Босс на блюдечке (СИ) - Лина Луисаф. Страница 4

— Мы утонем, но и вас я утяну за собой. Представьте, что станет с репутацией вашей компании, когда все газеты и интернет-источники начнут трубить о том, что ваш холдинг сожрал маленькое предприятие просто потому, что топ-менеджеры решили воспользоваться роковой для маленькой компании ошибкой. Ваше доброе имя смешают с грязью.

— Она ваш гость? — интересуется охранник.

Бессонов коротко хохочет.

— Упаси боже от таких… гостей. Я выслушал все, что вы мне сказали, хотя был абсолютно не обязан это делать. Вы донесли до меня свою точку зрения, я озвучу свою: Мне. Пле. Вать. Всего доброго.

— Ах ты ж козел!.. — замахиваюсь единственным, что у меня есть под рукой — собственной сумкой, — чтобы швырнуть ее в большелобую рыжую голову, но Адам реагирует быстрее: сначала перехватывает мою руку, а затем, получив от меня острием каблука по коленке, чертыхается и закидывает к себе на плечо.

— Выпусти меня! — шиплю ему в ухо, продолжая вырываться. — Не имеешь права так со мной обращаться!

— Тебе тоже никто не давал права швыряться вещами людям в спины, дебоширка, — отвечает он, — так что скажи спасибо, что сейчас я просто выставлю тебя за дверь вместо того, чтобы вызвать полицию.

— Не дождешься! Этот гад прикарманил себе три миллиона, принадлежащие нашей компании! — я специально повышаю голос, чтобы меня слышали как можно больше людей. Кто-то записывает нас на видео — отлично. — И теперь смеется мне в лицо! Раз так себя ведет рядовой представитель компании, то что представляет из себя босс?! Сколько чужих денег он уже присвоил, сколько маленьких компаний разрушил, скольких людей пустил по ветру?!..

— В этом меня еще не обвиняли, — подает голос кто-то впереди.

4

— Демьян Евгеньевич, — мой мул останавливается. Я лихорадочно начинаю извиваться, понимая, что навытяжку он встал не просто так: и я бы хотела встретить того человека лицом, а не задом. — Отпусти меня, идиот!

Ххоп — и я уже стою на полу. Охранник спустил меня так резко, что у меня закружилась голова и я была вынуждена ухватиться за его рукав, чтобы удержать равновесие. Когда люди и предметы, наконец, перестали качаться перед глазами, я обнаружила, что мы стоим перед молодым мужчиной. Я готова была зарычать от злости — я-то рассчитывала, что привлекла внимание кого-то из верхушки управления, а не одного из простых управляющих!

— Демьян Евгеньевич! — к нам прытко бежит, блея, уже было скрывшийся в недрах лифта Бессонов. Я примериваюсь туфлей к его заду — и ловлю предупреждающий взгляд секьюрити.

— Что здесь происходит? — требует ответа вновь появившийся тип.

— Этот урод…

— Эта сумасшедшая…

— Так, хватит! — тот, кого называют Демьяном Евгеньевичем, осматривается — мы и в самом деле привлекли много внимания, сотрудники останавливаются, чтобы послушать скандал и посмотреть, что будет дальше, — затем командует, — в мой кабинет, живо.

У меня появляется мало-мальски значимый шанс оказаться услышанной. Я приободряюсь — в отличие от Бессонова. Тот как-то даже становится ниже ростом, и я злорадствую.

Демьян Евгеньевич возглавляет процессию. Он обходит турникеты через свободный проход сбоку — удивленно задираю брови, — уверенно проходит мимо обычных лифтов и подходит к тому, что стоит в самом углу, скрытый кадкой с огромным фикусом. Жмет на кнопку вызова — и двери моментально открываются, будто ждали только его. Однако.

Один за другим грузимся внутрь. Последним заходит охранник. Этот-то зачем за нами увязался? «Этот» ловит мой взгляд и широко ухмыляется. Отворачиваюсь, изучаю Демьяна Евгеньевича: молод, красив, строг. Стоит, уткнувшись в планшет, и что-то сосредоточенно читает, хмуря брови. На стеклах очков отражаются блики дисплея.

Поднимаемся на самый верхний, двенадцатый этаж. Двери лифта открываются и мы выходим в большую светлую приемную. Минуем стол секретаря — за ним никого нет, — и совершенно беспардонно заходим в кабинет.

Кабинет владельца корпорации.

Просторный, как бальная зала какого-нибудь графа. Светлый, как лик ангела. Богатый, как покои Креза.

Мой пыл несколько стихает. Скрывая неуверенность, озираюсь по сторонам: если мы воспользовались отсутствием секретаря, чтобы проникнуть на рабочее место основателя холдинга — нам конец. Непонятно только, почему мои спутники ведут себя как ни в чем не бывало. Более того, Демьян Евгеньевич совершенно по-хозяйски бросает пиджак и портфель на кожаный диван, ослабляет узел галстука, позволяя последнему висеть свободно.

А затем садится на кресло главного.

В голове начинают смутно дребезжать первые догадки. Я делаю пару шагов ближе к охраннику и вполголоса спрашиваю, кивая на брюнета:

— Кто это?

Секьюрити изгибает губы в ухмылке — и усаживается в кресло, расслабленно закидывая одну ногу на другую. Мы с Бессоновым остаемся стоять, вмиг притихшие и присмиревшие.

— Итак, — негромко начинает тип в кресле главного, — что за рыночные разборки вы устроили там в вестибюле на глазах сотни свидетелей?

— Он украл наши деньги…

— Она меня преследует…

— По одному!

Ко мне возвращается все мое самообладание. Я гордо — не в пример скрючившемуся рядом со мной Бессонову — вскидываю голову и говорю четко, уверенно, громко:

— Меня зовут Ксения Бородина, я тендерный специалист одного небольшого ИП. Весной мы заключили с холдингом договор на поставку мебели. Контрактным управляющим был он, — не глядя киваю на Бессонова, — однако с нашей стороны произошла ошибка. Наш специалист использовал старую версию договора, в которой были указаны иные суммы. В итоге, нам пришла одна десятая ожидаемая нами аванса, всего сто семьдесят тысяч. В целом, если ничего не изменится, мы потерпим убыток в общей сложности на три миллиона: наша фабрика встанет, нам будет нечем платить персоналу, и для нашей компании это станет крахом. Этот… бородавочник отказывается меня слушать, он прямым текстом заявляет, что ему за наш просчет будет выписана премия, — Бессонов вскидывается, готовый защищаться, но я не даю ему такой возможности, — и прямо мне в лицо говорит, что ему плевать.

Взгляды мужчин фокусируются на Бессонове. Я сердито скрещиваю на груди руки.

— Что скажешь? — обращается теперь к нему Демьян Евгеньевич.

— Я не знал, что там ошибка, — оправдывается тот, — пока она не позвонила. Просто заключил с ними договор, они прислали оригинал, я просмотрел его на наличие подписи и печати, затем отдал копию в бухгалтерию для расчетов. А уже они осуществили перевод аванса на основе полученных данных.

— Что было потом? Когда она позвонила?

Бессонов нервничает. Я отвечаю за него:

— Я попросила его о встрече — он мне отказал. После моего третьего звонка кинул меня в черный список. Когда я все же с ним встретилась, он даже слушать меня не хотел. Сказал, что это наши проблемы и лучше бы мы не лезли в пасть акулы.

После этих слов наступает тяжелое молчание. Бессонов напряженно смотрит на Демьяна Евгеньевича.

— В пасть акулы, значит, — повторяет тот.

— Демьян Евгеньевич, я вовсе не так выразился…

— А вы после этих слов не нашли ничего лучшего, как заявиться сюда и на весь холл оклеветать заодно и все высшее руководство, — обращается теперь ко мне Демьян Евгеньевич.

Мое торжество сменяется беспокойством. Только что я была прокурором с обвинительной речью — а уже через мгновение оказалась на скамье подсудимых.

— А какие у меня были варианты? — я иду в наступление. — Я до сих пор считаю, что подобное поведение, — косой взгляд в сторону Бессонова, — имеет под собой какие-то основания, а что может заставить наглеть подчиненного, как не поощрение со стороны его начальства?

— Значит, за вашу наглость нам следует благодарить ваше руководство?

— Я защищаю интересы своей компании, — бросаю правдивый ответ, — и до тех пор, пока мне это удается, моему руководству плевать, какими способами я этого добиваюсь. Я могу рассчитывать на то, что вопрос урегулирован и оставшаяся часть аванса поступит на наш счет?