Чары кинжала - Керр Катарина. Страница 59

Она взяла клинок в руку и стала разглядывать слабое свечение, исходившее от его поверхности. В ее руках оно было более тусклым.

— Я никогда раньше не видела, чтобы он так светился, — заметила она.

— Это из-за того, что я его держу в руке. Народ Отто не любит таких, как я. Они всегда знают, когда рядом кто-нибудь из жителей западных земель. Они почему-то считают нас шайкой воров.

Джилл внимательно посмотрела, на него.

— Эльсион Лакар… Эльфы, — прошептала она.

— Называй нас, как угодно, — сказал он, смеясь, — но это верно, раньше нас именовали так.

По одному, так же тихо, как дождевые капли падают в спокойный пруд, вокруг него появлялся дикий народец — голубой призрак, два бородавчатых гнома, густое мерцание воздуха, означавшее сильфу, — все, словно верные псы, пришли и легли у ног своего господина.

— А каково же настоящее название вашего народа? — спросила Джилл.

— О, я тебе не могу сказать этого, ты должна заслужить право услышать это название. Из всего вашего народа только у Адерина есть такое право.

Калондериэль улыбнулся, желая смягчить свои слова — чтобы в них не было и тени оскорбления.

— Мне довелось слышать некоторые сказки, которые твой народ рассказывает про нас. Мы не воры и не посланцы ада, и мы не ближе к богам, чем остальные. Мы просто из плоти и крови, как и вы. Старый Адерин говорил мне, что наши боги сделали нас из дикого народца — так же как ваши боги сделали вас из животных. И теперь мы здесь все вместе на земле, к добру или к худу.

— А наши жрецы говорят, что боги сделали нас из земли и воды.

— Двеомеру известно намного больше, чем жрецам, запомни это хорошенько. Могу я одолжить у тебя кинжал? У меня еще очень много работы.

Джилл отдала клинок. И потом еще долго размышляла о тех странных вещах, про которые услышала сегодня, наблюдая за тем, как клинок сверкал, будто отблеск пламени, в руках Калондериэля.

Около полудня Джилл увидела громадного серебристого филина, который покружил над башней и исчез внутри. Джилл вздрогнула и побежала вслед за ним. Каллин и Родри стояли и разговаривали между собой у основания лестницы. Через несколько минут вниз спустился Адерин. Он размахивал руками и разминал плечи, напоминая человека, который только что переплыл реку.

— Я нашел их, господин, — сказал Адерин. — Они стоят лагерем в пятидесяти милях, к северо-востоку отсюда.

— Понятно, — произнес Родри. — Тогда мы можем выехать навстречу Слигину.

— Это будет неблагоразумно, господин, — вмешался Каллин. — Они не станут рисковать, осаждая крепость, пока армия не подойдет к ним. Но они могут захватить вас, если вы будете на открытом месте.

— А как они узнают, что мы… Ой, боги, какой же я дурак! Ну конечно же, они узнают!

— Знаешь что, серебряный кинжал, — продолжал Адерин, — я думаю, что тебе лучше держаться поближе к лорду Родри, когда дело дойдет до сражения. Если повстанцы намерены добиться успеха, они должны убить Родри прежде, чем наворочают столько дел, что гвербрет Райс вынужден будет вмешаться. Я думаю, поэтому они и не нападают на армию Слигина. Им незачем рисковать, убивая кого-нибудь другого из знати. Им нужен только лорд Родри.

— Это точно, — сказал Каллин. — А ты говорил, что не разбираешься в военных делах. Я думаю, ты поскромничал.

— Я только повторяю то, что мне сказал Невин.

Родри и Каллин стояли задумавшись и просто кивнули, не обратив внимания на это бессмысленное замечание.

— Адерин, я не поняла, — вставила Джилл, — ты говоришь, что «никто» сказал тебе об этом?

— Ох, извини, дитя. У меня есть друг, которого зовут Невин. Отец назвал его таким именем, вроде бы в шутку, если я правильно понял, — улыбаясь, ответил старик.

Джилл вдруг вспомнила загадку кузнеца Отто, который после разговора с Калондериэлем не выходил у нее из головы. Загадку о том, что однажды Никто будет советовать ей, какое ремесло избрать. Этот Никто тоже должен быть мастером двеомера, если он друг Адерина. Пока мужчины разговаривали о предстоящем сражении, Джилл незаметно ускользнула из крепости.

Она села на берегу ручья, протекающего недалеко от стены, и наблюдала за тем, как дикий народец резвится на волнах, подпрыгивая и приветствуя ее. У нее перехватило дыхание. Ей вдруг помстилось, что мастер двеомера может стремглав броситься с неба вниз и схватить ее своими когтями, как хищный ястреб.

Ожидание действовало на всех так же раздражающе, как бесконечный летний жаркий день. Отряд был в угрюмом настроении, так как кроме воды из ручья и скудных запасов провизии, оставшихся у Дрегиса, рассчитывать больше было не на что.

Купец и его погонщики разбрелись кругом, с трудом удерживаясь от паники. Где бы ни проходил Родри, он слышал, что люди говорили о двеомере, и он не мог остановить распространение этих слухов. Родри спустился к воротам, недавно забаррикадированным большими бревнами, и нашел там Каллина. Тот стоял, опершись руками о бревно, и наблюдал за воронами, которые кружили над мертвецами.

— У старого Дрегиса есть лопаты, — подсказал Родри.

— Враги это или нет, но я не могу смотреть, когда люди не захоронены.

— Это делает вам честь, господин, — ответил Каллин.

— Мы же люди. — Родри пожал плечами в ответ. — Я думаю о просьбе Адерина — чтобы ты был рядом со мной в сражении. Они едут с намерением убить меня, это верно. Но я никогда не просил никого рисковать собой ради меня.

— Тогда я поеду следом за вами. — Каллин слегка улыбнулся Родри. — Моя Судьба настигнет меня, когда придет время. Мне горько думать о том, что такого достойного человека, как вы, убьют ни за грош. И что такое серебряный кинжал по сравнению с лордом?

— Ну, уважил. Я горжусь тем, что такой человек, как ты, такого высокого мнения обо мне.

— Такой человек, как я, господин? — Каллин ухватился рукой за серебряный кинжал, как будто хотел напомнить Родри о своем позоре.

— Ах, проклятье, да какая мне разница, что ты натворил двадцать лет назад? Ты прошел через такие испытания, о которых человек, подобный мне, даже и не слыхивал.

— Может быть, господин, но я…

Во дворе позади них раздались крики, насмешки и ругань. Надо всем этим гулом, как крик ворона, звучал голос Джилл, задыхавшейся от ярости.

— О, прах и пепел! — Каллин бросился на шум. Родри — за ним. Они обежали вокруг башни и увидели, что половина отряда собралась вокруг Джилл, которая выкрикивала грубые оскорбления так же энергично, как получала их в свой адрес. Канрис примчался с другой стороны и сам растолкал локтями толпу, сердито одергивая своих людей, как охотник отгоняет озверевших собак от жертвы.

— Послушайте, вы, ослы, что все это значит? — говорил Канрис. — Я посдираю кожу с ваших спин, если вы обидите эту девчонку.

— Дело совсем не в этом, — сказала Джилл, заикаясь от гнева. — Они говорят, что я не имею права носить этот меч. Пусть хоть один из этих ублюдков попробует отобрать его у меня.

— Примите наши извинения, красотка! — Родри поклонился ей.

— Мне не нужны ваши никчемные извинения, — прорычала в ответ Джилл, а потом добавила: — Мой господин. Я знаю, о чем говорю. Пусть попробуют забрать его у меня. Ну, наступайте, ублюдки!

Родри молча стоял, пораженный тем, что видел. Каллин встал рядом с ним и самодовольно усмехался.

— Господин, — сказал он, — я считаю, что лучше позволить Джилл самой решить этот вопрос.

— Что? — одновременно воскликнули Родри и Канрис. — Ее же могут ранить.

— Если бы я этого боялся, — возразил Каллин, — то сейчас уже вовсю махал бы клинком. Я видел эти стычки сотни раз, господин, и, держу пари, Джилл победит.

— Сделаем так, — предложил Родри, — одна твоя серебряная монета против моих двух, если девчонка победит.

Тряхнув в замешательстве головой, Канрис назначил честный поединок между Джилл и Прайсом, мускулистым парнем, который был самым большим спорщиком в отряде. Прайс улыбался, рассчитывая на легкую победу, когда отдавал свой ремень Канрису. Все люди в крепости столпились вокруг места состязания. Родри заметил, что Адерин крайне встревожен, а оба жителя западных земель ставили на Джилл и заключали пари с любым, кто этого хотел.