу. И эту тайну не должно разглашать.

«Дхрейтан, не будь это вопросом ее спасения, я бы не осмелился на такое, ты ведь знаешь. Ради нее я прошу тебя: покажи мне путь к ее вех-чертогу. Мы отправимся туда вдвоем и совместными усилиями попытаемся разбудить ее или... или, если нам это не удастся, мы попытаемся принести ее сюда».

Изумление Дхрейтана было нескрываемым, но выбора у него не оставалось.

«Я полечу с тобой, Старейший», — ответил он.

«Благодарю тебя. Клянусь Ветрами, Дхрейтан, этим ты окажешь своей подруге неоценимую услугу».

Прежде чем улететь, я обратился к Идай и Крэйтишу. Идай была старейшей после меня, а Крэйтиш — после нее.

— Друзья мои, нельзя терять ни мгновения, — сказал я. — Я отправляюсь с Дхрейтаном, чтобы разбудить Никис, если это удастся, а если нет — принести ее сюда. Все прочее я должен буду оставить вам. У входа в мои чертоги лежат пять сосудов из кхаадиша , а в них — самоцветы душ Предков. Решите по доброй воле, кто понесет их; я был намерен нести самоцветы Потерянных сам, но у меня, возможно, будет более тяжелая ноша. И прошу вас, пошлите дюжину самых быстрых, чтобы раздобыли хлансифовых деревьев или семян — словом, что сумеют найти. Кейдра считает, что по прибытии нам лучше иметь при себе кое-какие дары, и он прав.