Босс на блюдечке (СИ) - Лина Луисаф. Страница 32

— Хватит, — говорю я, видя, как вскакивает Демьян, — прекратите оба. Судя по всему, ты узнал мое настоящее прошлое, я права?

Адам бросает на меня горящий взгляд.

— Можешь дальше не утруждать себя раскрытием такой нехорошей личности, как я. Дальше я сама. Бородина Ксения Васильевна родилась в деревне Сычевки в семье завзятых алкоголиков, — в кабинете воцаряется тишина, все взгляды устремлены на меня, и я продолжаю, — у нее была не самая счастливая жизнь, поэтому она твердо решила улучшить ее всеми возможными для нее способами, а именно — втереться в доверие к дочери богатых родителей, и через нее обеспечить себе неплохое будущее. Ее план удался: дочь Бурковых оказалась достаточно глупа и наивна, чтобы поверить, что девочка Ксения водится с ней из-за взаимной симпатии. Она, не имевшая никогда подружек в силу своей оторванности от реальности, уговорила отца чуть ли не принять девочку Ксению в семью, и Бурков, поддавшись на уговоры любимой дочери, начал привечать подругу в своем доме, а после и вовсе, опять-таки не без подачи дочки, принялся обустраивать для девочки будущее — в виде благотворительности. Воздействовать на Эмилию было просто, и девочка Ксения с легкостью получала то, что хотела: сначала возможность чуть ли не жить в их шикарном доме, затем деньги за разного рода несложные подработки, а самым грандиозным подарком оказалась квартира, которую старик Бурков — подумать только! — подарил девочке Ксении на ее совершеннолетие. Правда, не за просто так. Он поставил девочке Ксении условие, что она будет присматривать за его дочкой по мере своих сил и возможностей, ибо дочка его была настолько простой, что облапошить ее мог даже семилетний ребенок. Дальше больше: поскольку девочке Ксении тяжело давалась учеба, Бурков похлопотал для нее и после школы, которую девочка закончила едва-едва: он устроил ее в училище, а после его окончания пристроил на работу к старому знакомому, — я хмыкаю, вспомнив лицо Звягинцева, когда Геннадий Евгеньевич привел меня к нему впервые. — А потом девочке Ксении представился шанс устроиться в «DN Holding», а поскольку девочка Ксения не упускает возможностей, то она воспользовалась и этой. — Обвожу насмешливым взглядом всех собравшихся и останавливаю его на Демьяне, — и если уж совсем начистоту, то это я слила информацию о ресторане Тибо Левкою. Я бы осталась в выигрыше в любом случае — кроме того, впрочем, какой имел место быть в конечном итоге.

Адам удовлетворенно ухмыляется:

— Помимо этого, она еще умыкнула у бывшего начальника его крупнейшего поставщика: та мебельная мастерская, которую она якобы «случайно» заприметила и решила дать ей шанс пробиться наверх, на самом деле уже несколько лет сотрудничала со Звягинцевым — а она за один прием увела ее из-под его носа.

Жму плечами: каюсь, моя вина.

— Я провел внутреннее расследование и выяснил, что она подсиживает Ольгу Никифоровну, вероятно, планировала поставить на ее место своего человека. И еще. Инцидент со сбоем подачи питания в лифте — тоже ее рук дело. Полагаю, за то время, пока ты там пребывал, она успела провести какую-нибудь махинацию — я не успел еще выяснить, какую именно, поскольку торопился изобличить ее до твоей речи, поэтому это еще только предстоит узнать — но уже и без этого становится ясно, что она из себя представляет.

Кривлю губы в усмешке, затем делано хлопаю в ладони:

— Браво, ты меня раскусил, большой и грозный серый пес. Полагаю, теперь мне нечего ловить в вашей компании, поэтому позвольте на этом откланяться.

— Не так быстро, — Адам преграждает мне дорогу, — за все твои махинации тебе светит приличный срок.

— Решение о том, предавать ли это дело огласке остается за мной, — медленно произносит Демьян, впервые с моего монолога подавая голос, — но прежде я бы хотел поговорить с Ксенией наедине.

— Нам не о чем разговаривать, — отвечаю я резче, чем следовало, — либо ты подаешь на меня в суд, либо нет. Решай здесь и сейчас.

Я встречаю его взгляд и стараюсь не дрогнуть, не дать понять, что мне сейчас очень плохо — и мне это удается. Пусть мое сердце сжимается от боли, внешне я все так же непоколебима и уверена.

— Все, что было сказано сегодня, не выйдет за пределы этой комнаты, — говорит Демьян, качая головой, — никто не посмеет тебя этим попрекнуть.

— Вот и отлично, — не обращая на остальных внимания, я обхожу Адама, бросающего неверящие взгляды на брата, и открываю дверь, чтобы раз и навсегда отсечь себе дорогу к Незваным.

— Ксения… — раздается за моей спиной голос Демьяна, и я прикладываю все усилия, чтобы идти прямо, — Ксения!

Кажется, Демьян хотел броситься за мной, но его перехватил Адам, не позволяя брату меня догнать — и в кои-то веки я ему за это благодарна. У меня появляется фора, которую я использую с умом: на ходу пробиваясь сквозь толпу, я достаю телефон и набираю знакомый номер. Когда трубку берут, я бросаю лишь два слова:

— Забери меня, — и выбегаю на улицу.

Левкой подъезжает уже через двадцать минут. Ждет, пока я сяду в машину, молча протягивает платок, когда из моих глаз начинают течь слезы, и также молча просто едет вперед, позволяя выплакаться. Я не знаю, сколько длится моя истерика: когда поток слез подходит, наконец, к концу, я обнаруживаю, что за окном уже ночь.

— Отвези меня куда-нибудь, где я могу побыть одна, — глухо прошу я друга детства.

Левкой разворачивается, и спустя пару часов машина тормозит в какой-то глуши перед маленьким одноэтажным деревянным домиком, окруженным со всех сторон густой посадкой.

— Что-то вроде дачи, — поясняет Левкой, открывая дверь ключом, — приезжаю сюда, когда хочу отдохнуть от… всего. Здесь тебя никто не потревожит.

Я киваю и, придерживая подол платья — на мне все еще роскошный наряд, присланный Демьяном, — переступаю порог.

Домик оказывается крошечным: маленькая кухонька да зал, совмещенный со спальней. На все про все не больше двадцати пяти квадратов: Левкой не изменил своей экономной натуре и тут.

— Удобства во дворе, — поясняет он тем временем, включая свет и позволяя мне осмотреться, — баня там же. В холодильнике уже есть еда, я бываю здесь периодически, поэтому всегда запасаюсь впрок. Сеть тут не ловит, поэтому ни позвонить кому, ни тем более посидеть в интернете не получится. Если что срочное — в той стороне есть деревенька, в паре километров отсюда, оттуда можно позвонить по домашнему телефону. Я еще заеду завтра, завезу что необходимое, если надумаешь остаться здесь подольше, или заберу тебя, если захочешь вернуться.

Я качаю головой: едва ли я найду в себе силы встретиться с миром уже завтра. Мне понадобится больше времени, чтобы прийти в себя.

— В общем, смотри сама, — подытоживает Левкой, — есть что-нибудь, что бы ты хотела кому-нибудь передать?

Вновь отрицательный ответ: я уверена, Демьян известит Эмилию о произошедшем сам и позаботится о ней должным образом.

— Что ж, ладно, тогда я поехал. Закрой за мной дверь и включи сигнализацию. Если что — достаточно нажать на эту кнопку и среагирует сигнал тревоги. В тот же миг сюда выедет моя служба охраны.

При словах «служба охраны» я издаю невольный истеричный смешок, но тут же беру себя в руки. Левкой уезжает. Я закрываю за ним дверь, и когда за ней исчезают все звуки, сползаю вниз и плачу в голос. Вот теперь я могу погоревать по-настоящему.

Перед глазами встает лицо Демьяна, когда он обнаруживает обо мне всю правду: растерянное, неверящее, потрясенное. Лицо человека, которому вонзили нож в спину. Человек, которому он доверял, человек, которого он защищал, вдруг оказался предателем. Да, я знала, что, возможно, однажды все вскроется: что мое прошлое выйдет наружу, что мои проделки в офисе вдруг окажутся разоблаченными — и я была даже готова к этому. Более того, у меня были наготове подходящие отходы, чтобы выйти из воды максимально сухой — но когда наступил подходящий момент, я просто не сумела их использовать перед человеком, которого люблю.