Ловушка страсти - Лонг Джулия Энн. Страница 10

Ну вот. Он наконец-то сказал те самые слова, которые так жаждала услышать любая девушка.

– Моя сестра, Оливия, очень добра, – поспешно ответила Женевьева. – Она станет прекрасной женой.

Герцог прищурился. Впервые Женевьева говорила так оживленно.

– Правда?

– Оливия заслуживает хорошего мужа. Однажды ей уже не повезло в любви. Ей нужен супруг с высоким титулом.

– В качестве утешительного приза? – спросил он. Женевьеве удалось удивить его.

– Прошу прощения. У меня и в мыслях не было заставить вас повысить голос.

Что такое?

– Я никогда в жизни не повышал голоса.

– Просто вы заговорили на октаву выше, если вам будет угодно, – примирительно ответила Женевьева. – И вот сейчас тоже.

Герцог намеревался нарушить спокойствие Женевьевы Эверси, если, конечно, она была живым человеком. Либо у нее не было ни малейшего представления о том, как вести себя в обществе – вряд ли, учитывая ее воспитание, – либо она была просто-напросто кокеткой, по какой-то ей одной ведомой причине пожелавшей его унизить. Ей удалось завладеть разговором. И теперь герцог хотел вновь взять ситуацию в свои руки.

– На октаву выше… – притворно протянул он. – Хотите сказать, что я говорил как кастрат?

Ага, наконец-то! На ее бледных щеках выступил легкий розоватый румянец. Несколько мгновений она хранила молчание.

– Вам виднее, – наконец рассеянно ответила Женевьева.

Сузив глаза, герцог пристально взглянул на нее.

Но она смотрела прямо перед собой на дорогу, а затем опустила взгляд, когда к ним направился лорд Гарри, радостно махая ей рукой.

Женевьева подняла голову, с видимым усилием махнула ему в ответ, натянуто улыбнулась и снова опустила глаза.

И тут она так глубоко вздохнула, что у нее приподнялись плечи. Словно она собиралась с духом. Когда наконец Женевьева взяла себя в руки, ее уши были чуть порозовевшими. От холода или какого-то другого чувства?

– Просто если Оливия не может быть с тем, кого она любит, поскольку он исчез, словно проклятый трусливый…

Женевьева внезапно замолчала, словно ее одернули.

А жаль, поскольку в ее словах была такая очаровательная злость. Пожалуй, она вскоре и сама бы повысила голос.

Женевьева Эверси определенно заинтересовала герцога.

– Если она не может быть с тем, кого она любит… – подсказал он.

– Полагаю, она должна быть с кем-то… очень внушительным.

– Внушительным… – Герцог притворился, будто раздумывает. – Надеюсь, вы не обидитесь, но мне все время кажется, будто вы имеете в виду меня. Учитывая мой титул и богатство, меня можно назвать внушительным. И я действительно польщен услышать подобное слово в мой адрес.

Последовала пауза. Эта девушка действительно любила думать.

– Мы только что познакомились, лорд Монкрифф. Если бы я знала вас лучше, то могла бы выбрать другие слова для описания.

Какие изысканные и утонченные манеры, словно монастырское шитье.

И все же герцог мог поклясться: она выбрала это слово специально.

Теперь Женевьева смотрела себе под ноги. Ландшафт словно не интересовал ее или доставлял ей беспокойство.

И пока герцог наблюдал за ней, в его груди шевельнулось какое-то незнакомое чувство.

Ему было по-настоящему интересно, что она скажет.

Он видел лишь профиль Женевьевы Эверси. Можно было подумать, будто ей скучно. В отличие от подруги в ней не было ни капли живости.

– Вы только посмотрите на эту белку! У нее полосочка на спине! – послышался голос издалека. И тут же последовал восторженный вопль пышной леди Миллисент.

Джейкоб Эверси, Йен, лорд Гарри и леди Миллисент скрылись за маленьким холмом.

А герцог и Женевьева продолжали молча идти следом.

– Вы играете в азартные игры, мисс Эверси?

– Нет, – коротко ответила она.

– Жаль. Мне кажется, у вас подходящее выражение лица. Вы бы выиграли целое состояние.

Она быстро обернулась к нему, расширив глаза, но так же быстро отвернулась и взяла себя в руки.

Герцог изучал ее профиль. К сожалению, такой заурядный. У нее была прелестная кожа. Жаль, что настолько бледная, никакого румянца на щеках, и губы тоже какие-то бесцветные. Густые черные ресницы. О фигуре судить было сложно, поскольку Женевьева накинула поверх платья шаль. Темные блестящие густые волосы, собранные на затылке шпильками. Герцог пытался найти в ней хоть что-нибудь соблазнительное и не нашел ничего.

– А самое лучшее в азартных играх, мисс Эверси, – это то, что иногда вы выигрываете. Лично я выигрываю почти всегда.

В глазах Женевьевы на мгновение вспыхнул настороженный огонек. Ах вот оно что! Она заподозрила, что он собирается приударить за ней. Однако была твердо намерена сделать вид, будто ничего не понимает.

Очень интересно. Другого слова и не подберешь.

Как двадцатилетней девушке удавалось сохранять такое самообладание? Почему она демонстрировала его перед герцогом? Другие члены ее семьи подобным самообладанием не отличались. Ради всего святого, он же настоящий герцог и недурен собой. Одно его присутствие и репутация всегда находили у окружающих отклик, но ни разу он не сталкивался с равнодушием. Эта девушка была очень-очень странной.

– Благодарю за предложение, ваша светлость, но у моей семьи достаточное состояние…

– Правда? – произнес герцог таким тоном, словно слышал об этом впервые. Ему стало смешно.

– И я не одобряю азартных игр.

– Конечно же, время надо проводить только за почтенными занятиями.

Женевьева замолчала. Ее губы были плотно сжаты. Она снова сердится? Или просто пытается скрыть улыбку?

Девушка упорно отказывалась взглянуть на герцога, потом вздохнула.

Когда она снова заговорила, герцог с изумлением подумал, что не у него одного сегодня имеется определенная цель. Какую цель преследовала Женевьева?

– Для меня очень важно счастье Оливии. Я не могу представить, чтобы мужчина, который узнает ее поближе, не полюбил бы ее, – серьезно сказала она.

Герцог вновь подозрительно прищурился, но промолчал.

Мисс Эверси была не единственной, кто умел думать.

– Бескорыстие – еще одна весьма притягательная черта, – уверенно ответил он. – Возможно, одно из моих излюбленных качеств в женщинах. И когда кто-то ставит счастье близкого человека выше своего… перед этим просто невозможно устоять, – многозначительно добавил герцог.

Женевьева мрачно молчала.

И пока герцог шагал вперед, глядя в спины ее друзей, Джейкоба и Йена, с ним произошло нечто странное. Возможно ли, чтобы эта ноющая боль в солнечном сплетении на самом деле была вызвана радостью? А напряжение вокруг губ – всего лишь готовая прорваться наружу улыбка?

Женевьева упорно шла рядом с ним. Она то бросала на него взгляд, то отводила глаза в сторону. Герцог чувствовал ее суровую собранность. Она пристально смотрела на головы своих друзей – светлую и золотистую. Сама того не сознавая, тяжело вздохнула.

В этот миг она напомнила ему нетерпеливую лошадь.

Герцог подавил приступ смеха. Он вполне искренне радовался сложившимся обстоятельствам. Конечно, Женевьева никогда не выиграет. У нее прекрасное самообладание, но этот нетерпеливый вздох выдал ее. Он найдет трещину в ее броне, он будет умело отражать ее удары, он очарует ее. Ведь он всегда получал то, чего хотел. Однако сейчас герцогу было приятно встретить достойного противника.

Женевьева откашлялась.

– Да, Оливия тоже очень бескорыстна и много времени отдает общественной работе. Она активно участвует в жизни аболиционистского общества.

– Думаете, она с тем же рвением будет развлекать своего супруга?

Глаза Женевьевы удивленно расширились. Странно, но этот вопрос застал ее врасплох.

Она слегка запрокинула голову, задумавшись.

– Все считают Оливию очень красивой, – наконец ответила Женевьева.

Герцог коснулся пальцами губ, чтобы сдержать смех.

– Не сомневаюсь в этом. Я имел удовольствие видеть ее в бальном зале. Уверен, все Эверси очень красивы. – «Коварны, невоздержанны».