Особые обстоятельства (СИ) - Чеп Инна. Страница 32

Библиотекарь печально вздохнул.

— Но все равно… Никто не думал всерьез, что это может быть настолько убийственно… Знаки двойные — и от этого они казались безобидными. Можно и дождь же призывать.

Сыщик поблагодарил за информацию и удалился. Рядом с этим спокойным человеком ему было не по себе. Впрочем, он осознавал, что основной дискомфорт ему доставляла мысль о том, что хорошая версия оказалась пустотелой, никчемной, ложной. Придется начинать все заново.

На улице моросило, солнце спряталось, но Димитрий не стал останавливать извозчика, прошел задними улочками до Садовой, потом — аллеями к аптеке. Постоял, раздумывая над известными ему фактами. Поглядел по сторонам. Там дальше — место убийства сына травника… Нет, оно не ритуальное. Слишком другое. Но за что его убили? Он шел в аптеку? Из аптеки? В гостиный дом? Из него? Что он делал здесь так поздно?

Из лавки вышел мужичишка в мятой одежде. Одну руку он держал у лба, другой прижимал к груди мешочек с лекарством. Сойдя с порожка, он покачнулся, но не упал, помотал головой, ойкнул и нетвердым шагом направился к дальнему перекрёстку.

Что известно об убитом? Наглый. Охоч до девок. Способен на насилие. Относительно богатый для горожанина не аристократического происхождения. Любит махать кулаками. Выпивоха. Считает, что все сойдёт ему с рук, так как брат имеет связи, работая на вена Кос.

Из лавки вышла какая-то сухонькая старушка под руку с внучкой лет шести.

— А почему нельзя погладить? — верещала девочка. — Хочу гладить.

— Кусается она, сказано же! Опомнись, окаянная! Мало тебе энтой твоей лужи!

— Пруда! — топнула ножкой девочка. — Там маленькие рыбки! Хочу большого зверя! Чтобы он меня провожал и встречал!

— Ох, вот неуёмная! Охолонь! Матушка и так всю деньгу на твои причуды извела!

Загрызен… Это не ограбление, деньги остались при нем. Месть семьи девушки, которую он пытался обесчестить? Слишком сложно. И поздно — девица замуж в другой город давным-давно уехала. Есть другая жертва, неизвестная? Опять все упирается в зверя. Почему — загрызен?

Раздразнил? Спьяну? Пнул, а зверюга и кинулась? Дебошир, выпивоха, насильник, самоуверенный человек… Мог, да. Такой и к дереву пристанет, что оно на него не так ветвями шелестит.

А вот если…

— А что вы тут делаете?

Мужчина подошёл неслышно. Не было никого — и вдруг есть. Словно он возник из ниоткуда за спиной, а не шагал по земле в своих стоптанных, но всё-таки имеющих каблуки туфлях.

— Здравствуйте, сыщик Кривз.

Димитрий обернулся. Мужчина оказался высоким, выше него. Вид ничем непримечательный: овальное лицо, впалые щеки, длинный нос с горбинкой, светло-карие глаза. Скажем прямо: не красавец. И ничем не выделяется. Что совершенно неприлично для преступника. По каким приметам его искать, если понадобится?

— Итак: что вы здесь делаете?

Вежливый, спокойный интерес. Что за ним? Страх? Да, есть. Но какой-то необычный. Ароматом степных цветов смешивается в нем с горечью полынного куста…

— Стою. — Более чем честно ответил сыщик. — Думаю. Вы знаете, здесь недалеко убили человека.

— Все знают.

— Его загрыз зверь.

Фыркнул.

— Это тоже известный факт. Глупые газетчики раздули из этого большую историю.

— Они врут? — Димитрий всмотрелся в собеседника. — Все не так, господин хозяин аптекарской лавки?

— Такие ответы должны давать вы.

— Я? — Пробный выпуск когтей*. — Я думаю, это был оборотник.

Внешне мужчина остался таким же, но Кривз чувствовал его нутро. И оно дрогнуло. Потекла по венам лава вместо крови, горит, волнует, жжется. Больно? Отчего же ему больно? Как жаль, что умение считывать чувства не дополнилось чтением мыслей, так много остаётся неясного!

Мужчина прищурился.

— Вы никогда не думали, что увидеть рисунок — это ещё половина дела, ведь надо суметь правильно его прочитать?

К чему это? Он говорит про ритуал?

Нет. Что-то другое.

Про самого Димитрия?

— Вы никогда не думали, что в таком маленьком городе такому… как вы сложно затеряться? — парировал Кривз.

— Вы не можете меня арестовать просто за то, кто я. А все остальное надо доказать. Да и оборотничество мое — лишь ваше слово. Кто поверит?

— У меня много талантов, — с угрозой сказал сыщик. Лавочник рассмеялся.

— О, да! Но если они узнают, кто вы — вас первым поднимут на колья.

Димитрий нахмурился. О чем он? Люди видели его способности. И никто ничего не сказал. Ни Вито, ни девчонка-приживалка Цветаны, ни Рейфи.

Так о чем он?

— О! — глаза оборотня расширились от удивления. — Вы не знаете? Невозможно! Если только… Потеря памяти? Ах, теперь понятно! Теперь все понятно!

— Не поделитесь? — не скрывая раздражения, спросил Димитрий. — Вашим пониманием?

— Нет. — Сообщил аптекарь. — Это ваш путь. А мой… Мой меняется, и вы приложили к этому руку. Не могу сказать, что я вам за это благодарен. Полагаю, в этом случае я имею право немного позлорадствовать.

— А если я вас сейчас арестую?

Собеседник, казалось, искренне удивился.

— Помилуйте, на каком основании?

Димитрий задумался. Действительно, на каком?

— О! — воскликнул тем временем может-быть-оборотень. — Кажется, первое лицо города желает вашего внимания. Посмотрите, какой шустренький!

Димитрий посмотрел. По улице весьма бодрым шагом шел вен Кос. Младший, разумеется. И почти трезвый. По крайней мере он до сих пор не зацепился ногой за ногу и не упал в кусты.

— Присмотритесь! — шепнул на ухо шелестом ветра аптекарь и исчез так же неслышно, как и появился. Впрочем, вокруг много деревьев и кустов, эка невидаль! Димитрий и сам так мог бы.

Вен был далеко и признаков заинтересованности в разговоре не подавал (никто из приличных людей не кричит через пол-улицы: "Здравствуйте!" — что, несомненно, облегчает иногда жизнь людям менее приличным), так что сыщик поторопился исчезнуть за дверьми аптеки.

— Здрравствуйте.

Сейчас Рейфи говорила почти без акцента, не удлиняя согласные, хотя выговор у нее все равно был чудо какой напевно-рычащий.

— И вам здравствовать. Скажите, уважаемая, а продается ли у вас бальзам из сонного порошка?

— Прродается.

— И много покупают?

— Рредко.

— А когда последний раз брали?

— Недели трри наззад.

Рычит-то как интересно! "Трри".

Может, это она оборотень?

Ага, и оса заодно. С ее "наззад".

— И много купили?

Рейфи показала микроскопический флакончик.

— И все?

— Да.

Негусто.

— Спррросите у трравников.

Димитрий обвел аптеку ленивым взглядом. Стеллажи, полки, прилавок, банки-склянки, порошки, крема. Отдельный столик с косметическими средствами. Звереныш спит на сундуке в углу. Едва заметная дверь во внутреннее помещение. И там, за этой дверью — тот, кто дарит Рейфи спокойствие.

Не все слухи врут, да, господин аптекарь?

Пауза затянулась. Девушка смотрела на него спокойно-выжидательно, не торопила, не волновалась. Но дверь все равно бесшумно открылась, и мужчина безмолвной тенью стал за ее спиной. Намек был сделан яснее ясного: попробуй тронь! Здесь Димитрий никого трогать не собирался, только узнать про порошок, но сей короткий визит дал ему очень много пищи для размышлений.

Рейфи дернула плечом, безмолвно вопрошая: ну и зачем? Аптекарь так же молча придвинулся к ней на шаг. Было странно понимать, что они общаются вот так, движениями — и понимают друг друга. Было… завидно? Она стояла к нему спиной, он — за ее плечом, и его дыхание, наверно, едва заметно щекотало ей шею.

Что бы произошло здесь, если бы Димитрий вышел? Она откинулась бы немного назад, он — чуть наклонился вперёд, тела соприкоснулись бы, он обвил бы ее талию жилистыми "мужицкими" руками…

Нет? Димитрий ощутил и их единство, и их разобщённость. Нет. Есть какая-то граница. Стена. Что-то, закрытое от другого, тайное. И известное одновременно.